Феникс
Шрифт:
Пора было вставать. Солнце светило призывно, будто напоминая о необходимости подзарядить энергетические центры.
…Радов поднялся, нажал кнопку гелиофока и оказался в фокусе нежаркого, но чувствительного, обливающего с ног до головы, солнечного душа. Мышцы всего тела задрожали, завибрировали, наполняя его энергией, жаждой движения, действия. Зря не рассказал Леру о своих фантомах, возможно, взял бы к себе в помощники, а не отправлял бог весть куда и зачем.
Шум крыльев заставил обернуться. На подоконник опустился икар. Радов охнул и нырнул в постель. Икар тоненько рассмеялся.
— Не бейтесь, — сказал он нежным
— Это я, по его же совету, экранировался, — пробормотал Радов, во все глаза разглядывая маленькое существо с точёным профилем юной девушки. — А вы кто будете?
— Меня зовут Тироль. Я из отряда связистов, но готовлюсь к космополетам.
— Её оливковое личико с огромными радужными глазами смотрело па Радова смущённо и не без любопытства. — Мне нравятся репликанты, — призналась она. — Особенно дети. Они думают, что я из сказки, и часто приглашают в гости.
— Ты милая, Тироль. Спасибо тебе. Передай Илиму, что скоро буду у него.
— И все? — В голосе Тироль прозвучала грусть.
— Что же ещё? — растерялся Радов.
Тироль взмахнула белыми крыльями и улетела.
Радов покачал головой. Надо же, никак не привыкнет к подобным неожиданностям. Встал, выключил гелиофок, надел свободную белую тунику и через весь город зашагал к Илиму.
Вчера магучи не выдавали своего присутствия — вероятно, знали, что Радов здесь впервые и хватит с него впечатлений от икаров и спиролетчиков. Но их желание шуткой прощупать психику и логику мышления гостя было так велико, что он почувствовал это сразу, как только вышел из гостиницы. Хорошо, что Лия предупредила о возможных неожиданностях: не очень испугался, когда за ним увязалось нечто, похожее на облако, стелящееся по земле, живое, пульсирующее дыханием. Внутри вспыхивали прожилки красных и голубых молний, и оно слегка потрескивало, исходя ароматом то сирени, то миндаля. Радов шёл, искоса поглядывая на странного попутчика. Что ему надо? Неожиданно из облака вытянулась длинная тонкая рука и схватила его за тунику. Он сердито остановился.
— Если это фокусы магучей, то совсем не остроумные. Просто хулиганство.
Поблёскивая розовыми отполированными ногтями, рука дружески потрепала его по щеке. Он брезгливо отшатнулся, зашагал дальше, и она мгновенно растворилась в облаке, которое приняло облик ртутного шара, сделало несколько кругов возле Радова и испарилось.
Он ступил на движущийся тротуар. Под ногами оказалась зеркальная поверхность. По всей обозримой длине стояли вверх ногами двойники Радова. Поднял руку, желая убедиться в том, что это и впрямь его отражения, по двойники не шелохнулись. Он спрыгнул с тротуара и так неловко, что очутился под брюхом автогусеницы, везущем в школу детей-репликаптов. Гусеница резко затормозила, обдав его горячим воздухом. Под весёлые возгласы и свист детей он встал и, досадуя на себя, двинулся дальше.
— Дядя! — кивнул ему, широко улыбаясь, белобрысый мальчишка. — У вас единственный способ умереть — сесть в ракету и взорвать её в космосе.
Да, он знал, что если бы гусеница раздавила его, то к следующему дню ему восстановили бы все органы, и он вновь был бы цел и невредим. Но при этом сердито напомнили
О магучах он слышал давно, но пока ещё не был знаком ни с одним. Кое-кто относил к магучам Лера, но того это всегда раздражало, он считал, что слишком серьёзно относится к жизни, а магучи — это шуты и иллюзионисты. Лер был не прав, однако его раздражение можно понять: магучи не принимали участия в репликации, хотя и не отрицали её важность. У них были свои, подчас тайные, граничащие с чудом, методы оживления попавших в катастрофу эсперейцев, по в основном они заботились о том, как придать жизни весёлый оттенок аттракциона, а это не всем нравилось. Вот и сейчас, не спросив Радова, до шуток ли ему, они забавлялись, подстраивая фокус за фокусом.
Теплица Илима была уже совсем близко, когда Радов увидел, что навстречу ему, медленно постукивая колёсами на стыках, движется неизвестно откуда взявшийся поезд. Настоящий, какие ходили в двадцатом веке, зелёный, с белой полосой по центру вагонов, на которой светилась надпись: «Земля — Эсперейя». Поезд весело промчался мимо Радова. Из окон приветственно махали люди, и каждое лицо было до боли знакомым. Мама с отцом, жена и дети. Ирма, Айка, друзья.
Призрачный поезд неспешно прошёл сквозь идущих по городу людей, и, когда скрылся, Радов догадался, что пассажиров поезда вычитали из его подсознания магучи. Но с какой целью?
Не успев до конца осмыслить случившееся, он неожиданно очутился перед зданием сфероидной формы. Его втянуло вовнутрь эскалатором и через несколько метров выбросило в помещение с невысоким купольным сводом, плавно переходящим в стены, отливающие узорами красновато поблёскивающей мозаики.
— Садитесь, — скрестив руки, перед ним стоял человек с широкими соломенными бровями и густым снопом таких же волос. На нем была длинная, стального цвета хламида, на шее висел зеркальный кулон, смахивающий на сосульку. — Извините наши проказы, но все это из лучших побуждений, — пропел он густым баритоном, вибрирующим контрабасной струной. — Степ. — Он протянул руку.
По Радов был так рассержен, что своей не подал.
— Это что? — Он обвёл глазами комнату. — Очередная ваша забава?
Степ улыбнулся:
— Нет, это реальность.
— Но кто дал вам право так бесцеремонно вмешиваться в мою жизнь? Я шёл в гости к спиролетчику, а вы зачем-то приволокли меня сюда.
— Ваш новый знакомый тоже будет здесь.
Радов поморщился, как от зубной боли. Вездесущность магуча (а в том, что Степ был магучем, сомнений не было) отталкивала и пугала.
— Илим позвал вас по поводу нашего дела, — добавил Степ. — Не удивляйтесь, если увидите ещё одного вашего знакомого.
В руках у Стёпа не было волшебной палочки, но Радову почудилось, что тот сделал какое-то телодвижение, и посреди комнаты мгновенно вырос Илим с золотистой головой подсолнуха, а в кресле напротив появился Лер.
— Дружище, я не фантом, — расхохотался Лер, увидев изумлённую физиономию Радова. — Степ — единственный магуч, которого я не просто уважаю, но и люблю. Не сомневаюсь, что он успел уже позабавляться с вами.