FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит
Шрифт:
По мере того как весь 1994 год моя группа делала на PLUS хорошие деньги, мной все больше овладевало желание на собственном опыте узнать, что это такое — «ободрать» кого-нибудь. В First Boston мне не доводилось ни «обдирать», ни тем более «взрывать». И вот теперь, воочию наблюдая моргановскую деятельность, я почувствовал к ней несомненный вкус. Страшила и прочие всячески одобряли мои намерения.
Стремление «разбить клиента вдребезги» в Morgan Stanley культивировалось всемерно, и неудивительно, что я быстро подцепил эту лихорадку. Здесь ею болели все, а в первую очередь — умудренные нехорошим опытом старшие управляющие. Мои боссы были завзятыми стрелками по тарелочкам и регулярно повышали свое искусство в частных стрелковых клубах; на выходные они устраивали охотничьи вылазки, а кроме того выезжали на сафари в разные места Африки и Южной Америки. Когда они
Инстинкт убийства пронизывал весь Morgan Stanley снизу доверху. Главным стрелком был сам Джон Мак по прозвищу Макки-Нож, весьма неординарный президент нашей фирмы. Он имел грозную репутацию лидера, который живет дракой. Крупный, атлетически сложенный Мак, бывшая футбольная звезда из небольшого городка в Северной Каролине, неизменно производил внушительное впечатление — с ружьем или без него.
Мак был суров, но справедлив — особенно по отношению к трейдерам и продавцам. В прошлом он возглавлял отдел купли-продажи и, говорят, прознав, что какой-нибудь отдел покушается на его владения, приказывал перекрывать вход в торговый зал. Если Мак замечал недопустимое, с его точки зрения, баловство или разгильдяйство (а таковым считалось даже чтение «Wall Street Journal» в 8 утра), он говорил: «Да, парень, вот ты и опять на улице».
Пробиться в президенты стоило Маку немалой борьбы, и за свое место он держался. Несколько лет назад он устроил дворцовый переворот и сверг Роберта Грин-хилла, когда тот катался на лыжах, развлекая клиентов. Грин-хилл был далеко не слабак и имел крепкую группу сторонников, которую называли «племя Давидово». Но после упорной схватки Мак победил, а сторонники Грин-хилла рассеялись как секта из Уэйко в штате Техас.
Мак был харизматической личностью — наводившей ужас, но при этом чертовски обаятельной. Один менеджер из Morgan Stanley назвал его лучшим из всех известных ему продавцов. Мак часто устраивал в группах неформальные завтраки с рядовыми сотрудниками, а у себя в кабинете держал две прозрачные банки с конфетами и автомат со жвачкой, чтобы коллеги не стеснялись зайти поболтать. Мака равно боготворили за способность произносить патетические панегирики фирме и увлекательно травить байки в каком-нибудь закутке. Его речи проникали в сердца даже самых черствых менеджеров. Мак мог и подначить, и прикрикнуть, но никто не сомневался, что ему по силам решить любой вопрос. Когда доверительные управляющие собственностью светской дамы Дорис Дьюк искали посредника, чтобы прекратить скандал (ходили даже слухи о каком-то убийстве) вокруг недвижимости на 1,2 миллиарда, к кому они обратились? Правильно, к Джону Маку.
Стремление Мака к мировому господству было неудержимо, но именно оно и приносило банку деньги. За несколько месяцев ГПП сделала на PLUS такие суммы, которых в First Boston я и представить бы не смог. Премиальные подскочили соответственно, и уже сотни сотрудников получали «куски». Два сопредседателя банка имели больше пяти миллионов долларов в год (а в последние времена и по десять) — при том, что состояние каждого перевалило за 100 миллионов. Менеджеры по производным получали миллионы, и каждый в нашей группе (не исключая меня) имел доход с шестью нулями. А сотрудники First Boston все еще маялись по очередям со своими чеками.
Десять лет прошло с тех пор, как Morgan Stanley вступил на новый путь, и в 1990-х новая агрессивная фирма стала первой звездой инвестиционного небосклона. На финансовой сцене банк (находившийся неподалеку от главных бродвейских театров) забрал себе все главные роли, одновременно выступая в двух амплуа — дисциплинированного «венецианского купца» и алчного Шейлока. Что до First Boston, то он находился на полмили восточнее, боролся за место под солнцем и играл роль шута Гоббо.
Агрессивный настрой оказался для меня новостью. Раньше я не чувствовал в себе милитаристской жилки, да и First Boston даже перед стажерами не демонстрировал никакой воинственности. Продавцы из First Boston могли, конечно, облапошить клиента, но никогда всерьез не обсуждали способы «подстрелить», «взорвать» или «ободрать». В Morgan Stanley, напротив, культивировалась чисто дикарская жестокость, и я просто поражался, насколько быстро это свирепое кредо овладевало людьми.
Глава 5
FIASCO
Вторник 12 апреля 1994 года запомнится в мире производных как несчастливый день: именно в этот день появились сообщения о первых
Сообщения гласили, что компания Gibson Greetings, Inc. из Цинциннати, третий в США производитель поздравительных открыток, потеряла 20 миллионов долларов на сделке с Bankers Trust, которая называлась «неформальный процентный своп». Gibson намекала на эти потери еще месяц назад, когда довольно спокойно объявила об утрате трех миллионов.
Взрывная волна пробежала по всему финансовому миру. Старший финансовый управляющий Gibson Уильям Флаэрти всячески старался замять скандал: «Мы, — заявлял он, — считаем этот эпизод совершенно второстепенным и впредь комментировать его не будем». Но фондовый рынок отреагировал иначе: акции Gibson упали на 8% по сравнению с 12 апреля. Юрисконсульты компании из Taft Stettinius & Hollister со своей стороны заявляли, что изучают детали сделки, но комментариев тоже дать не могут. Энтони Уэйнрайт, один из управляющих Gibson, высказывался в том духе, что свопы были якобы незаконными, а главный управляющий Бенджамин Соттайл утверждал в пресс-релизе: «Компания больше не должна попадать в такое положение — Bankers Trust соблазнил нас на сомнительное дело. Теперь мы рассматриваем только безукоризненные варианты». Ходили слухи, что Gibson собирается подать на ВТ в суд.
В свою очередь, Bankers Trust выпустил краткое заявление, в котором утверждал, что его сделки с Gibson были законными и корректными. Ко всеобщему удивлению, выяснилось, что крошечная Gibson Greetings занимается свопами давно: согласно годовому отчету компании за 1993 год, она уже тогда имела своповый портфель на 96 миллионов долларов по сравнению с 67 миллионами в 1992году. К сожалению, в свопах она разбиралась не так хорошо, как в поздравительных открытках: результаты, мягко говоря, не впечатляли, а в конце 1993 года свопы принесли миллион убытка.
Выяснялись все новые и новые факты. Так, я узнал, что в начале 1994 года Gibson купила у Bankers Trust два новых свопа, которые и вызвали провал. В одном свопе Gibson понадеялась (и ошибочно) на то, что ЛИБОР (лондонская межбанковская процентная ставка) 1 не поднимается выше 3,9%. На каждой сотой доле процента сверх этого компания теряла 72 тысячи долларов. В другом свопе она понадеялась (и опять ошибочно) на то, что разница в доходности облигаций Казначейства со сроком погашения в 2005 году и свопов такого же срока действия не будет сокращаться. Если же разница оказывалась меньше 33,5 базисных пункта, то на каждом базисном пункте Gibson теряла 746 тысяч; потери достигали максимальной величины при сокращении разницы до 20 базисных пунктов. ВТ оценивал общие потери Gibson на этих свопах в 19,7 миллиона долларов, а сама компания объявила о максимально возможных потерях в 27,6 миллиона. Никто не сделал никаких заявлений по поводу целей этих операций. Никто не удосужился объяснить, какое хотя бы самое приблизительное отношение ставки Gibson могут иметь к поздравительным открыткам.
1
ЛИБОР — принятая в России аббревиатура от англоязычного названия London Inter Bank Offered Rate (LIBOR). — Примеч. ред.
В тот же день, 12 апреля 1994 года, стало известно о другой потере на производных: Procter & Gamble Company (Р & G), старинный производитель гигиенических продуктов с полуторавековым стажем, объявила, что расходы по ликвидации двух убыточных процентных свопов (тоже с Bankers Trust) составят 102 миллиона долларов. Это были самые крупные убытки на производных, о которых когда-либо сообщала американская промышленная компания. Председатель Совета директоров Эдвин Арцт признал: «Такие производные — крайне опасная вещь. Мы крупно прогорели и ни на что подобное больше не пойдем». Р & G тоже намекала, что может подать на Bankers Trust. Финансовый директор Эрик Нельсон объяснил собравшимся в конференц-зале аналитикам, что сложность упомянутых свопов шла вразрез с политикой P&G по производным. Он утверждал, что эта политика ориентирована на «прозрачные и элементарные» свопы и что в портфеле компании больше нет и никогда не будет сложных свопов. Так и оставалось неясно, кто же в Р & G несет ответственность за убытки. Казначея компании Раймонда Мейнса (который и отвечал за портфель) тихо перевели на «специальную должность».