FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит
Шрифт:
Вопрос был в другом: чем накормить мексиканцев. Естественно, высокими комиссионными на крупных сделках, поскольку мы тоже хотели сделать как можно больше денег. А их нужно было приучить нажираться по горло. Как только они не смогут ничего глотать, тут-то мы на них и набросимся, и самого легкого толчка будет достаточно, чтобы вдрызг разбить этакую раздутую кубышку.
В 1994 году Morgan Stanley мог накормить мексиканцев любой снедью: за последние годы фирма приобрела баснословный рейтинг, успешно разместив первый выпуск облигаций PLUS (Peso-Linked U.S. Dollar Secured Notes — «долларовые облигации, привязанные к песо»), которые с марта 1993 года пользовались в Мексике бешеным успехом. Облигации PLUS представляли собой мексиканские производные,
Первая операция банка с мексиканскими производными — 500-миллионный выпуск PLUS Capital Company, Ltd., или просто PLUS I, — был настоящим прорывом и на бесчисленных семинарах приводился как пример почти идеальной сделки по производным. Обычному инвестору она могла показаться слишком закрытой, но на самом деле все было не так: если за последние пять лет вы имели пай во взаимном фонде, особенно в таком, который производил международные операции, очень вероятно, что у вас была доля в этой или похожей сделке.
История PLUS I восходит к началу 1993 года, когда мексиканский эквивалент Citicorp, Banco Nacional de Mexico, для краткости именуемый Banamex, обратился к нескольким инвестиционным банкам США: он просил помочь списать с его счетов совершенно обесценившиеся и неликвидные, привязанные к уровню инфляции облигации, — но так, чтобы фактически обойтись без их продажи. Задача была нелегкой: Banamex желал получить живые деньги для своих операций, но не хотел продавать в открытую, чтобы не оказаться в официальном убытке.
Эти «инфляционные» бумаги именовались Bonos Ajustables del Gobierno Federal, а в просторечии звались Ajustabonos (буквально — «корректируемые облигации») и представляли собой бумаги правительства Мексиканских Соединенных Штатов с номиналом в песо; выплаты по ним были привязаны к росту инфляции по мексиканскому индексу стоимости жизни (точно так же, как социальные выплаты в США привязаны к американскому индексу потребительских цен). Основная сумма долга в Ajustabonos увеличивалась каждые тринадцать недель и определялась по формуле, которая учитывала индекс инфляции, официально публикуемый Центробанком Мексики. Ajustabonos были неплохой вещью, когда инфляция превышала 100%, но к 1993 году она упала до однозначных чисел и никто (в том числе и Banamex) не хотел иметь с ними дело дальше.
Казалось, что Banamex стремится к невозможному: продать облигации на рынке, который не желает их покупать, и официально подать дело так, будто он ничего не продал. Старший вице-президент Banamex Херардо Варгас (за неизменные темные очки, в которых он щеголял на собраниях, его прозвали франтом) рассказывал, что, когда его банк искал в США сговорчивую контору, чтобы запустить дело на долгую перспективу, он неизменно получал примерно такой ответ: «По всем параметрам идея неосуществима ни при каких условиях». На всей Уолл-стрит за безнадежное дело взялась только наша ГПП из Morgan Stanley.
Если бы вы стали вести расспросы в самом Morgan Stanley, то обнаружили бы, что честь изобретения PLUS оспаривают человек пятьдесят. Особенно бойко приписывал ее себе (и, по правде сказать, действительно этого заслуживал) Маршал Салант. Последний со своими хитрыми диаграммами, начертанными левой рукой, был реальным строителем моргановской империи производных, поскольку специализировался как раз на таких проблемах, с которой обратился Banamex. Величаво, словно король, шествовал он по торговому залу, вооруженный неизменным калькулятором, ручкой и детальным знанием любой мелочи в производных.
Но даже Салант и его команда столкнулись здесь с немалыми трудностями. Прежде всего, нужно было найти покупателей на Ajustabonos. Мексиканцы отпадали, поскольку, как и Banamex, желали от них отделаться. Европейские инвесторы в большинстве своем относились к Латинской Америке с подозрением
Для отсутствия подобных облигаций существовали веские причины. Кредитный рейтинг государственного долга определяется, как правило, тем, в какой валюте он деноминирован. Подобно многим странам, Мексика занимала деньги в разных валютах, в том числе в мексиканских песо и долларах США. Кредитный рейтинг долга в песо был достаточно высок, поскольку мексиканцы могли просто напечатать их по потребности. А вот рейтинг долга в долларах был низок: для его возвращения Мексике нужно было аккумулировать твердую валюту, ибо печатать доллары она не могла. И поскольку Мексике легче и дешевле расплачиваться в песо, покупатели не без основания считали, что она скорее будет платить по займам в песо, чем по долларовым. В рейтинговых агентствах тоже понимали, что при своей непрочной экономике Мексика вряд ли найдет твердую валюту, чтобы выплачивать большой и постоянно растущий долларовый долг. В результате всего этого долги, деноминированные в песо, имели рейтинг АА—, то есть очень высокий, уступавший только рейтингу АА ценных бумаг многих крупных американских компаний и ААА облигаций правительства США. Рейтинг долгов в долларах, напротив, был сильно ниже инвестиционного класса— на уровне «мусорного» ВВ.
Точность этих рейтингов часто вызывала у меня сомнения, но покупатели относились к ним с религиозным пиететом. В ГПП знали, что многим американским инвесторам разрешено приобретать только долларовые обязательства инвестиционного класса, а таковых на данный момент в Мексике не было. Вместе с тем нам было известно, что многие американские инвесторы любят Мексику и с вожделением купят мексиканские бумаги. Эти безошибочные соображения помогли ГПП найти правильный подход к проблеме Banamex: если удастся создать новую мексиканскую производную с подкладкой в виде Ajustabonos, которую американские инвесторы могут покупать, они непременно будут ее покупать, несмотря на риск. В этом убеждении мы были не одиноки. Винсент Бейли, управляющий инвестициями в BEA Associates (эта нью-йоркская финансовая фирма имела в распоряжении 3 миллиарда из латиноамериканских фондов), говорил, что латиноамериканские производные «берут в основном те, кому запрещено покупать ценные бумаги по своему усмотрению».
Для сотворения нового продукта ГПП нужно было немножко магии и финансовой алхимии. Первый трюк состоял в том, чтобы разделить Ajustabonos на две части. Лучше всего было сделать так: создать компанию, которая скупит Ajustabonos, а затем выпустит две новые ценные бумаги, привязанные к ним. Дабы учредить новую компанию, не вызвав праведного гнева мексиканских или американских органов надзора, Morgan Stanley устремил взор на солнечные Бермуды. Эти острова издавна служили удобной базой для всякого рода сомнительных дел и отмывания денег — сначала их использовали в своих целях наркодельцы, потом мафия, а в последнее время и инвестиционные банки, включая Morgan Stanley. Согласившись в 1980-х годах «лечь в одну койку» с Drexel, банк вступил на скользкую дорожку и теперь проворачивал делишки на Бермудах в совершенно воровской манере.