Фея белой магии
Шрифт:
– Но, хозяин, она ведь чувствует, что я…
– Неважно! Постарайся быть с ней ласковым и добрым папочкой, утешай ее, целуй, сюсюкай – да что угодно, лишь бы ребенок расслабился и вылез из раковины. Тогда я смогу определить совершенно точно степень вреда, причиненного твоей женой. И приготовить необходимое снадобье для завершения обряда. Ты все понял?
– Да, хозяин. Я буду стараться.
– Вот-вот, старайся, – проворчал Дюбуа. – Сейчас можешь идти к себе, через час спускайся в столовую. А после обеда – к дочери. Все понял?
– Да.
– Тогда иди.
«Лешка» ушел, а мерзье,
Нет, все в порядке, змею, похоже, понесли кормить. Небось живыми мышками свою красавицу балует, сволочь.
Щелкнул замок, запирая дверь, и стало тихо. Но эта тишина, хоть и обитала в жутком месте, не давила. Даже недавнее гнетущее ожидание беды куда-то спряталось, стало легче дышать, словно после грозы.
И пусть настоящая гроза еще даже не начиналась, пусть ее основной фронт глухо ворчал и стрелял молниями на горизонте, но дышать и на самом деле стало легче.
Наверное, потому, что у Франсуа получилось и меня сейчас ищут в городе. Или из-за злости обломившегося колдуна, упустившего мою малышку. Но в основном из-за того, что мне удалось вытащить Нику из липких лап мрака.
Ты слышишь, Лешка, у нас получилось! Мы уберегли нашу малышку, мы справились! Теперь все будет хорошо. После обеда мерзье уезжает следить за Хали, думаю, предпринять что-то кардинальное урод поостережется.
Интересно, кто приехал к Салиму? Это из-за нас или нет? А с другой стороны – зачем еще было оставаться здесь Хали, отправив Таньского и малышей? Он стал хорошим другом, этот когда-то безалаберный и ветреный метросексуал. А еще – прекрасным мужем и заботливым отцом.
Но лучше моего Лешки все равно никого нет. Ты слышишь, родной?
Не знаю, то ли из-за нервного истощения, а может, из-за непрекращающегося воя избитого тела, но голода я совершенно не испытывала. А ведь последний раз я ела вместе с Никуськой вчера в ее комнате. Но одна мысль о еде сейчас вызывала тошноту. Может, Дюбуа мне еще что-то повредил внутри? Впрочем, неважно. Сейчас главное – запастись терпением. А его оставалось на самом донышке, ложки две-три.
К моменту появления Дювалье наскреблось от силы пол-ложки. Кофейной.
Его шагов я не слышала вообще, в отличие от слоновьего топота мерзье. Просто вдруг снова щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Первыми в щель проникли дреды, следом появился и их обладатель.
– Анна! – прошуршал по мансарде громкий шепот. – Ты здесь?
Жизнерадостного «да!» не получилось, но сойдет и «м-м-м!». Пока парнишка осторожно закрывал за собой дверь, я успела вытащить себя и Лешку из своего убежища.
Интересно, что в моем оборванном, избитом и перекошенном от боли силуэте могло вызвать такой восторг? Франсуа просто засиял от радости, увидев выползшее нечто:
– Ты молодчина, ты даже не представляешь, какая ты!
Я скривилась и с отвращением осмотрела себя: «Представляю!»
– Да при чем тут это?! Глупости, ты… – Парень подошел ко мне и хотел, наверное, обнять, но тут заметил, ЧТО у меня в руках. – О, мой бог, это же… Откуда это у тебя?!
Я кивнула на загаженную имуществом колдуна стену.
– Там
А ничего. Ну, оттолкнула тебя довольно сильно, так нечего ерунду говорить. Что значит – вряд ли получится? А твои эти, как их, унганы с Мамой Жаклин – они на что? Не смей даже думать о плохом!
Заметив слезы в моих глазах, Франсуа не на шутку перепугался:
– Не надо, прости меня, я не подумал! Ты не должна плакать, ты нужна дочери, она пришла в сознание. Ты слышишь меня – Ника вернулась! И она не только не ослабела, она еще сильнее, чем была. Я это сразу почувствовал, едва она открыла глаза. Я специально торчал там, болтая с Антуанеттой, одной из нянек, хотел дождаться пробуждения девочки. Ника проснулась совершенно здоровой, ни следа того, что почти сутки пробыла без сознания. А может, она и на самом деле просто спала? – сам себя спросил Франсуа. – Не знаю, но главное – она здорова и очень-очень сильна. Как это у тебя получилось – не знаю. Вот только… – замялся парень.
«Что?» – подняла брови я.
– Понимаешь, – отвел глаза Франсуа, – я не смог разобраться до конца, полностью девочка свободна от зла или все-таки что-то в ней осталось. Она немного странная сейчас – не хнычет, не капризничает, о тебе не спрашивает, на отца вообще никакого внимания не обращает. Ох, прости, на его тело. Ника словно прислушивается к чему-то внутри себя, но при этом послушно делает все, что ей говорят. Сейчас она обедает, а я решил, пока все заняты девочкой, проведать тебя. И обрадовать – наши скоро будут здесь! Мы думаем, что все произойдет именно тут, в перистиле, когда бокор попытается снова забрать Нику. Пойдем пока отсюда, тебе надо отдохнуть, поспать, набраться сил. Скоро они тебе понадобятся.
Глава 39
Какое там поспать?! Нервы натянулись и гудели, словно высоковольтные линии. А вы пробовали спать под этими выкидышами Эйфелевой башни?
Я отрицательно покачала головой и направилась к своему насесту. Место привычное, нагретое, я лучше здесь подожду. К тому же шляться по дому, набитому пришибленными людьми колдуна, – занятие для любителей адреналиновых выплесков. Мне этого добра, адреналина, в последнее время хватает с избытком, захлебываюсь уже в нем.
Франсуа попытался все же уговорить меня пойти с ним, высыпав ворох разнокалиберных аргументов. Но они, аргументы, звонкими шариками отскакивали от моего сознания и рассыпались по полу. Весело, конечно, но бессмысленно.
К тому же там, за дверью, мне очень трудно будет удержать себя от кретинских выходок – ворваться в комнату дочери, к примеру, и доказать всем присутствующим в ней, насколько они не правы. И моя физическая несостоятельность образумить меня не сможет.
Поэтому я лучше здесь, с Лешкой, побуду, подожду развития событий. Все равно в итоге все соберутся в этом помещении – перистиле, кажется?
Но угомониться парень никак не мог, мой вид явно не внушал должного доверия и уважительного трепета. Франсуа, ободряюще улыбнувшись, выскользнул за дверь, чтобы минут через десять появиться с довольно внушительным бумажным пакетом в руках.