Феодал
Шрифт:
– Смотря куда. До своего Ростова Великого – нет. Если тебе повезет, дойдешь до такой ловушки, которая убивает быстро. Если не повезет – помучишься… Если очень-очень повезет – наткнешься на оазис, примерно такой же, как этот. Шило на мыло. Здесь же нет ничего другого, ты разве еще не поняла? Борька тебе не рассказывал?
– Да, рассказывал! – засмеялась Оксана. – Я о него горшок разбила, так он мне рассказывал… о том, как нам с ним вдвоем хорошо в койке будет. Сопляк, малец совсем, ниже меня на полголовы, а туда же. У всех одно на уме.
«Ай да Борька!» – подумал Фома, но вслух сказал иное:
– У меня, например, на уме помыться. Так что иди-ка ты посиди в хижине. Чайку разогрей, лепешек поешь. Иди, иди, нечего тут голодовки устраивать…
Он фыркал, обливая себя тепловатой водичкой из мятого оцинкованного ведра, ронял ведро в колодец, вытягивал его за веревку, мылился обмылком, тер себя глиной пополам с песком и обливался еще и еще, смывая с себя пот и страх Плоскости. Хорошо-о! Жаль, нельзя принять ванну. Выкопать углубление – не труд, но как подвести проточную воду? Родники-то вон где – в низине… в болоте… на бывшей рисовой плантации.
Руки оазису нужны. И желательно азиатские. Разве Николая заставишь возиться с рисом, целыми днями топтаться задницей кверху по жидкой грязи, высаживая рассаду? Николаю проще лечь и помереть, чем так над собой издеваться. В упадок приходит оазис. Не феодалам же на нем работать, в самом деле… Да, а где все-таки Борька?
Фома попрыгал, стряхивая с себя воду, влез, не вытираясь, в штаны и заметил ученика. Тот быстро спускался с холма, выбрав почему-то окольный путь. Еще несколько секунд – и он скрылся бы за «коттеджем», чего, по-видимому, и добивался. Фома сделал рукой недвусмысленный жест – иди сюда, мол. Партизан.
Поняв, что обнаружен, Борис неохотно подошел. Вид у него был насупленный.
– Что у тебя там? А ну, не прячь за спиной. Какие между нами секреты? Показывай.
Борис нехотя достал из-за спины бинокль. Все было ясно: несмотря на запрет, ученик копался в рюкзачке, пока учитель спал. Гранаты ему были не нужны, а вот попользоваться мощным биноклем и незаметно вернуть его на место…
– Подглядывал? – спросил Фома. – Давай колись быстрее, тут все свои. Вон там в кустах позицию выбрал? Смотрел, как она моется, млел и рукоблудничал? Правильно я понимаю?
– Ничего я не руко… – сконфуженно начал Борька и сейчас же вспылил: – Сам такой! Я просто смотрел.
– Дурак! Ты мужчина, и ты почти феодал. Тебя к чему-нибудь должность обязывает?
Борька отвернулся и демонстративно сплюнул. Слыхали, мол.
– Смирно стоять! – рявкнул Фома так, что ученик от неожиданности вздрогнул. – Морду тебе набить? Не боись, при свидетелях не буду, потом разберемся. Хочешь, чтобы я тебя выгнал? Выгоню.
– Да ну? Выгнал один такой… Так я и ушел.
Глядя на глумливую ухмылку Борьки, Фома медленно считал до десяти. И дождался: ухмылка сделалась неуверенной, затем и вовсе начала сползать с лица.
– Уйдешь, если я захочу. Можешь не сомневаться. Но сейчас задача иная: я ухожу, ты остаешься. Будь добр, сделай так, чтобы мне за тебя не было стыдно перед хуторянами. Уловил?
От изумления Борька даже глазами захлопал, сразу забыв о том, что собирался схлестнуться с наставником. Не, так нечестно! Помочь в делах – одно, а взваливать на свой горб весь груз – так мы не договаривались!..
– Куда это ты уходишь?
– Куда надо. Когда вернусь – не знаю. Может быть, скоро, но не факт. До моего возвращения феодалом останешься ты. Начинай обход прямо сегодня. Девчонка пусть тут живет, ей полезно поскучать. Не торопи события, понял? Про штурм забудь, займись осадой. И держи авторитет. Посоветуй ей починить ворот над колодцем. Теперь вот что…
Он подробно рассказал о новых ловушках, об исчезнувших ловушках, о нуждах хуторян, напомнил о необходимости проверять точки выброса, посоветовал быть пожестче с Николаем и закончил так:
– Потрать денек-другой на Патрика. Он мне что-то не понравился. В гости к сыну его своди, пусть малость развеется. Ему полезно.
– Да? А что с ним такое?
– Задумываться начал.
В глазах Борьки запрыгали веселые чертики.
– Это вредно?
– Тебе пока не понять. А теперь иди и положи бинокль на место так, чтобы Оксана его не видела. Догадается ведь. Ты и так уже напортачил, а поймет, что подглядывал, – навсегда останешься для нее наглым щенком. Сумеешь незаметно?
Ученик кивнул.
– Тебе помочь ее отвлечь?
– Чего там отвлечь, сам справлюсь…
– Иди.
Фома надел потную рубашку, носки, завязал на ногах кроссовки. Вещи были достаточно новыми, чтобы не бояться их внезапного распыления. Конечно, одежду не мешало бы постирать, но какой в том толк перед выходом? Очень скоро будет то же самое. Издержки жаркого климата.
А есть ли где-нибудь на Плоскости иной климат? Холодный, с ледяным ветром, сугробами и снежной крупой в лицо? Или муссонный, с периодическими затяжными ливнями?
Никто не знает. Может, и есть где-нибудь далеко-далеко. А может, и нет. Не исключено, что Экспериментатор вычислил некий температурный оптимум и его поддерживает. Ведь половина, не меньше, жителей Земли обитает именно в теплом климате, а многие и в более жарком. Для Нсуэ было в самый раз. Как-никак здесь все-таки не Сахара в полдень и даже не Калахари, здесь куда прохладнее…
В дверном проеме он столкнулся с Оксаной – та как раз выходила. По-видимому, она считала ниже своего достоинства находиться с Борисом в одном помещении. Фома не стал ее останавливать.