Феодора
Шрифт:
Однако, немного опомнившись, Феодора успокоилась. Действительно, опасность велика, а значит, следует обдумать все как можно лучше. Айосу она сказала:
— Так вот почему твое послание было спешным. Я вновь благодарю тебя. Но это значит, что мне нельзя возвращаться в собственный дом. О, Айос, что же мне теперь делать?
— Здесь ты в безопасности, — напомнил нищий.
— Но я не могу вечно оставаться здесь!
— Я переодену тебя, и ты сможешь идти куда захочешь. Никто тебя не узнает.
— Как последняя педана или нищенка? Нет, уж лучше пусть я умру.
— Именно нищий дал тебе сегодня убежище, Феодора.
— О, Айос! Умоляю, прости меня! Я глупая, неблагодарная девчонка. Занятая собой, я обидела друга!
— Мне не на что обижаться. Юность торопится сказать, не успевая подумать. Твою добрую душу я знаю давно, но ты должна научиться терпению. Так вот, у стены есть соломенный тюфяк. Ложись и попытайся уснуть. Тебе необходимо отдохнуть.
Но ей не спалось. Тревога не давала ей сомкнуть глаз, и во мраке подземной каморки, едва освещаемой болезненным желтым светом масляной плошки, по щекам ее ползли слезы.
Наконец она услышала голос нищего:
— Ты спишь?
— Нет, — она едва удерживалась, чтобы не разрыдаться. — Но я пытаюсь.
— Пожалуй, сейчас это нелегко. Тогда давай поговорим, это немного развлечет тебя.
— Но ведь тебе тоже нужно отдохнуть.
— Не беспокойся обо мне. Нередко я не сплю по многу ночей подряд. А днем на спине моего осла я неплохо отдыхаю. Что мне еще там делать? О, маленькая Феодора, я бы с радостью разделил беду с тобой, если бы у меня были твоя юность и сила.
Она услышала его хриплый вздох. О, эта тайная мольба всех увечных, которую мир так редко желает слышать!
— Мой бедный друг! — вскричала она. — А я-то донимаю тебя своими нелепыми проделками! Ну конечно, давай побеседуем.
— О чем же станем говорить? — спросил Айос.
— За неимением лучшего — о твоей повседневной жизни.
Он задумался.
— О моей жизни? Что же, дитя, жизнь нищего не так уж плоха. Конечно, мы жалки и несчастны, но, по крайней мере, мы свободны, как не свободен и самый знатный в Константинополе, ибо мы никому не нужны. И при всей своей бедности мы находимся в безопасности: мы слишком незначительны, чтобы нас тревожить. Мы сыты. Даже те, кто не просит милостыню, не голодают. Хотя временами мы едим требуху и кишки, которые выбрасывают с боен, иногда мы наслаждаемся изысканнейшими яствами роскошных празднеств, когда попрошайничаем у домов, где их устраивают. Мы многое видим, оставаясь незамеченными, мы слышим все, потому что никто не следит за своими словами в нашем присутствии, как в присутствии уличной дворняжки. А между тем разница между нищим и патрицием лишь в тоге.
— Ты философ, Айос.
— Я нищий. Но смотрю на вещи с их лучшей стороны.
— Ты говоришь, что как протомендикус ты утверждаешь законы?
— У нас много законов, дитя. Немногие знают, что Братство Нищих строго руководствуется неписаными установлениями, которые обязательны для всех его членов.
— Расскажи мне об этих законах. — Феодора всегда живо интересовалась всем новым, что попадало в поле ее зрения.
Айос поразмыслил.
— Я не вижу в этом вреда. Ты держала в руках чашу для подаяния. Я сам учил тебя словам попрошайки. Да, в известном смысле ты одна из нас, а обсуждение законов поможет нам скоротать время.
Феодора приготовилась слушать, и он начал:
— Суть нашего закона — в защите нищих от их собственных слабостей. Каждый член Братства должен нести его в своем сердце. Я назову тебе главные положения, чтобы ты сама могла судить о них.
Тени скрывали мрачную подземную нору. Пламя фитиля трепетало во тьме, и девушка едва различала громадную лысую голову Айоса, его лицо, изборожденное отвратительными шрамами, и ничего более.
Айос торжественно провозгласил:
— Слушай же великий закон Братства Нищих!
Первое. Поскольку разные народы по-разному говорят и по-разному просят подаяние, каждый член Братства обязан знать язык нищих, дабы он мог общаться со всеми членами Братства в любом краю земли. Никто чужой не поймет того, что услышит. Тот же, кто не имеет этого знания, не будет посвящен в члены Братства.
Второе. Все члены Братства должны вести себя сдержанно, не сквернословить, не богохульствовать, всегда держаться так, чтобы не быть замеченными и не вызывать неудовольствия властей.
Третье. Все братья — мошенники и нищие — должны держаться в своих кварталах, не вторгаясь в чужие владения, кроме случаев, когда дается всеобщее разрешение: это великие пиршества, царственные бракосочетания и тому подобное.
Четвертое. Занимая места для сбора милостыни у монастырей, церквей или ворот дворцов, должно соблюдать правило приоритета: никто не смеет захватить или получить обманом место, принадлежащее другому по праву старшинства.
Пятое. Ни один из членов Братства не может вступить в соглашение ни с одним мошенником, слепцом, священнослужителем или монахом, если те не приняты в Братство.
Шестое. Никто из нищих не может носить нового одеяния, за исключением того дня, когда оно было ему даровано. Должно без промедления продать новую одежду и всегда появляться в изношенных вещах с дырами и заплатами.
Седьмое. Ни один нищий не может спать после восхода солнца, ему следует бродить повсюду, собирая милостыню. Нищий может позволить себе утром съесть свой кусок, но тогда ему следует тщательно очистить рот, дабы не появляться с запахом вина или лука на людях, давая понять, что он сыт. Иначе он будет признан негодным и не имеющим права нищенствовать.
Восьмое. Никому не следует иметь оружия, кроме ножа. Можно также носить посох или дубинку, чтобы защитить себя при случае.
Девятое. Все нищие должны извещать других о домах, где щедро подают или происходят события, располагающие к дарам или подношениям.
Десятое. Никто не должен соглашаться, чтобы его дети работали или прислуживали кому-либо и признавали его хозяином, если плата низка, а работа тяжела. Но нищим, имеющим детей, следует учить их искусству просить, и они обязаны посылать детей попрошайничать у прохожих на улицах.