Фея и Тот Самый Один
Шрифт:
Он отчётливо помнил, как они стояли на семейном совете, опустив головы, а Одины и Фридманы старшие решали их судьбу.
– Ни о какой свадьбе не может быть и речи, – отрезала мама Фридман, поджав губы. – Об аборте тем более. Поступит через год, ничего страшно.
– Мы готовы всячески помогать, – кивнула бабуля Одина.
– Несомненно! – отчеканил Один-отец.
– Решено, – заключил Фридман Абрам Наумович, в будущем учитель Леонида.
Поначалу Леонид пытался честно выполнять родительские обязанности, но учёба, студенческая жизнь занимала всё время, мысли, планы далеко и не слишком идущие. Лиат же заметно нервничала, когда появлялся Леонид, было очевидно, что видеть и слышать отца дочери она не желала, лишь стоически терпела из-за чувства долга и тёплых, дружеских отношений родителей.
Когда Соня подросла, Леонид стал брать её на выходные, праздники, пару раз возил на море. Он в полной мере ощущал отцовские чувства, был готов нести ответственность, но особенной близости между ними не сложилось. Впрочем, с матерью Соня тоже не была близка. Слишком рано на Лиат свалилось счастье материнства, которое та с радостью переложила на плечи собственной матери, как только поступила в институт.
Лиат не создала семью, насколько Леонид знал, не собиралась никогда. Она была замужем за своей работой – один из ведущих кардиологов-аритмологов в институте кардиологии, сейчас активно продвигала новое направление «трансляционная медицина», слыла фанатом своего дела в лучшем смысле этого слова.
Однажды чуть подвыпивший Абрам Наумович в приступе сентиментальности сказал:
– А я ведь должен тебя благодарить, Лёнечка, если бы не твоя неосторожность, не было бы у нас с Ребеккой внучки.
Сейчас, когда Леонид вернулся, он, естественно, обозначил своё присутствие и желание общаться с дочерью. Лиат никак не отреагировала, сухо заметив, что не возражает, оставляет решение за Соней.
Соня, естественно, не возражала. Несмотря на отъезд, они продолжали общение, созванивались, обменивались сообщениями в мессенджерах, поздравлениями. Леонид не забывал присылать на день рождения дочери хороший букет и подарок, приправленный приличной суммой. Соня ответить взаимностью не могла в силу возраста, но тоже одаривала отца милыми безделушками, которые привозила из поездок с бабушкой и дедушкой.
Одним словом, ему нравилось быть отцом взрослой дочери, только что дочь настолько взрослая, что её принимают за его подругу, всё равно стало неожиданностью… Леонид Борисович, не пора ли тебе на свалку?
Откинул дурные мысли, свалка – шикарный план, но завтра три операции, две консультации, и один бог знает, что ещё. Работа врача всегда полна сюрпризов, не всегда приятных.
Вышел на лестничную клетку в тот момент, когда из дверей лифта выходил курьер, а из соседских выпорхнула Фея в образе… феи. Пышная юбка чуть ниже колена, топ, подчёркивающий аппетитную грудь, туфельки на шпильке, с бантиком на мыске. Не хватало крылышек, впрочем, под топик он пока не заглянул, вдруг его там ждёт сюрприз.
– Ваши эскарго, – объявил Леонид.
– Мои благодарности, – протянула Фея, оглядывая то, что доставал курьер.
Глава 9. Один
Леонид поглядывал на собеседницу, пока та попивала шампанское из фужера, который сама же принесла. Оказалось, нет у него такой банальности. Надо будет как-нибудь выбрать время, изучить, что у него есть в доме, а чего нет.
Лёка постаралась, привезла посуду, повесила шторы, даже купила постельное бельё с полотенцами, сам бы он подобные приобретения отложил в долгий ящик. Не до создания уюта ему, несмотря на то, что «женскую руку» в доме замечал и ценил.
Фея сидела, покачивая ногой, закинув одну на другую. Острый носок туфельки то появлялся в поле зрения, то исчезал, с ритмичным постоянством, чем буквально завораживал взгляд. А может, это была изящная щиколотка, которую отчего-то хотелось сжать ладонью, поднять руку выше, к колену и дальше…
Леонид, держи-ка себя в руках. Секса не было давно, что правда, то правда, но и ты уже не восемнадцатилетний пацан, который сам не понял, как оказался в одной горизонтальной плоскости с девушкой.
– Вы почему не едите? – заморгала Фея, указывая на эскарго специальными щипчиками, которые нашлись в её обиходе.
– Спасибо, – он скрыл пренебрежительное отношение к данному блюду.
Нравятся феям экзотические блюда, прекрасно, незачем портить аппетит своим взглядом на то, что можно есть, а что не стоит, тем более Фея заметно повеселела с того момента, как начался их «пикник». Любо-дорого смотреть, как улыбается.
Она улыбалась, показывая ряд белоснежных зубов, Леониду становилось радостно, а ведь казалось, что день – откровенное дерьмо. На работе вымотался, экстренная операция с утра, из-за которой пришлось перенести плановую, и её тоже сделать. Потом Мара – надежда Лёки пристроить братца в надёжные руки, ненужная прогулка по сутолоке города в неинтересной компании. Естественно, бывали дни и похуже, но попытка семьи вмешаться в его личную жизнь бесила, конфликтовать же не хотелось.
И вдруг такой сюрприз – свидание на лестничной площадке с феей, живущей по соседству. Нечто совершенно неожиданное для Леонида, который считался тем ещё консерватором. Обычное его свидание включало в себя развлекательную часть, как правило, театр, в котором он не смыслил ровным счётом ничего, особенно в современных постановках, ресторан с хорошей европейской кухней и после секс, как правило, такой же консервативный, может быть, даже скучный.
Во всяком случае, ему не приходило в голову снимать тематический номер в отеле для взрослых. Он с трудом представлял рядом с собой женщину, с радостью повисшую на распорках в ожидании истязания, а уж себя на месте этой дамы не мог вообразить тем более. Зато отлично помнил последствия всякого рода девиаций, в студенчестве насмотрелся в приёмном покое, например, колбасу он много лет после практики покупал исключительно в нарезке, а тонкие металлические предметы вызывали у него нервный смешок.
Так что, да, Леонид Борисович Один был консерватором, предпочитающим для свидания проверенные точки питания, без экзотических блюд, секс на собственной кровати, без потенциально калечащих практик.
И вот, пожалуйста, сидел на лестничной клетке, глотал брют, любовался феей по имени Фея, мысли же убегали в такие дали, что до лав-отеля рукой подать.
– Мне правда неловко, что ем только я, – взмахнула ресницами Фея.
– Почему же, я тоже ем, – Леонид потянулся к брускетте с лососем, краем сознания отметив, что корочка у той жёсткая, потому придётся есть руками, впрочем, учитывая, что Фея расправлялась с несчастными улитками, игнорируя правила этикета, невелика печаль.
– Расскажите о себе, – произнёс он, через минуту, которую потратил на брускетту, вкусную, к слову.
– Ничего интересного, – пожала плечами Фея.
– У вас интересное имя, Дорофея. Родители как-нибудь объясняли свой выбор?
– Ага, они большие поклонники русской словесности, – не моргнув глазом ответила Фея.
– Вы знаете, что ваше имя буквально переводится, как «дар божий»? – с улыбкой спросил Леонид.
– Читала, только я так себе подарок, – игриво пожала плечами Фея, облизнув кончиком языка губы.