Фиалки по средам
Шрифт:
Так оно и вышло.
Проснувшись на следующее утро в полном одиночестве, Жан Монье почувствовал, что у него нет больше сил бороться. Он любил Фанни, несмотря на всю её душевную чёрствость. Негритянка принесла ему обычный его завтрак — ломтик дыни и овсяную кашу и попросила денег.
— Где хозяйка, мистер?
— Уехала.
Он дал служанке пятнадцать долларов, затем подсчитал, сколько у него осталось. Около шестисот долларов. На эти деньги можно было прожить два, в лучшем случае, три месяца… А что потом? Он выглянул в окно. Последнюю неделю газеты почти каждый день сообщали, что кто-то покончил с собой… Банкиры, маклеры, биржевые спекулянты искали в смерти спасения
«Палас-отель “Танатос”, Нью-Мексико»… Странный адрес… Кто может мне оттуда писать?..
Среди утренней почты Жан Монье нашёл ещё письмо от Гарри Купера, он вскрыл его первым. Патрон спрашивал, отчего он не является в контору. Он должен вернуть в кассу восемьсот девяносто три доллара (893)… Каким образом он предполагает уладить это дело?.. Вопрос жестокий или наивный. Впрочем, чем-чем, а уж наивностью Гарри Купер не страдал.
Жан Монье вскрыл другое письмо. Вверху были изображены три кипариса, а ниже шёл следующий текст:
ПАЛАС-ОТЕЛЬ «ТАНАТОС»
Директор Генри Берстекер
Дорогой господин Монье!
Мы не случайно сегодня обращаемся к Вам. Сведения, которыми мы располагаем, позволяют нам надеяться, что наши услуги могут быть Вам полезны.
Вы, конечно, не могли не заметить, что в жизни даже самого мужественного человека порой бывает такое роковое стечение обстоятельств, против которого невозможно бороться, и тогда мысль о смерти представляется желанным избавлением.
Закрыть глаза, уснуть, чтобы никогда больше не просыпаться, не слышать ни вопросов, ни упрёков… Многие из нас лелеяли эту мечту, выражали это желание… Между тем, за весьма редким исключением, люди не решаются оборвать собственные страдания, и это вполне понятно, когда вспоминаешь о тех, кто пытался это сделать. Один хотел пустить себе пулю в лоб, но при этом задел зрительный нерв и ослеп. Другой, желая уснуть навсегда, выпил снотворное, но ошибся дозой и очнулся дня через три разбитый параличом, с тяжёлыми поражениями мозга, лишившись памяти. Самоубийство — это искусство, которое не терпит ни невежества, ни дилетантства, но вместе с тем по самой своей природе не позволяет человеку приобрести соответствующий опыт.
Располагая именно такого рода опытом, дорогой господин Монье, мы готовы предоставить себя в Ваше распоряжение, если, как мы склонны полагать, Вас интересует затронутая проблема. Владея отелем на границе Соединённых Штатов и Мексики и не опасаясь, в силу пустынного характера нашего края, неуместного контроля со стороны властей, мы пришли к выводу, что наш прямой долг — помогать ближним. Тем из наших братьев, кто под влиянием серьёзных и непоправимых несчастий желает расстаться с жизнью, мы предоставляем возможность осуществить это желание без всяких страданий и, смеем утверждать, без всякого риска.
В отеле «Танатос» смерть настигнет вас во время сна самым безболезненным образом. Техническая сноровка, приобретённая за 15 лет непрерывных усилий (в минувшем году мы удовлетворили более двух тысяч клиентов), позволяет нам гарантировать тщательную дозировку смертоносных средств и мгновенный результат. Добавим также, что если кто-либо из наших клиентов испытывает законные сомнения религиозного характера, то с помощью разработанных нами хитроумных методов мы освобождаем их
Нам отлично известно, что большинство наших клиентов располагает весьма незначительными средствами, так как стремление к самоубийству всегда обратно пропорционально величине банковского счёта. А потому, нисколько не жертвуя комфортом, мы постарались свести расценки «Танатоса» к минимуму. Чтобы поселиться у нас, достаточно уплатить по прибытии сумму в размере трёхсот долларов. Этот взнос освобождает Вас от каких бы то ни было затрат во время пребывания в нашем отеле — срок его должен оставаться для Вас неизвестным — и покрывает расходы по самой операции, похоронам и уходу за могилой. Совершенно очевидно, что эта сумма включает также плату за все необходимые услуги, так что никаких чаевых от вас не потребуется.
Добавим ещё, что отель «Танатос» расположен в местности, отличающейся необыкновенной красотой. В Вашем распоряжении будет четыре теннисных корта, площадка для гольфа и огромный бассейн для плавания. Клиентуру отеля составляют лица обоего пола, почти все принадлежащие к самому изысканному обществу, здесь атмосфера полного согласия, которой необычность ситуации придаёт особую утончённость, ни с чем не сравнима. Просьба к вновь прибывающим сходить на станции Диминг, где их будет ждать специальный автобус отеля. Просьба также сообщить о предстоящем прибытии — письмом или по телеграфу — по крайней мере за два дня до приезда. Наш телеграфный адрес: «Танатос», Коронадо, Нью-Мексико.
Жан Монье взял колоду карт и стал гадать, как научила его Фанни.
Поездка тянулась бесконечно долго. Поезд всё ехал и ехал мимо хлопковых полей, на которых сновали негры — чёрные точки среди белой пены. Чтение сменялось сном, а сон чтением, так прошли два дня и две ночи. Наконец они въехали в горы. Всё вокруг было гигантским, феерическим. Поезд мчался по дну ущелья, меж огромных скал, горы были опоясаны широкими фиолетовыми, жёлтыми, красными полосами. А посередине — словно длинная белая перевязь — повисли облака. На полустанках можно было увидеть мексиканцев в широких шляпах и расшитых кожаных куртках.
— Следующая станция — Диминг, — сообщил Жану Монье негр-проводник спального вагона. — Начистить вам ботинки, мистер?
Француз собрал свои книги и закрыл чемодан. Будничность этого последнего путешествия поражала его. Слух его уловил шум горного потока. Заскрежетали тормоза. Поезд остановился.
— В «Танатос», сэр? — окликнул Жана носильщик-индеец, бежавший вдоль состава. Он уже успел погрузить на свою тележку багаж двух миловидных белокурых девушек, семенивших за ним.
«Неужели, — подумал Жан Монье, — эти прелестные девушки приехали сюда умирать?»
Обе блондинки ответили ему серьёзным и печальным взглядом и прошептали слова, которых он не разобрал.
Автобус отеля «Танатос» нисколько не походил на катафалк, как можно было опасаться. Выкрашенный в ярко-синий цвет, с голубой и жёлтой обивкой, он сверкал на солнце, выделяясь своей нарядностью на этом дворе, где стояли всевозможные драндулеты, а в воздухе висела испанская и индейская брань, — всё это скорее напоминало рынок железного лома. Скалы, обступившие дорогу, поросли лишайником и казались окутанными серовато-голубой дымкой. Выше, над ними, сверкали на солнце, отливая металлическим блеском, горные породы. Шофёр, толстяк с глазами навыкате, был одет в серую форменную одежду. Не желая стеснять своих спутниц, Жан Монье скромно уселся рядом с ним. Когда, одолевая один за другим извилистые повороты дороги, машина двинулась на штурм горы, он попытался заговорить с водителем.