Фернок 2

Павлов Евгений Викторович

– Давай, до следующего твоего морального унижения!

Сидящая на мокрой скамье грузная бомжиха, в прошлом обитавшая в одном из близлежащих зданий, сказала расстроившемуся из-за бестактного поведения Дэвиду. Да еще громче чем Дрю:

– А ты что стоишь? Ты вообще видел, что он себе позволяет? Вот мразь… Ты мужик или кто?

Экс-полицейский послал всех в уме:

“Да идите в жопу”

И забежал обратно в дом.

Толстушка орать не перестала:

– А ну, повернись! Слышишь? С тобой говорят!

Открыв дверь квартиры, Дэвид еще кое-что сморозил на эмоциях:

– Никого не хочу слышать…

Чуть позже, в квартире:

– Никого!

Засыпая после пьянки, Дэвид становился покорителем опасных районов родного города, местным

воином-психопатом в красном резиновом костюме… Этот “ночной путешественник”, днем ощущающий себя лохом и опущенцем, посредственным шампунем китайской фирмы, всеми силами пытался оторваться от реальности. Кто бы знал его предутреннее состояние, тот бы заявлял с уверенностью – у Блейка это получалось.

Но, как говорится - хорошего понемногу. К утру все становилось только хуже: нападал неприятный эффект от похмелья. Ситуацию спасали лишь народные методы – те, о которых люди в телевизоре привыкли умалчивать.

Сегодняшняя ночь выдалась наиболее тяжеловесной по причине большего количества выпитого, чем обычно.

“Что я с собой делаю? В кого превращаюсь?”

Блейка разбудил навязчивый гудок сотового. Дотянувшись рукой до ящика тумбы, он взял телефон и, протерев сонные глазенки, прочел отразившийся на дисплее номер.

“Кто это может быть?”

Пришлось принять вызов и поднести мобильник к уху. Хотя… так не хотелось напрягать застывший мозг!

– Але, слушаю…

Голос потревожившего не был ни грустным, ни радостным, скорее, занятым:

– Здравствуйте. Вас Дэвид Блейк зовут, не так ли?

– Да, правильно…

– Очень приятно, мистер Блейк.

– Постойте, а вы что?

– (смешок в трубке)

– Ой, точнее, кто?

– Я Джо Чанг - юрист, вынужденный провести обсуждение передачи наследства по завещанию. Вы сейчас находитесь дома?

– Да.

– И, полагаю, в вашем распоряжении полно свободного времени?

Потревоженный слегка заикнулся:

– К-какое еще наследство?

– Приедете в офис – мы все вам расскажем! Наш адрес…

Кое-что внутри Дэвида не выдержало. Больно много информации для не протрезвевшего. Он встал с кровати и закричал:

– Так! Никуда я не пойду, пока вы не скажете, что, черт возьми, произошло!

Юристу пришлось объясниться, иначе бы встречи не состоялось. Но его голос изменился в худшую сторону, стал, что ли, более невеселым:

– Совсем недавно, а если говорить c педантичностью, то в два часа ночи Алисия Дэ Воро, которая

по нашим данным денежно вам помогала, умерла от сердечного приступа. Бригада…

– Что? – Дэвид оборвал его.

Прождав своей очереди около трех мучительных часов, Дэвид получил приглашение в кабинет лысого азиата господина Чанга для разговора, который, вероятно, сулил посетителю прежде невиданное счастье, горе денег и прочее-прочее.

– Вы хорошо знали бесконечно уважаемую миссис Дэ Воро, которая указала в завещании вашу духовную близость…

Блейк, как бы сильно не грезил о бабле, пошел наперекор растущему желанию:

– Это бред. Я лишь несколько дней у нее пробыл из-за жалости. За столь короткое время полюбить человека невозможно…

Чанг улыбчиво возразил:

– Ошибаетесь, Дэвид – мигом позже рассекретив свою точку зрения, - К глубокой старости люди, а в особенности одинокие женщины, любую мелочь расценивают как спасение. Любой приятный жест, любое доброе слово… - а затем встал с кресла и сменил тон на более громкий, - Да все что угодно! Старость – последняя остановка человека, которую, чтобы не бояться, нужно проживать в тепле! Тепло – это любовь, любовь старухи к незнакомому человеку, согласившемуся помочь, разве вы не согласны?

Клиент тоже привстал, и хорошо… хорошо обдумал ответ. На самом деле он все прекрасно понимал. То ли дело юрист, до которого только-только дошло, что показушное слабоумие господина Блейка является крепкой смесью застенчивости и неуверенности. Этакая психологическая защита, присущая исключительно добрым ЧИСТЫМ людям, склонным к состраданию и сопереживанию.

– Да, конечно. Одинокая женщина, вынужденная скрывать следы скорби на мирских мероприятиях, не могла найти никого другого и обратилась за помощью к тупому алкашу, на уме у которого молоденькие шлюхи и большие мани…

Это рассуждение вслух ввело юриста в некое замешательство:

– Вы о ком сейчас? – спросил мистер Чанг.

Дэвид ответил:

– Не суть… - увидев в окне следившего за ним проказника Дрю.

Через пять минут:

– Что ты так долго? Я уже заждался…

Мигель Роше (полицейский, напарник Дрю), протяжно откашлявшись, начал передавать, что выведал, когда подслушивал прелюбопытный треп алкаша и юриста, стоя за дверью:

– Ты не представляешь, какой фарт выпал этому кретину, дружище!

По своей натуре Дрю славился менее эмоциональным и впечатлительным, нежели Роше, а потому все воспринимал

более спокойно и не ожидал от второсортных затей чего-то наживного:

– Ну, слушаю…

– Там такое! – Роше выпучил глаза, замахал руками во все стороны.

– Что?

– Как я понял из разговора, кретин приударил за одной престарелой иностранкой, скончавшейся не так давно…

Дрю перебил товарища для того, чтобы отпустить очередную колкость:

– Ого, теперь понятно, почему у него с молоденькими не клеилось. Геронтофил латентный!