Ферромант
Шрифт:
Амис сильно сомневался, что продержится до рассвета, а если упадет, то встать уже не сможет. Он впервые за все время плена остался без присмотра на открытом пространстве, и если проявить толику смекалки, у него получится отправить письмецо в «большой мир». За пергамент сгодится скатерть, а вместо чернил – собственная кровь. Чтобы не тратить драгоценное время, юноша прокусил клыком указательный палец и, выдавливая кровь большим и безымянным, начал писать прямо посреди белоснежного шелка. Ну, как писать – скорее, промокать ткань темными бусинами, но если записку не унесет в море и не размочит дождем, нашедшие ее вполне смогут прочитать все до последней точки.
Добрый
Я принц Амис из Вальдрана.
Сообси всем что Желесную ветьму нужно немедлено убить.
Иначе скора она уничтожет всех.
Отец прошу дай человеку сообсившему эту весдь
Тыщу золотых монет.
Ведь он спас наше каролевство.
Обо мне не думой.
Амис.
Затем, измазав руку в том, что натекло с шеи, абы как изобразил свою подпись и для большей убедительности оставил отпечаток ладони. Осталось решить, как запустить скатерть в полет, ведь ветер слаб, а до изгороди навскидку шагов десять. И если ткань повиснет на ветвях и поутру ее обнаружат (а ее обязательно обнаружат, изгвазданный кровью шелковый круг сложно не заметить), узнику устроят такой завтрак, что на всю недолгую жизнь запомнит.
Лучше всего подошел бы лук, да только где его сейчас взять. На втором месте шла праща, и хоть принц никогда ею не пользовался сам, но видел, как орудуют другие и имел хотя бы малейшее представление о стрельбе. Надо завернуть что-то тяжелое в скатерть, раскрутить и швырнуть с обрыва – грузило вывалится, а ткань подхватит ветер и унесет куда-нибудь подальше, где могут оказаться люди – охотники, караванщики или рыболовы.
Но чертовы скелеты убрали все со стола, и в отчаянии пленник топнул так, что услышал звонкий цокот набойки на подошве. Ну, конечно – туфли! Одной вполне хватит, чтобы провернуть задуманное, нужно лишь дотянуться – и вот с этим возникли проблемы. Если наклониться слишком низко, потом уже не распрямишься, а из скрюченной в три погибели позы снаряд точно не метнешь. Амису же требовалась вся доступная свобода, ведь он не опытный пращник, способный лежа сбить воробья.
И когда парень, обливаясь потом и задыхаясь от боли, согнул ногу и потянулся к пятке, в голову закралась предательская мысль, вмиг расстроив отличную задумку. А как он объяснит пропажу туфли? Со скатертью ладно – скажет, ветром сдуло, но если вместе с шелком исчезнет и обувь, тут и последняя дура заподозрит неладное. А ведьму можно обвинить в чем угодно, но только не в недостатке ума.
– Чтоб тебя… – принц шмыгнул и закусил губу.
И тут взгляд упал на разбросанные по полу куски – тетерев птица крупная, одна ножка размером с кулак. Мясо с костью достаточно тяжелое, и объяснять исчезновение не придется – кто там станет пересчитывать остатки ужина. Другое дело, что достать ножку не в пример сложнее. Пришлось подскрести ближайшую каблуком, потом все-таки снять туфлю, зачерпнуть добычу, прижать к боку кресла и поднять. И когда Амис провернул все до самого конца, и драгоценное угощение оказалось в ладони, он понял, что опустил голову слишком низко – почти вровень со столешницей – и никак не сумеет выпрямиться в подходящее для броска положение.
– Зараза… – уперся ладонями и напрягся всем
Вверх проклятый ошейник не шел – хоть лопни от натуги, зато вниз – запросто. Не найдя иного варианта и осознав, что прямо здесь и сейчас грохнется без сил, принц лег на спину и зажмурился. Цепь под затылком намертво прилипла к полу, зато на горле звенья лежали свободно, не мешая дышать. Амис на всякий случай измазал мясом губы – чтобы не возникло вопросов, действительно ли он все съел. И самое удивительное – это была единственная еда, коснувшаяся его рта за прошедшие сутки, или даже двое. Пленник окончательно сбился со счета, и творящиеся с ним мучения и пытки не добавляли ясности сознанию.
Уже с трудом видя от усталости, он смотал снаряд в тугой ком и метнул за изгородь. Как и предполагалось, груз камнем рухнул со скалы, а скатерть расправилась и белым призраком упорхнула прочь верхом на окрепшем ночном ветре. Амис не мог сказать наверняка, куда именно полетело письмо, потому что не ориентировался по звездам, но вроде бы не к морю, а в сторону леса. То есть, прямиком к границе королевства. А шелк такого качества – пусть и грязный – наверняка привлечет внимание какого-нибудь грибника. Главное, чтобы письмо нашли как можно скорее, пока на запах не прибежал дикий зверь, ведь на выходе из кишечника ткань может и сохранится, а вот надписи – вряд ли.
– Конец тебе, – сонно пробормотал страдалец, – мразь…
Утром его разбудил цокот каблучков и лязг металла – ведьма вышла на балкон в сопровождении двух слуг с подносами.
– Ну надо же, – надменно произнесла хозяйка, – почти ничего не съел. И все же твоя воля недостаточно крепка, иначе бы вообще не притронулся к подачке. Есть с пола… какой стыд!
Амис кое-как поднялся и сел, уронив лицо в трясущиеся ладони – цепь больше не тянула, и парень впервые порадовался тому, что просто может самостоятельно двигаться. Скелет хотел уже поставить на стол свежую выпечку и чайник, как вдруг девушка шагнула вперед и коснулась пальцами столешницы.
– А где скатерть?
– Я ей руки вытер, – проворчал принц, исподлобья уставившись на змею. – И выбросил.
– Хм… – хозяйка успокоилась и откинулась на спинку. – Чего еще ждать от такой свиньи? На, похрюкай.
Второй поднос опустили перед парнем, и помимо булок и масла на нем вразнобой лежали холодное мясо, яичница, жареные колбаски, хлебцы, овощи, соусы… одним словом, настоящее королевское пиршество.
– Разведчики доложили, что к нам скачет кавалькада с белыми флагами, – сказала ведьма, намазывая бутерброд, и сердце узника пустилось в галоп. – Пять всадников, все без оружия, зато с объемистой кладью и сундуками на седлах. Думаю, за тобой прибыли парламентеры, да не абы какие, а весьма… уважаемые. Во главе отряда светловолосый конопатый парнишка лет двадцати с длинным носом и вытянутым лицом. Не знаешь такого?
– Нет, – буркнул Амис. – Мало ли в королевстве конопа-а-а-а…
Ошейник сжался так, что в глазах потемнело. Принц попытался ослабить хватку, но не успел поддеть пальцами цепь. Все, что оставалось – хрипеть, сучить ногами и надеяться, что мучение скоро закончится.
– Повторяю в последний раз, – мегера постучала по тарелке острием ножа. – Я ненавижу лжецов. И чую вранье за версту. Это ведь Альвин, верно? Такой взрослый, а все равно похож на девчонку.
Хватка ослабла, пленник обмяк и шумно втянул воздух, как вытащенный со дна утопающий, но цветастые пятна под веками и холодные иглы в затылке досаждали еще долго.