Феодал
Шрифт:
Девчонка тонула буквально в шаге от надежной опоры. Фоме хотелось кричать: «Да вот же, вот она, граница раздела, протри очки, дуреха!»
– Не дергайся! – заорал он на бегу вместо этого. – Раскинь руки и замри!
Куда там! Если Оксана и слышала его, то выводы сделала самые противоположные – принялась извиваться, продолжая взывать о помощи. Но Фома уже был рядом.
– Руку дай, ты, вибросвая! Тянись, блин-компот! Еще!.. Во-от!.. Теперь попробуй подтянуться, а главное, держись крепче…
Стреляя угольками, горел костерок в обложенном почерневшими камнями очаге, коптил дымом щелистую крышу «коттеджа». Фома пек лепешки себе в дорогу. Запасы грубой, ручного помола, муки подходили к концу, как и уровень растительного масла в пластмассовой бутылке. Фома решил мародерствовать по полной программе.
Все равно Борька тут не скоро появится, а Оксану надо переселить. Оазис, что называется, останется на консервации. А если возникнут какие новички – вон им мешки с зерном, вон каменная зернотерка, пускай потрудятся. От радости не запрыгают, но и с голоду не помрут.
Вернулась Оксана – посвежевшая, с мокрыми волосами, замотанными в тюрбан. Мылась.
– Твоя очередь, – сказала она, подсаживаясь к очагу. – Я тут пригляжу, а ты сходи помойся.
Фома только пожал плечами – зачем, мол?
– Будешь грязным ходить? Да и побриться тебе не мешает.
– А смысл? – спросил он. – Я далеко ухожу. Так далеко, что… В общем, неважно. Через три дня стану точно таким же.
– А потом?
– Потом еще хуже. Это Плоскость. Не человек с ней – она с человеком делает то, что ей хочется.
– Ты на бомжа смахиваешь, – заявила Оксана, картинно наморщив носик.
– Угу. Только этот бомж тебя из песка вытащил.
– Извини.
– Тонет, орет, глаза вот такие…
– Извини, говорю.
– Да ладно, – отозвался Фома. – Это уже не имеет никакого значения. Как и мой вид – бомж там, не бомж… Ты лучше скажи, зачем тебя в пески понесло. Далеко собралась?
– Не знаю… Куда-нибудь.
– Случайно не к тому месту, где мы с Борькой тебя в первый раз встретили?
– А если к тому самому, то что?
– Только то, что глупо это. Объяснить, почему? Во-первых, ты не нашла бы его. Во-вторых, не дошла бы, даже помня путь наизусть. В-третьих, зачем тебе то место? Назад хочешь? В свой Ростов Великий?
– Хочу, – заявила Оксана с вызовом.
– Все хотят. Я тоже хочу, только это ничего не меняет. Обратного хода нет, мы ведь тебе это уже объясняли. Ну нету! Тут односторонняя проводимость, вроде как у диода. Я сам чего только не пробовал поначалу… А до меня – Нсуэ. А до него… – Фома махнул рукой. – Бесполезно. Нет пути назад. Попал на Плоскость – живи тут, вот и все. Если можешь. Это закон.
– Тогда почему ты уходишь?
Помедлив с ответом, Фома выудил из сковородки прожаренные лепешки, расплющил ладонью три новых колобка теста, кинул в шипящее масло.
– Ухожу посмотреть, везде ли на Плоскости так, как у нас…
– Думаешь, не везде?
– Почему нет? Плоскость велика.
– Хочешь найти выход на Землю?
– Хочу, – признался Фома, глядя Оксане в глаза. – Только вряд ли найду. Вероятность, если по-честному, ноль целых, ноль десятых…
– И ноль сотых?
– Не уверен. Надеюсь, что нет.
– А если бы точно знал, что нет, – все равно ушел бы?
Он кивнул, отметив про себя, что девчонка задала интересный вопрос. Хотя, конечно, чистая теория… Откуда можно добыть сведения о том, чего не видел и о чем не слышал? От Экспериментатора? Так он и сказал, жди… Своими действиями он дает понять совсем другое: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Да и пресловутый лабиринт с белыми крысами – неточная аналогия. Задача блуждающих в лабиринте – искать выход. Задача людей на Плоскости – пытаться выжить в нечеловеческом и притом меняющемся по прихоти Экспериментатора мире, создавая ради этого диковинные социальные конструкции. О выходе речи нет.
Но опять-таки: что на Плоскости можно знать наверняка? Только то, что ловушки – убивают. И еще то, что человеческая натура остается в принципе неизменной в любых условиях. Больше ничего. Так что чисто теоретически – все может быть. Даже выход.
Надеяться, во всяком случае, не вредно.
– Интере-е-есно… – протянула Оксана. – Значит, я правильно поняла: ты уходишь не ради чего-то, а от чего-то? То есть бежишь?
– Вот именно, – буркнул он.
– Ну и глупо.
– Ты-то собиралась уйти не по той же причине, нет?
– Это мое дело! – заявила Оксана.
Глупая и дерзкая. Фома повысил голос:
– А мое дело – следить, чтобы такие, как ты, оставались живы-здоровы. Пока еще мое дело… Привычка. Так что собирайся, пойдем вместе. К Джорджу хочешь?
– Не знаю. Кто он такой?
– Хуторянин. Еще не стар. Холост. То есть, может, у него на Земле кто-то был, я не интересовался… Здесь – холост. Оазис что надо. Он ведь фермер, Джордж, умеет работать. По-русски немного понимает…
– Я не о том. Что он за человек?
– Хороший человек. Упрям только и нудноват, зато…
– Не надо мне никакого «зато», – перебила Оксана. – И вообще! Ты меня сватать вздумал?
– Куда ты денешься, – усмехнулся Фома. – Да ты не злись. Все равно ведь выйдешь замуж, не сейчас, так потом. Могу отвести тебя к Магнуссону, он тоже одинокий и притом феодал. Не хочешь быть черною крестьянкой – станешь столбовою дворянкой. Большего не обещаю.
Он рассказал и о Магнуссоне: хороший феодал, сразу видно, что человек жесткий, несгибаемый. Не душка, не добрячок. Жить у таких трудновато, зато процент выживших выше, чем у гнилых либералов…