Фея белой магии
Шрифт:
После ярко освещенного коридора логово колдуна поначалу казалось черной дырой. Через пару минут мои глаза перенастроились, и мрак нехотя расступился. Света, шлепавшегося внутрь сквозь мансардные окна, вполне хватало для того, чтобы в помещении можно было передвигаться, ни на что не натыкаясь и ничего не роняя.
Шипение и треск не прекращались, но и не приближались, а значит, гадина оставалась на месте. Ну и где она? Не гусеничка все-таки, а здоровенная откормленная тварь, не заметить ее невозможно.
Вот ты где! Там и сиди, и хватит корзину раскачивать, ишь,
Я же попробую узнать, как там моя малышка.
Прикладывание уха к дверному подбрюшью ощутимых результатов не принесло. Прослушивание замочной скважины – тоже. Какой-то невнятный гул, и больше ничего.
Открывать дверь для более результативного подслушивания я не рискнула. Все равно вряд ли пойму, о чем речь, ведь говорят-то на французском. Там сейчас Франсуа, он предупредит, если произойдет что-то непредвиденное.
А пока я знаю, чувствую – моя малышка в порядке. И ее нынешнее состояние является защитной реакцией сознания.
Кому сейчас хуже всех, так это Лешке. Сколько он уже здесь находится, изнемогая от ужаса, тоски и неведения? Да все эти жуткие дни-годы, вместившие в себя столько кошмара, что хватило бы на пять нормальных жизней.
Сейчас, когда не было необходимости двигаться быстро и бесшумно, мое предательское тело решило отомстить за недавние издевательства. Выбрало момент, чучело! Рано еще падать на пол и кататься от боли, о потере сознания речь вообще не идет, я с ним, с сознанием, сейчас расстаться не готова. Это отложим на потом, когда все будет в порядке. Именно «когда», а не «если».
Подволакивая устроившую несвоевременную забастовку ногу, я двинулась к шкафчику, где еще днем стояла Лешкина тюрьма. Хорошо, что корзина с колдуновой тварюкой громоздилась с совершенно противоположной стороны, иначе пришлось бы опять выслушивать гадскую матерщину.
Меблировка в будуаре мерзье была минимальной. Помимо того стула, на котором недавно сидела я, и корзины, в которой сейчас сидела змея, на полу стоял только алтарь. Все остальное имущество колдуна приняли на себя стены.
Хотя нет, вон, в самом дальнем углу мансарды стоит что-то большое и прямоугольное, издали похожее на старинный сундук. Может, это и есть сундук, но проверять свою догадку не буду, ведь я почти уже доползла до нужного мне шкафчика.
Сердце, не так давно закончившее нелегкий подъем из пятки, толком отдохнуть так и не успело. Ничего, моторчик, потерпи, мы с тобой отдохнем, обязательно, но попозже. Хорошо? А сейчас постарайся не выпрыгнуть с грохотом из груди, ведь услышат же, прибегут проверять, что за шум.
Но сердце не слышало. Оно продолжало биться о сломанные ребра, словно пыталось вырваться наружу и лететь туда, к Лешке…
Перед шкафчиком я еще мгновение помедлила, не решаясь открыть дверцу. А вдруг там пусто? Вдруг колдун все же почувствовал Лешкину помощь и перепрятал бутылку? А вдруг…
Все, хватит, открывай!
Ну, здравствуй, родной мой, вот и я. Прости, что так долго, раньше не получилось.
Я
Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, не отрывая взгляда от бутылки, и смогла наконец взять в руки и себя, и Лешкину тюрьму.
И прижаться к ней щекой. Счастье мое, жизнь моя, сердце мое, как бы я хотела забрать хоть часть твоей боли! Рассказать тебе, что происходит, объяснить, успокоить, обнадежить. Но не могу, господи, не могу!
Могу только любить. Безумно. Бесконечно. Беззаветно. Навсегда.
Почему плачет бутылка, почему мокрые ее стенки? Или это я? Но откуда у меня столько слез, чтобы ручейками стекать с темного стекла? Ведь выплакала, кажется, там, в сарае, все.
Все слезы боли физической. А сейчас плакала, криком кричала душа, пытаясь проникнуть туда, за стекло, найти оторванную с кровью половинку, прижаться к ней, раствориться в ней, стать единым целым.
Лешка, не смей оставлять нас одних, ты должен, просто обязан вернуться, слышишь?!
Вместо дождя – пыль,Вместо ручья – стынь,Вместо любви – боль,Вместо тебя – стон.Без тебя.Стекло опять не справилось, не смогло удержать нас, разделить нас. А может, мои слезы растворили его.
Сколько мы пробыли вдвоем – не знаю. Вдруг обнаружилось, что в мансарду заглядывает уже не ночное, а утреннее небо. А я лежу на боку, прижав к груди ладонь моего мужа. Но… почему она такая странная, твердая, стеклянная? И где сам Лешка? Он же был здесь, вот только что, я тонула в бездонной нежности его глаз. Ты где?!
«Здесь».
Да, знаю, вспомнила. Ничего, жизнь моя, потерпи, совсем недолго осталось. Сегодня вечером здесь появятся те, кто сможет нам помочь. Они должны справиться с отравляющим все вокруг своей гнилью Паскалем Дюбуа и смогут вернуть тебя обратно. Обязательно смогут, не имеют права не смочь!
Но что нам делать до их прихода? Вдруг колдун пожелает навестить свое логово? Или, не дай бог, ему зачем-то понадобишься ты? Я ведь не отдам теперь тебя, пока жива – не отдам.
Ладно, зачем трястись заранее. Будем справляться с проблемами по мере их возникновения.
Но одну из них лучше предусмотреть заранее. Мерзье обязательно припрется сюда, хотя бы за своей змеюкой. А кстати, почему он этой ночью ее не забрал? Видимо, из-за Ники. Проторчал небось возле моей малышки всю ночь, надеясь застать момент ее пробуждения. Уверена на сто процентов, уроду обломилось.