Фэнтези или научная фантастика? (сборник)
Шрифт:
Барракуда хмыкнул:
– Заметили… И поверь, мы этим тяготимся. И существуем, честно говоря, потому только, что твой папа до сих пор ничего о нас не знает…
Пауза повторилась – еще более тягостная; Барракуда требовательно глядел на Ивара выпуклыми, как линзы, глазами.
– Я не понимаю, – сказал Ивар просто потому, чтобы не молчать.
– Тогда запомни. Не можешь понять – запомни, приучи себя к мысли, что кроме Города, существует еще и Поселок…
– Ерунда, – сообщил Ивар с отвращением.
Выпуклые
– Ерунда… Кто тебя звал сюда, щенок? Кто тебя звал, на катере с паролем, мимо орбитального сторожа, мимо вообще всяческих приличий?! Стоило днями и ночами растить свой росток, чтобы пришел случайный сопляк и въехал сапожонком!.. Шпионов, таких как ты с братиком, по военным законам сперва кидают в жидкое топливо…
– Барракуда, – тихо сказал большеротый.
– …А потом очень долго отмывают, – закончил тот неожиданно спокойно, даже мягко, с безмятежной улыбкой.
Ивар всхлипнул. Все его внутренности тугим болезненным комом провалились в самый низ живота.
Барракуда щелкнул языком и поинтересовался с отеческой заботой:
– Тебе, может быть, захотелось справить естественную надобность? – и приглашающе кивнул на узкую дверь уборной.
Ивар рассвирепел – и это помогло ему перебороть приступ страха. Стиснул зубы, заставляя себя расслабиться. Гордо вскинул голову. Вспомнил лицо отца. Процедил сквозь зубы:
– Дальше?
Барракуда и большеротый переглянулись.
– Дальше – просто, – сказал Барракуда со вздохом. – Ты нам не нужен, но если мы тебя отпустим, ты сразу же выдашь папе нашу маленькую тайну… Или нет?
Он прищурился, и усы его встали дыбом.
– Да, – заявил Ивар с отвращением. Барракуда радостно закивал:
– Конечно. Хотя брат твой в этом случае обещал хранить молчание. Возможно, он не прав?
Ивара бил озноб; прерывисто вздохнув, он обхватил руками плечи. От него хотели чего-то – и не объясняли, чего; вился длинный, бессмысленный, тошнотворно противный разговор.
– Что вам надо? – спросил он устало. – Если вы решили нас убить – давайте, не тяните… Только, – он снова выпрямил спину, – только мне жаль вас. То, что сделает с вами отец…
Ивар замолчал. Его сочувственная усмешка лучше любых слов поясняла, как плох будет конец этого самого Барракуды.
И снова воспоминание об отце прогнало страх. Мир стоит по-прежнему, и над Городом, наверное, уже взвился разлетающийся на поиски флот… Ивар будто воочию увидел, как отец его, Командор, прямой и неподвижный, сидит перед Центральным Пультом в Ратуше, как огоньки приборов освещают снизу его жесткое, будто железное лицо, как безжалостные губы, почти не разжимаясь, выдают приказ: «Окружить… Взять всех живыми… Главаря – ко мне…»
Тонкие
От этой мысли, такой неожиданной и такой сладкой, он вдруг улыбнулся. Не испуганно, не жалко, не просительно – спокойно, с долей снисхождения:
– Мне действительно жаль вас всех. Искренне жаль. Ведь нас уже ищут.
– Да, – согласился Барракуда, которого, по-видимому, здорово удивила перемена Иварова настроения. – Вас ищут… А найдут нас. Все получается очень плохо… Для нас, конечно. Если не учесть одну деталь, – он довольно улыбнулся. – Ваш отец, возможно, захочет видеть вас снова. И щедро заплатит за такую возможность.
Ивар встал. С хрустом потянулся. Медленно заложил руки за спину; сверху вниз глянул на сидящего Барракуду:
– Вы просто бандиты. Сумасшедшие бандиты. Вы…
– Фанатики, сектанты и сепаратисты, – добавил Барракуда скороговоркой.
– Да, – кивнул Ивар. – Но прежде всего вы – дураки. Потому что как только отец узнает, где мы… И как вы с нами обращаетесь… Так вот, когда он узнает…
Горячая волна крови залила ему лицо и уши. Мурашки по спине, счастливые мурашки: вот отец у пульта, вот он поворачивает лицо… Он уже все знает, и глаза у него зловеще сужаются, и взгляда его не выдержать никому… Достаточно отдать приказ, только один приказ…
– Он сотрет вас в пыль, – сказал Ивар буднично и сел. – Больше у меня нет охоты с вами разговаривать. Убирайтесь.
Большеротый как-то странно, ненатурально хохотнул:
– Барракуда… Этот мальчик очень-очень…
Тот повернул в его сторону тяжелую голову:
– Что?
– …Далеко пойдет, – усмехнулся Генерал.
– Я слышал, – Барракуда поднялся, – что именно таких мальчиков больше всего любят отцы… Да?
Последний вопрос был обращен к Ивару; тот демонстративно отвернулся.
– Хорошо, – кивнул Барракуда, – мы уходим… Предстоит связаться с твоим папой. Вас с братом позовут на связь, как живое доказательство.
У Ивара бешено заколотилось сердце. Большеротый открыл дверь; в проеме Барракуда обернулся:
– Сейчас к тебе явится врач… Это ненадолго.
И уже из коридора:
– Думаю, все будет хорошо, твой отец поведет себя, как надо, и ты скоро вернешься домой… Не бойся.
Дверь захлопнулась.
Гордо вскинув подбородок, он какое-то время смотрел им вслед, и губы его кривились в презрительной усмешке: надо же, «Не бойся!»
Потом он раз или два прошелся по комнате, то и дело утыкаясь носом в бежевые стены; невероятное дело, он почти развеселился!