Феромон
Шрифт:
– Нет, это был не просто секс, - мне так хочется смотреть, как ветер раздувает выбившиеся из её гладкой причёски рыжие пряди, но я вынужден следить за дорогой, а потому кажусь, наверно, более равнодушным, чем есть.
– Не обольщайся, - она убирает трепыхающуюся прядь за ухо и больше не добавляет ни слова, хоть я жду. Я весь превратился в чёртов слух, чтобы услышать даже слабый вздох, если она его издаст, ведь она не бесчувственная, хоть и вымораживает меня своим равнодушием. И моё терпение вознаграждается тяжким вздохом.
– Ты чем-то расстроена?
–
– Был тяжёлый день?
И снова:
– Нет.
– Что сказал тебе Дэвид?
– Он не нашёл никаких отклонений от нормы. Я самая обычная. Так что не нужно так стараться, Эйвер. Есть миллионы женщин, с которыми ты можешь попытать счастья. Умные, добрые, нежные, искренние, кто-нибудь обязательно тебя полюбит таким, как ты есть.
– А мне нужна только одна. И это ты.
– Спасибо. Мило, - мягко улыбается она.
– Ты определённо быстро учишься. Хотя тебе, наверно, ни к чему. Зачем эти сомнительные комплименты, если всегда найдётся какая-нибудь Айлин Соулл, утончённая и изысканная, красивая и доступная, искушённая, а ещё всегда открытая для такого рода предложений.
Боже правый! Наконец-то! Неужели это ревность? Неужели я ей всё же не безразличен, раз она приревновала меня к этой фальшивке в драной кошке?
Мне хватает две секунды, чтобы принять решение. Я притормаживаю лишь слегка и разворачиваю машину почти на ходу, не обращая внимания на недовольный вой клаксонов.
– Чёрт, что ты делаешь, Эйв?
– поднимает она слетевшую на пол сумку.
– Ты, кажется, хотела поехать в офис?
– я не показываю вида, но в душе просто ликую от счастья.
– А ты сказал, что все документы по иску оттуда забрал на выходные.
– Так и есть. Но я только что вспомнил, что у меня есть одно незаконченное дело. И я буду тебе очень благодарен, если ты пойдёшь со мной.
– А я тебе там точно нужна?
И она сама знает, что вопрос глупый. Я бы ни попросил, будь это не так, но это «нужна», я хочу произнести не меньше, чем она - услышать.
– Ты мне очень нужна. На этой встрече. Рядом. Всегда.
Я протягиваю ей руку раскрытой ладонью. И секунду поколебавшись, она всё же вкладывает в неё свою. Наши пальцы переплетаются, не давая ей шансов вырваться, и я прижимаю её руку к губам. Из груди невольно рвётся вздох. Как я люблю тебя, колючая моя. Ты не просто нужна мне, ты - моё солнце. Мой воздух, мой свет, мой океан.
– У нас с Айлин сугубо деловые отношения, Ан. Мы не спали. Я к ней даже не прикасался.
– Ты думаешь, я ревную?
– улыбается она. Снисходительно. Так и жду, что она скажет: «Я же предупредила: не обольщайся».
– Думаю, да, хоть и прикрываешься безразличием. И даже знаю, кто сказал тебе о ней. Твои родители, правда?
Лишь взмах ресниц в ответ, но мне и этого достаточно.
– Я обещал представить её сенатору Джону Миллеру, но мне пришлось заехать за ней перед оперой, потому что я кое-что попросил у неё взамен.
– Завербовал её своим информатором?
– Ну, ты же знаешь, - улыбаюсь
– Не знаю. Я не юрист.
65. Эйвер
– Да брось, ты закончила престижнейшую юридическую школу с отличием. Я понимаю, что в жалкой конторке Дайсона тебе приходилось заниматься чем угодно, только не юридической практикой, но сдать лицензионный экзамен тебе не составило бы никакого труда.
– Я думала, ты внимательнее читаешь личные дела своих сотрудников.
– Ну, с учётом того, что ты пришла без резюме и рекомендаций, я подумал, что и это вписывать не стала по какой-то одной тебе известной причине. Может, из гордости. Всё же ты секретарь.
– Нет, Эйв, экзамен я завалила. Сдала этику, получила одобрение от ассоциации юристов, написала все тринадцать эссе, а вот в тесте налажала. И вошла в те позорные два процента статистики, что его не сдают.
– Почему ты не попробовала снова?
– не могу ничего с собой поделать - глажу большим пальцем её руку и, даже несмотря на этот серьёзный разговор, невольно вздрагиваю: ощущение её близости пробирает меня до озноба.
– У меня не было времени повторно подготовиться. Всегда было столько работы, - она тоже вздрагивает, когда я касаюсь её руки губами. Какое опьяняющее, окрыляющее, безбрежное чувство - ощущать эту дрожь от таких невинных прикосновений. И точно знать, что её вызываю я, а не мой феромон.
– Я думаю, тебе нужно попытаться снова, - прижимаю её руку к щеке, и сейчас она вздрагивает из-за колкой щетины.
– Сейчас у меня времени ещё меньше.
– И так будет всегда. И чем дольше ты откладываешь, тем сложнее. Но я могу тебе помочь.
– Чем?
– она смеётся.
– Если только сдашь за меня. Вложить свои знания в мою голову у тебя вряд ли получится.
– Погоняю тебя по тестам.
Сворачиваю в аллею к сенаторскому особняку. Останавливаюсь у пункта охраны. Предъявляю документы. И пока они созваниваются с хозяевами, повторяю свой вопрос.
– Я помогу, соглашайся.
– Мне кажется, или это просто повод проводить со мной больше времени?
– усмехается она.
– Тебе кажется, - слегка разворачиваю её лицо с озабоченным видом.
– У тебя на щеке, - показываю всем своим видом беспокойство.
– Грязь? Что?
– волнуется она.
– Да, немного, - наклоняюсь, чтобы якобы её стереть, легонько поднимаю вверх подбородок и не даю ей возможности даже дёрнуться, накрываю её губы своими.
Я закрываю глаза, ожидая пощёчину, но она отвечает на поцелуй. И я смелею, просовываю руку под шею, обнимаю её за талию.
– Мистер Хант, - из лёгкого опьяняющего забытья меня вырывает голос охранника.
– Мистер Хант! В особняке сенатора вас ждут. Можете ехать.
Я даже с достоинством въезжаю в распахнутые ворота. И только потом, остановившись за поворотом, мы начинаем смеяться.