Ферзи
Шрифт:
В корнях, урча и покрякивая от удовольствия, возилось выбравшееся на волю чудовище. Продолговатой, слегка приплюснутой мордой оно сначала тыкалось в тело, раздвигая пласты тряпок и кожи, потом поддевало зубами выбранный пучок остывающих мышц и, мелко потряхивая, отрывало облюбованный кусочек, с громким чавканьем заглатывая кровавый шмат. Взбудораженные близким пиром, надрывно голосили в своих кувшинах запертые твари, скребли заговорённые стенки, бессильно кусали калёные прутья. От небрежно разорванной требухи поднимался приторный запах прокисших овощей и тёплого дерьма, лишь усугубляющий общую вонь нежитеводческой псарни.
– Ну, Та-а-ан, ну придумай, что-нибу-у-удь...
– в спину
– Если тебе так скучно, слезай и эта милая животинка тебя быстро развеселит, - севшим от страха голосом посоветовала Танка, продолжая игнорировать назойливое постукивание.
– Да меня от одних звуков уже седина образуется, а ты мне предлагаешь присоединиться к фуршету!?!
– возмущённо встрепенулась травница.
– Может, вам духоедам и нежителюбам такая какофония и не в новинку, но я же нежное создание! Я этого долго не вынесу!
Подтверждая её опасения, нежить заглотила очередной кусок мертвечины и как-то совсем по-человечески рыгнула, довольно подёргивая хвостом. Девушки синхронно скривились. Чаронит даже подтянула повыше ноги, словно боясь замараться, и недовольно нахмурилась:
– А что я могу сделать? Спуститься вниз и рассказать этому, что мой папа был крутым боевиком и таких тварей за раз размазывал, или, что мама от известий о моей смерти очень расстроится и запросто разнесёт эту богадельню к чирьям собачьим?
Алеандр быстро представила себе подобную картину, впечатлилась масштабу возможных разрушений и, ещё раз взглянув на трапезничающего монстра, неохотно протянула:
– Н-дя, мать твоя, конечно, сила, но только после более близкого знакомства...
В большом доме зажегся свет. Не яркое, привычное желтоватое сияние, дающее тёплые полутона и смягчающее резкие переходы, а холодный бледно-голубой, словно выхолаживающий пространство и растворяющий угрюмое строение надвигающейся ночи, что так услужливо затянуло рыхлым месивом туч. Было в рвущихся сквозь оконное стекло лучах что-то неуловимо инфернальное и нарочитое, словно представленный в балаганной постановке склеп для жертвоприношений. Вроде бы и страшно, и ощущение неминуемой близости смерти присутствует, но как-то не верится в реальность происходящего. Точнее очень не хочется в это верить.
– Единственное, ума не приложу, как ты оказалась на псарне, тем более в клетке с этим?
– духовник, невольно нахмурившись, следила за редким мельканием теней в светящемся коридоре, с напряжением ожидая неминуемого разоблачения, изволь кто-либо выглянуть во внутренний двор.
– Ты же, если я правильно понимаю, и есть та самая беглянка из соседней комнаты?
– Соседняя комната!?!
– от удивления Алеандр свесилась со своей ветки, рискованно качнувшись вниз головой.
– Вот же ж, а я ещё и дверь манекеном подпёрла. Эх, были бы вдвоём, может и не пришлось бы из лаборатории сбегать. Хотя вдвоём могли бы и до крыши не долететь. Даже представить себе боюсь, что бы написали в эпитафии: "Они разбились при попытке бегства на летающем стуле".
Девушка патетично взмахнула руками и душераздирающе вздохнула, изображая великую скорбь, приличествующую на поминках какой-нибудь важной персоны, приятной всем исключительно своей важностью.
– А благодарные потомки бы носили на наши скромные холмики отломанные подлокотники в качестве подношений, - шутливым тоном вторила ей Танка, утирая невидимые слёзы, но заметив слишком задержавшийся у окна силуэт человека, невольно растеряла остатки хорошего настроения: - И когда это ты только набралась такого чёрного юмора? От нежити подцепила, с которой жилплощадь делила?
– С которой сегодня завтракала!
– практически обиделась Эл, она вполне могла обидеться сильнее, но страх перед разгуливающей внизу нечистью настолько нервировал юную травницу, что сдерживать словесный поток становилось всё труднее, и она милостиво пропустила мимо ушей нападки подруги.
– Вообще-то меня сегодня нежить несколько раз уже кусала. Сначала набросилась какая-то зелёная уродливая куница, что волокла послание из постоялого двора в этот...рассадник всякой пакости. Я, кстати, полностью уверенна, что нас этот жирный верблюд выдал, как только ищейки умотали, так сразу же донос и настрочил. Интересно, они нас из-за Арна ловят или про "медведя" прознали. Хотя грифонье мясо вроде не такое уж и поганое. Но вот могу поклясться на большом гербаристике, что это те же самые ребятки, что нас тогда преследовали. Мне даже кажется, что парочку особо наглых рож я уже видела...
Дальнейший поток словестных излияний прошёл мимо сознания духовника, благо нервничающая Валент в ответах собеседника особенно и не нуждалась. С тем же успехом она могла разговаривать со статуей перед кабинетом экзаменатора или мумией в подвале анатомички. В принципе, в этом качестве вполне могла послужить и уродливая тварь снизу, если бы так громко не чавкала, поедая человечину.
Чаронит эти звуки особенно не беспокоили, хоть и не вызывали приятных ассоциаций. Её куда больше занимал вопрос таинственного освещения, не совсем уместного в случае осады и возможных заклинаний, это освещение вызывающих. Память, оказавшаяся на проверку не такой безукоризненной, как хотелось бы, не желала выдавать ничего похожего, будто неведомое заклятье и не существовало ранее, появившись по собственной прихоти и так же избирательно затрагивая окружающих. От одной подобной догадки становилось жутко. За время прилежной и отличной, несмотря на отсутствие особенных талантов, учёбы она основательно отвыкла ощущать себя несведущей в чём-либо и сейчас мучилась тоскливым чувством потерянности, что сопровождало поступательное падение самооценки.
Не обращая внимания, на ухудшающееся состояние подруги, Валент самозабвенно делилась всеми сомнениями и переживаниями, успевшими накопиться за полный опасности день. Со всеми подробностями и мельчайшими деталями было описано ужасное пробуждение в захламлённых покоях так и не появившегося супруга госпожи Шкудрук (объём гардероба явственно свидетельствовал о личности владелицы), чуть позже прилагался рассказ о сражении с зелёной бешеной куницей, удивительно вплётшийся в подробный отчёт обо всех перемеренных платьях и фасонах. Во всех красках, местами сгущённых до крепкого цветного месива, описывалась лабораторию по посадке нежити и кровожадные угрозы со стороны пакостных тварей. В общей массе информационного шквала проскочило несколько анекдотов, жалоба на Маниру, что всегда норовила стащить лучший кусок праздничного пирога, и потрясающий рецепт зелья от камней в мочевом пузыре, которое, правду, иногда ещё и взрывалось при приготовлении.
– ..., а потом эти ушлёпки, - слегка подрагивающим голосом (видимо, нервозность успела перерасти в истерику) вещала Алеандр, раскачиваясь на своей ветке, - стояли внизу и пялились! Представь, у меня жизнь кончается, вот-вот сорвусь, а толпа уродов гогочет! И ладно бы я там нормальная висела, так на мне даже трусиков не было!!! Светить голой задницей перед этим ..., да их... в ... и через верблюжий ...! И ... с ...
– Ты вредишь ауре, - флегматично заметила Яританна.
– Чьей?
– сбилась с мысли пышущая праведным гневом травница и, подавившись новой порцией отменного мата, достойного уст отъявленных каторжников, недоумённо хлопнула большими обиженными глазками.