Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
— С удовольствием, коллега. Дабы вы могли убедиться: кроме выброса маны, здесь имела место целая баталия с применением стрелкового и холодного оружия. Я, кстати, допускаю, что магию использовали не злоумышленники, а потерпевшие в рамках самообороны. Что снимает вопрос об «отягчающем применении». Значит, сей случай находится в компетенции Бдительного Приказа, который я имею честь представлять.
Не будь Конрад в точности уверен, что дуэль назначена на завтра, он мог бы решить, что поединок уже начался. Забавно: обычно маги Тихого Трибунала — тихие, серые человечки, слова клещами не вытащишь. А тут просто светская львица! Нет, нам львицы ни к чему,
— Ваша версия, коллега, весьма любопытна. — Вигилла иронически прищурилась, поправляя выбившийся из-под шляпки пепельный локон. — Жаль только…
Заливистая трель певчего дрозда помешала ей закончить фразу.
— Прошу прощения. Меня вызывают.
Генриэтта Куколь извлекла из сумочки изящную пудреницу, украшенную эмалью, резьбой и насечками. В крышку пудреницы изнутри было встроено зеркальце, куда вигилла и устремила взгляд. Барон тактично отошел, искоса наблюдая за «коллегой». С минуту Генриэтта молча внимала чему-то, слышимому ей одной, потом беззвучно зашевелила губами. Пудра сразу пришла в движение, легкой струйкой взмыв в воздух и изгибаясь на манер змеи. Вигилла цокнула языком, словно девчонка, и пудра мигом улеглась на место.
Тихо щелкнула крышка.
— Кажется, наши ведомства нашли общий язык, — сообщила Генриэтта, оборачиваясь к барону. — Нам с вами предписывается вести это дело вместе. Можете проверить: прокуратор Цимбал выдал письменное распоряжение.
Конрад позволил себе улыбку:
— Никогда не сомневался в мудрости начальства. Разрешите взглянуть на вашу пудреницу? Благодарю… О, старинная работа! Замечательная вещь! Где такие делают?
— Служебный артефакт. К счастью, его можно использовать не только для рапид-коннексуса.
— А я, — не удержался барон, — приобрел сегодня чудный маникюрный набор.
Впервые дама поглядела на собеседника с искренним интересом.
— Он у вас с собой? Позвольте, в свою очередь… Какая прелесть! Где вы его купили, если не секрет?
— Ну какие теперь между нами секреты? В «Иридхар Чиллал».
— Но у них все так дорого! — невольно вырвалось у вигиллы.
— Красота требует жертв! — В голосе барона скользнули нотки самодовольства, и Конрад мысленно выбранил себя за несдержанность. — Так что вы говорили насчет Ордена Зари? Это имеет отношение к делу?
— Самое прямое.
Пудреница вигиллы оказалась выше всяческих похвал. Приступая к осмотру комнат исчезнувших — не хотелось думать, что погибших, — квесторов, барон слегка завидовал возможностям Тихого Трибунала. Надо подать рапорт о необходимости внедрения достижений…
Отвлекшись на минутку, он вызвал двоих ликторов и отправил с поручениями. Первого — к «топтунам», второго — к «стоякам»: так квизиторы презрительно именовали меж собой обе ветви столичной стражи, патрульной и воротной. Пусть выяснят, не было ли замечено на улицах и на выездах из города подозрительных телег. Конрад понимал, что опоздал, — с полуночи до утра из легкомысленной Реттии можно вывезти всех покойников оптом и в розницу! — но порядок есть порядок.
Внизу Генриэтта ходила по каминной зале, измеряя уровень, спектр и прочие составляющие выброса маны. Отчего по «Приюту героев» гуляли сквозняки и в нос шибало грозой.
— Ваша светлость! Если какие ценности, так вы сверху оставьте!.. Чтоб сразу видно…
— Имущество гостей, не произведших окончательный и полный расчет с хозяином, частично принадлежит владельцу отеля… Кодекс Споров, раздел «О неуплате», статья третья-прим…
— Сударь Трепчик! Заберите вашего стряпчего, пока я не выбросил его в окно!
— Покушение на адвоката, нотариуса и стряпчего при исполнении…
— Второй этаж, ваша светлость… невысоко там…
— Убирайтесь! Оба!
Осмотр барон начал с комнаты племянника. Изучая одежду, висящую в громоздком комоде, перебирая личные вещи, наскоро листая забытые на кровати «Стратагемы», «Нечто из ничего» и «Рецепт случайной победы», он никак не мог сосредоточиться на следствии. Записанный в «Книге родов», как прямой фон Шмуц, с префиксом «достопочтенный» и титулом «Ваша светлость», Конрад не был особенно близок с молодым родственником, числившимся по линии Шмуц-Миэлей, с более низким префиксом «благородный». Они и встречались-то раз-два в год в родовом замке на семейных торжествах, которых барону, пленнику долга, не удавалось избежать… Ах нет, еще в Литтерне, на водах, где юный стратег-студиозус применял знания на практике, мороча головы сразу дюжине пылких сударушек! Но, несмотря на шалости, присущие юности, несмотря на случайность их встреч, мальчик вызывал у строгого обер-квизитора необъяснимую симпатию, даря в ответ искреннюю привязанность к блестящему столичному дяде.
Это, должно быть, потому, что Хальдриг Разбойник, папаша Германа и младший брат Конрада, вызывал у обоих одинаковые чувства. Иногда барон жалел, что в отрочестве, переехав в столицу, с согласия отца подписал отказ от земельных претензий в пользу Хальдрига. И часто спорил со своим духовником, утверждавшим, что братоубийство — тяжкий грех.
Вне сомнений, отцовский нрав и толкнул юношу на скользкий путь Рыцаря Зари. Если ты рано потерял мать, тихую и запуганную женщину, если тебя всю жизнь упрекают в слюнтяйстве, если рядом буянит косматый и бородатый варвар, единственный смысл жизни которого — распутство, обжорство, пьянство и раз-бой на дорогах, к вящей радости соседей, таких же любителей проломить кому-нибудь голову!.. Волей-неволей либо сам погрязнешь в зловонном болоте провинции, либо насквозь проникнешься случайной идеей, возвышенной и бестолковой. Когда б не вмешательство обер-квизитора, приехавшего в Шмуц для бдения в отцовской гробнице — эту скорбную обязанность братец Хальдриг превращал в мучение! — молодой Герман ни за что не получил бы разрешения уехать в Бравалль.
— Университет? — спросил, а скорее рыгнул Хальдриг, маясь с похмелья. — В нашем роду хватит одного умника! Хотя даже одного многовато, как по мне… Эй, Конни, а давай-ка развлечемся на дубинках?
Конрад сперва отказался, а потом вдруг передумал. Братья развлеклись на дубинках, и обер-квизитор не оставлял этого занятия до тех пор, пока Хальдриг не подписал письменного дозволения на отъезд сына. Впрочем, пришлось еще потрудиться сверхурочно, но зато Герману была выделена стипендия с доходов баронства.
Стряхнув воспоминания, обер-квизитор бросил «Стратагемы» обратно на кровать, опечатал комнату племянника и двинулся дальше. Симпатия к Герману удивительным образом распространилась и на остальных бедолаг-квесторов. Небось у всех были трения с родителями, а возможно, и со сверстниками, если детей занесло в ряды пресловутого Ордена. Представить благополучного человека, рискующего жизнью в поисках Пупа Земли и тем самым поддерживающего существование цивилизации, безразличной к спасителю, Конрад не мог.