Фенрир. Рожденный волком

Лахлан Марк Даниэль

— А я готов исполнить свою.

— Что ж, тогда отправимся добывать Волка, — сказал Офети.

Он в последний раз взглянул на стоявший у берега корабль, по­качал головой и двинулся в лес по следам оборотня, оставленным на мокром песке, а Ворон с Лешим отправились за ним.

Глава шестьдесят первая

НЕНАСЫТНОЕ НАСТОЯЩЕЕ

Элис сидела рядом с Жеаном в свете вечернего солнца, которое не спешило заходить, превращая ее светлые волосы в нимб вокруг го­ловы. Вокруг них играли все краски осени, но Жеану не было хо­лодно. На его плечах

был толстый ломбардский плащ, а еще на нем была добротная шерстяная рубаха, штаны из прекрасно выделан­ной ткани и хорошие сапоги. Они оказались не первыми, на кого напала та шайка, зато стали последними.

К нему приходили обрывки воспоминаний: слабый отголосок далеких колоколов, пение молитв, бесконечный кашель брата Гий­ома во время мессы, ощущение скованности, когда хочешь поше­велить руками и ногами, но не можешь. Некоторые воспомина­ния казались отчетливее: блестящая река, зеленый берег, девушка с длинными и почти белыми волосами, которая смеется и плещет­ся в воде. Он любит ее бесконечно давно, знал Жеан, и он так дав­но скучает по ней. Только теперь это не имеет значения. Он же здесь, рядом с ней, прошлое и будущее поглотило ненасытное на­стоящее: чувственный миг, дрожь от ее прикосновения, ее голу­бые глаза на фоне осеннего багрянца, лес, усыпанный миллиона­ми капель, похожих на драгоценные камни.

Он коснулся камня на шее, и она протянула руку, жестом прося оставить его там, где он есть. Воспоминания о самом себе возвра­щались к нему, и он испытывал сильное желание сорвать с шеи изо­бражение идола, однако ничего не делал. Он догадывался, что Волк, которым он стал, — словно старая кожа, которую не удалось сбро­сить. Когда он двигался, то время от времени его так и распирало от неистовой силы, ему нестерпимо хотелось бежать по лесу, ска­лясь на деревья. А этот камешек может его удержать. Какое-то чу­тье подсказывало Жеану, что это спасительная ниточка, ведущая к умственному здоровью, ключик, который отпер дверь скотобой­ни, где были заперты его мысли.

Они вместе охотились: Элис взяла себе один из луков разбойни­ков, Жеан сумел копьем убить оленя. Тем вечером они пожарили мясо и лежали на поляне под ночными звездами.

Жеан понял, кем он был: мужчиной, который любил женщину так страстно, что даже вернулся из мира мертвых, чтобы найти ее; только он не мог выразить этого словами. Его связь с Элис была ос­нована на чувстве куда более сильном, чем голод, оно было похоже на страх перед удушьем. Эта женщина была для него как воздух, и он представить не мог, как когда-то жил без нее.

Они наблюдали, как в летнем лесу их ищут люди: рослый тол­стяк, человек-ворон и купец, — однако они не позволяли им уви­деть себя, а просто уходили под деревья. Эти трое долго бродили по лесу, высматривая их, но так и не нашли. Элис походила рядом с ними, незамеченная, посидела у их костра, погладила их лошадей, даже попробовала их еду, а потом вернулась к Жеану. Она не хоте­ла, чтобы их нашли, поэтому их и не нашли.

А потом одним прохладным утром Элис поцеловала его, взяла за руку и долго вела через лес. Они пришли к дому — низкой хижи­не с крытой дерном крышей. В доме никого не оказалось, хотя сле­ды недавних обитателей были здесь еще заметны: перевернутый стол, разбитый стул, соломенная постель. Кто-то быстро бежал от­сюда, но Жеан не интересовался почему. Лес —

это место, где не действуют законы, и жить здесь опасно. Элис нашла лук и развела в очаге огонь, Жеан положил мешок, который нес с собой, и рас­крыл его, доставая мясо и коренья. Они приготовили еду, а поздно вечером легли в постель и заснули друг у друга в объятиях.

В той хижине Жеан спал без сновидений, он не видел ни Бога, ни Волка, ему не снился калека, которым он был, не снилась жен­щина, которая лежала рядом с ним. Он пребывал в умиротворении.

Он проснулся, ощущая на коже прохладный осенний воздух. Элис поднялась раньше и успела сходить за грибами. Он услышал ее у двери, она спустилась с низких ступенек и поставила на стол корзину, которую нашла в доме.

Жеан потянулся на постели и открыл глаза. Сначала он подумал, что ничего не видит из-за яркого солнца. Но откуда тут солнце? Он же в доме.

— Ты проснулся? — Это был голос Элис.

Жеан поморгал, потом снова поморгал.

— Жеан?

Жеан сглотнул ком в горле. Затем поднес руки к камню на шее.

— Я ничего не вижу, — сказал он.

Глава шестьдесят вторая

ТРУДНОСТИ ПУТЕШЕСТВИЯ

Они слишком долго обшаривали лес. Чародей и Офети были срав­нительно молодыми людьми. А вот Леший — нет. Идти по лесу бы­ло бы трудно, даже если бы он горел желанием кого-то там найти, однако теперь, с седельными сумками, набитыми сокровищами, купца почти все время терзали страхи. Леса кишели разбойниками и даже кое-кем похуже. Кто знает, какие чудовища рыщут в глуби­не зарослей?

Офети с Вороном были сбиты с толку, они пребывали почти в от­чаянии. Следы Волка они нашли, нашли также другие довольно странные следы, но самого зверя так и не обнаружили.

Пару дней они вели себя тихо, понимая, что поблизости бродят разбойники. Леший вел караван из шести лошадей, возглавляемых его надежным и спокойным мулом. Офети хотел отпустить лоша­дей на свободу, уверяя, что крупные животные своим шумом не­пременно привлекут внимание разбойников. Однако Ворон отмах­нулся от всех его доводов.

— Пусть купец оставит себе все, — сказал он. — Наши судьбы крепко связаны, никакие разбойники нас не убьют.

Так оно и оказалось, поскольку на следующий день они набрели на мертвые тела.

Офети наклонился пониже, рассматривая мертвецов, пока Ле­ший опустошал их сумки и мешки.

— Эти люди умерли не в бою, — сказал Офети.

— Что, чума? — Леший отпрянул от покойника.

— Вот так всех сразу и подкосила? — усмехнулся Офети. — Какая-то странная чума. Уж не магия ли сейдра, чародей?

Ворон пожал плечами. Он присел на корточки перед одним те­лом и коснулся лица разбойника.

— Не твоя магия? — спросил Офети.

— Моя магия — магия тела и битвы. А не это, — сказал Хугин.

— Тогда что это?

Ворон поцокал языком.

— Женская магия, но я никогда не видел, чтобы столько народу умерло сразу.

— Твоя сестра смогла бы так? — спросил Леший у Ворона.

Офети засмеялся.

— Наверное, надо немало потрудиться, чтобы нахлобучить го­лову обратно на плечи и перебить такую толпу. Если бы она проде­лала подобный фокус у стен Парижа, мы бы давно взяли город и уже год как обпивались бы франкским вином.