Фэнтези или научная фантастика? (сборник)
Шрифт:
Крысолов деловито стряхнул глину с выцветших защитных штанов. Присел рядом, отыскал среди хвои камешек, подбросил высоко вверх, ловко поймал. Протянул Гаю:
– На.
Гай взял, подержал на ладони, потом спросил:
– Зачем?
Крысолов пожал плечами:
– Мало ли… Видишь, там дырочка. Талисман…
На обломок столетнего пня села непуганная синица. Где-то заверещала цикада, и голос ее был голосом горячего, безмятежного лета. Цикаде ответила другая – теперь они верещали дуэтом.
Гай бездумно ощупал себя – рубашка,
– Как ты? – негромко спросил флейтист. – Все в порядке?
Гай спрятал лицо в колени и заплакал. Захлебываясь, навзрыд, без оглядки; его слышали только синица и Крысолов. Цикады не в счет – все цикады мира слушают только себя…
Синица удивленно пискнула. Крысолов молчал.
За лесом садилось солнце.
– Мне жалко, – сказал Гай выплакавшись. – Слишком… мне жалко. Этот мир… мне не нравится. Я не хочу… в нем…
– Подумай, – медленно отозвался Крысолов.
Косые лучи заходящего солнца осветили верхушки сосен. По колену Гая взбиралась зеленая меховая гусеница; захлопали чьи-то крылья.
– Мне простятся эти слова? – спросил Гай шепотом.
– Уже простились. За сегодняшний день тебе многое… ну, пойдем. Там ждут тебя твои животные…
Солнце село. Свечки сосен погасли; синица вспорхнула и полетела в лес.
– Где они теперь? – тихо спросил Гай.
– Не задавай глупых вопросов. Это знание не для тебя.
– Я не понимаю одного…
– Ты не одного – ты многого не понимаешь… Вставай, не сиди, время, время, поехали…
Крысолов уже шел к машине; Гай беспомощно проговорил ему в спину:
– Но ведь если… это было со мной, и если… срок их наказания прошел, заклятие снято… то и я тоже должен был… с ними? уйти?..
Крысолов остановился. Медленно оглянулся через плечо:
– Ты и правда в этом что-то понимаешь?.. Фольклорист… Не ешь меня глазами, ничего нового не увидишь. Вставай, пойдем.
Гай поднялся.
– Так… да или нет?..
Крысолов вздохнул. Пробормотал с видимой неохотой:
– Да. По закону – должен.
– Значит…
– Молчи. Ни слова. Считай, что один твой знакомый взял тебя на поруки.
Когда машина, выехав из леса, выбралась на накатанную Рыжую Трассу, сумерки уже сгустились.
– Тебя не хватились? – поинтересовался Крысолов.
Он по-прежнему сидел рядом с Гаем, выставив локоть в окно.
– Рано еще… – неуверенно пробормотал Гай. И включил фары. До фермы оставался от силы час пути.
– Смотри, луна всходит… – Крысолов удовлетворенно прищурился на красно-желтый тяжелый диск.
– Полнолуние…
– Ты же специалист, – подмигнул Крысолов. – Полнолуние, да…
Гай молчал. Ему слишком много хотелось сказать и о многом спросить, но он молчал, почти полчаса, пока Крысолов не тронул его за плечо:
– Останови… Здесь я выйду.
Машина остановилась; дверцы распахнулись одновременно с двух сторон. Гай
– Смотри, – Крысолов указал в сторону, где, еле видимые в сумерках, стояли у дороги несколько сухих деревьев. – Знаешь легенду… про этих?
Темные массивные фигуры, нависающие над рощей и над дорогой, простирали изломанные ветки к луне. Гай неуверенно улыбнулся:
– Их зовут… «молящимися». Так их зовут…
– Да, – кивнул Крысолов. – Это были люди, могучее, сильное племя. В один прекрасный день оно отказалось поклоняться лесному богу и обратилось к Небу. Но Небо было высоко, а лесной бог жил среди них, он разгневался и сказал: «Вечно вы будете молить Небо о пощаде, но Небо не услышит вас». Тогда они вросли в землю и с тех самых пор протягивают руки в молитве, а Небо глухо… Вот так, Гай. Я прощаюсь с тобой. Ничего не бойся – все будет хорошо. Счастливого пути.
Он повернулся и пошел в темноту, легко и бесшумно, залитый светом луны; Гай стоял и смотрел ему вслед, потому машинально сунул руку в карман – рука коснулась камушка из стен Горелой Башни.
– Подождите! – крикнул Гай и кинулся догонять.
Уходящий обернулся; в свете луны Гай увидел, что он улыбается.
– Я хотел сказать… – Гай перевел дыхание. Он не знал, что говорить. А говорить мучительно хотелось, а Крысолов ждал, улыбаясь, и Гай наконец-то выдавил еле слышное:
– Я… благодарен. Прощайте.
– До свидания, – Крысолов снова блеснул белыми зубами.
– Можно спросить?
– Конечно.
– А может быть, Небо их все-таки услышит?
Оба посмотрели туда, где с отчаянной мольбой тянулись к небу сухие ветки.
– Кто знает, – ответил Крысолов. – Кто знает.
Конец
Волосы
Газетенка, где Егор работал одновременно редактором, корректором и верстальщиком, долго болела, задерживала тираж, зажимала зарплату, морочила голову – и наконец развалилась, задолжав Егору денег за три рабочих месяца. Таким образом накануне свадьбы (а о свадьбе они с Олей решили давно и окончательно) он оказался безденежным, безработным и печальным.
Разумеется, он тут же взялся искать новую работу. Все знакомые уверяли, что с его-то разнообразными умениями устроиться будет проще простого – однако хорошие места были уже заняты, а плохие (крохотная зарплатка плюс двести сорок дурацких обязанностей) Егора не устраивали.
Свадьба откладывалась. Что это за свадьба – студентка и безработный? Олины родители роптали.
И Егор уже смирился с необходимостью устраиваться на плохую работу, когда во время очередного обзвона по газетным объявлениям ему ни с того ни с сего назначили собеседование. И он поплелся, заранее зная, что ничего из этой затеи не выйдет, потому что вакантное место предполагалось не просто хорошее – оно было на диво хорошо, а значит, и занять его предстояло чьему-нибудь другу или родственнику.