Фея придёт под новый год
Шрифт:
Надеюсь, это была всего лишь шутка, чтобы поставить на место служанку, возомнившую о себе слишком много. Потому что если это не шутка… Но я всё равно должна с ним поговорить. Сегодня же, пока он в добром расположении духа от хорошего ужина, и не намерен слушать нотации об умерщвлении плоти и усмирении духа. Когда закончится ужин, я подойду к хозяину дома и скажу: можно ли поговорить с вами?..
— Мне надо поговорить с вами, Элизабет.
Голос Тодеу де Синда вернул меня в реальность так быстро, что
— Конечно, обязательно… — пробормотала я, а уши сразу предательски загорелись, хотя я сама собиралась поговорить.
— Зайдите после ужина, — продолжал де Синд невозмутимо, подкладывая себе на тарелку жареных креветок, в то время как госпожа Бонита уставилась на него изумлённо и возмущенно.
Кроме неё это произвело впечатление только на Ванессу и Эйбела. Нейтона, близнецов и Черити интересовали только креветки.
— Тодо, — громким шепотом заговорила госпожа Бонита, делая трагическое лицо, — это неприлично… ведь ночь на дворе…
— Ты увидела неприличность в разговорах? — спросил её брат, даже не скрывая усмешку. — И что мне за это грозит? За мной придут гоблины?
— Не придут, папа, — заявила вдруг Черити, поднимая круглую мордашку, перемазанную соусом от креветок. — Никакие гоблины нас не достанут, потому что мы ели чечевичный суп, а это — первейшее средство против гоблинов.
Я испытала дикое желание пулей вылететь из столовой, чтобы прохохотаться где-нибудь в уголочке, потому что заявление Черити потрясло госпожу Бониту ещё сильнее, чем предложение брата поговорить со мной перед сном.
Глава 10
В комнате повисло неловкое молчание, во время которого госпожа Бонита схватилась за сердце, закатывая глаза. Впрочем, кроме неё слова Черити никого слишком сильно не удивили. Ванесса только покачала головой и принялась уничтожать крем из миндального молока, Нейтон нахмурился, но промолчал, а Эйбел хмыкнул и сразу же заявил невинно:
— Я тут ни при чем, если что.
Младшие и вовсе ничего не поняли, а господин Тодеу…
Под его взглядом Черити испуганно притихла, но в это время её отец сказал:
— Спасибо, что успокоила. Конечно, никакие тролли нам не страшны, когда у нас такое… оружие, — и тут он посмотрел на меня.
Только что мне было невообразимо смешно, а сейчас я готова была сгореть со стыда. Джоджо предупреждала меня насчет Черити и была права — язык у этой девчонки был страшнее кинжала из-за угла. Нельзя было говорить при ней никаких двусмысленностей.
— Можете идти, Элизабет, — разрешил господин де Синд, и я, поспешно поклонившись, убежала прятаться в кухню.
О чем он там собирался поговорить со мной? И о чем будет теперь говорить? Расспросит дочь, вызнает, чьи слова она повторяла, и будет читать нотации мне? Как его сестричка?
Ой…
Я решила не волноваться раньше времени. Тем более — ничего такого уж страшного не случилось. Да вообще ничего страшного не случилось.
Сидя за столом вместе с Джоджо и Логаном, я не могла проглотить ни кусочка, хотя набегалась за день и должна была быть голодна. Но вот господа поели, зазвенел колокольчик, указывая, что прислуге пора унести грязную посуду, и я отправилась наверх с подносом.
Когда же мне заглянуть к господину де Синду? Сразу или убрать сначала со стола? А если пока я буду убираться и мыть посуду, хозяин дома уже ляжет спать?
От мучений выбора меня избавил сам их виновник. Едва я поднялась на второй этаж, как увидела хозяина, который стоял на пороге кабинета и явно поджидал меня.
— Зайдите на минуту, — пригласил он, и я вошла в его комнату, держа перед собой поднос, как щит. — Хотел вас попросить…
Мне стало и жарко, и холодно одновременно.
«Если я попрошу, вы меня полюбите?», — прозвучало в моей голове колокольным звоном, и сразу потемнело в глазах, и пол закачался, как палуба «Звезды морей».
— Вернее, спросить, — теперь в голосе де Синда послышалась насмешка.
Неужели, заметил, как меня закачало на волнах… На волнах чего?.. И с чего это — закачало? Надо было поесть, Миэль. Ты голодна — вот тебя и штормит…
— Если вы о выходке Черити… — опередила я де Синда, стараясь говорить спокойно и уверенно, хотя это удавалось мне с огромным трудом. Палуба… вернее — пол, продолжал колыхаться, уши горели, да и щёки тоже. — Клянусь, я не хотела ничего дурного. Вернее, здесь и нет ничего дурного. Это была шутка.
— Подождите, Элизабет. Не волнуйтесь, — на плечо мне легла тяжелая и горячая рука — горячая даже через ткань моей кофты, и я уставилась на эту руку почти с ужасом.
Де Синд тут же отстранился, а я покрепче ухватила поднос, готовая броситься бежать при малейшей опасности.
— Я хотел спросить не о том. А об этом, — мужчина указал куда-то на стену.
Проследив в том направлении, я ничего особенного не увидела.
Что там ему не понравилось? Камин… полка…
— Это вы принесли сюда модель корвета?
Только сейчас я сообразила, о чем была речь, и мне стало смешно и стыдно, совсем как за столом во время речи Черити, которая решила успокоить папочкины страхи насчет троллей. Так разговор всего лишь об этом? Об игрушке?
— Это принесла я, господин де Синд, — ответила я, понемногу успокаиваясь. — Кораблик вырезал ваш сын, мастер Эйбел…
— Я знаю, — сказал он негромко, перебив меня. — Спрашиваю не об этом. Зачем вы принесли корвет сюда?