Фигуристка
Шрифт:
– Так почему же ты не идешь туда… в это фигурное катание? – недоумевала Валида.
– Я же объясняла, это очень-очень сложно. А может, может, просто боюсь…
– Не бойся, у тебя все получится, Юляна, я в тебя верю! – говорила Валида. И это действительно было так.
Болезненная идея встать на коньки охватила всю группу больничных подростков. Им начало казаться, что это не только Юлина мечта, но и их собственная. Составился даже уговор, после выписки из больницы встретиться всем вместе и пойти на каток. От одной мысли о катке у Юли кружило голову. Кто-то из ребят вспомнил, что этот парк примыкает к стадиону, на котором заливают огромное ледяное поле каждую зиму. Шли разговоры о том, сколько стоит прокат коньков и билет на часовой сеанс, во сколько обычно открываются катки и во сколько закрываются. Вспоминали, кто, где, и сколько катался. Каждое утро проверяли – а вдруг все-таки зальют каток прямо в парке? Бывает же… Но по дорожкам мчались лишь лыжники. Ночью Юля смотрела на темное небо – вдруг увидит отсвет от катка на стадионе, но во тьме, в парке,
Юля попросила маму привезти ей журнал «Вокруг Света» и спортивные газеты. В одной из газет Юля вычитала информацию о том, что в ноябре, в Москве, в «Лужниках» пройдет этап Гран-при «Галина Бланка» по фигурному катанию. Даты резали глаза. Теперь перед ней встал только один вопрос – успеют ли выписать из больницы, и, если нет, придется уйти самой. Странно, но лежа в больнице, Юля вдруг поняла, что ради достижения желаемой цели она способна на многое. Ее натура открывала новый потенциал.
Наконец, она всех так замучила своей идеей, что врачи стали называть Юлю «фигуристкой» и торопились провести все процедуры, чтобы побыстрее выписать ее. Мама Юли тем временем скаталась в кассы «Лужников» и купила два билета на гран-при – на второй день соревнований и на показательные выступления.
В начале ноября Юлю выписали. За ней в больницу приехали мама с Любой. Люба в дороге рассказывала про свои дела, про занятия в «Мастере», но Юля не особо прислушивалась. Ее «болезнь» требовала внимания. Дома, на полочке с книгами и безделушками, ее ждали билеты. «Ясен пень, что там будут выступать дети». – подумала Юля. Ей просто не верилось, что можно вот так запросто, по билету, сходить посмотреть на этих чудо-людей и уж тем более увидеть самого бело-золотого «бога».
* * *
– Одень теплые колготы, там холодно! – сказала мама.
– Где?
– На трибунах!
Юля с удивлением принялась натягивать шерстяные в цветочек колготы. Ей, конечно, доводилось бывать на массовых зрелищах – в кукольном театре, например, или на Кремлевской елке. Увлекшись спортом, Юля ходила бесплатно на международные юношеские олимпийские игры, и даже потащила маму на чемпионат по гандболу, он проходил летом, как раз во Дворце спорта. Юля привыкла, что никаких неудобств зритель, обычно, не испытывает. Холодно? Во Дворце спорта? Да как это вообще возможно – соревнования фигуристов на площадке, где еще год назад бегали гандболисты в майках?
– Мам… а ведь там нет катка… Может, это обман? Мы же с тобой ходили… – гробовым голосом произнесла Юля.
– Значит залили. Почему бы и нет? Сходишь – узнаешь.
И Юля пошла. На улице быстро темнело. Юля доехала на метро до станции «Спортивная» и вышла к лужнецкому рынку. Так объяснила ей мама. В связи с соревнованиями рынок быстро свернули на время. Юля поначалу растерялась, но решила прицепиться к толпе людей, идущих куда-то целенаправленно. «Кроме рынка да спортобъектов здесь ведь больше ничего нет. Должно быть, все эти люди идут во Дворец спорта. Значит, и я туда доберусь» – подумала Юля и не ошиблась. Толпа, как река, вынесла ее к зданию Дворца спорта. Вокруг все было освещено, а сам Дворец напоминал огромный светящийся теплоход. Интересно, что у Дворца имелось множество входов с буквенно-циферными обозначениями трибун и секторов. Юля нашла свои координаты, прошла контроль, и оказалась в широком холле-коридоре, опоясывающем весь Дворец изнутри. По привычке зрителя, Юля сняла куртку и сдала ее в гардероб. Из распахнутых деревянных дверей несся «цветастый шум». Цветастый, потому что виден был переполненный народом зал. Зрители редко одеваются в одинаковое, потому и толпа получается разноцветной. И галдящей. Приятно галдящей.
Девушка прошла в распахнутые двери и тут же оказалась в другом мире. На нее сразу упали звуки, яркий, режущий глаза, свет, и прохлада, облаком, поднимающаяся с катка и стелющаяся по рядам. Впереди было море… Именно море. Потому что, впервые, увидеть настоящий каток, все равно, что для путника, часами выжидающего – когда же появится море, увидеть долгожданный синий кусочек. Белая, словно сахар, блестящая ледяная глыба, с цветным узором эмблемы, с тонкими золотыми искрами воды, тоже, как и море, была стихией. Безбрежной и бесконечной стихией. Как море, как океан… И здесь тоже кипела пучина и тоже были свои герои, а иногда и жертвы. (Увидев «море», Юля захлебнулась). Да-а-а… Говорят, глубоководная рыба, вытащенная со дна на поверхность океана, болезненно ощущает тяжесть изменившегося давления. Для Юли тоже произошло резкое изменение среды, и она тоже испытывала поистине странное давящее и одновременно с этим окрыляющее чувство. Ей сдавило горло и сперло в легких от неожиданно прохладного воздуха с примесью того самого, неповторимого, запаха катка (позже она еще встретится с ним), в глазах потемнело, она была оглушена яркими красками, светом, шумом пестрой толпы. Кроме того, ей казалось, что она стоит одна под взглядами целой кучи людей! Надо было куда-то спрятаться, сесть и слиться с толпой, стать ее частичкой. Но Юля, как стандартный зритель, не знакомый еще с законами трибун, суетливо пыталась отыскать свое место. Она обратилась к группе молодежи.
– Простите, какое у вас место?
– А что оно – ваше? – грубо откликнулась какая-то
– Нет-нет. – поспешила ответить Юля. – Я просто хочу узнать, что это за ряд.
– А… – повеселела девушка. – А какой там у тебя?
Юля показала билет. Девушка хмыкнула.
– Это туда, наверх. – указала она.
– Куда хочешь, туда и садись. Здесь особо не смотрят. А если придет хозяин места – пересядешь! – посоветовал ей улыбающийся парень.
Этим советом потом Юля пользовалась многие годы, а пока она гордо прошествовала на свое место – совершенно пустое в совершенно пустом ряду. Ошарашенная всем происходящим, она замерла на нестерпимо холодном пластиковом «кресле» и только молча сидела, пытаясь осознать и оценить обстановку.
Действительно. Неизвестно каким фантастическим образом, но прямоугольная площадка для гандбола превратилась в настоящую ледовую арену, вытянутую, закругленную по краям. Там, внизу, пока не было ни одного участника. Прямо перед Юлей разверзлась огромная пустота, всасывающая звуки и посылающая их обратно в стены с невероятной скоростью и силой – живой зверь. По кругу, от пола под самый потолок поднимались разноцветные трибуны. На трибунах люди болтали, смеялись, аплодировали, свистели, кричали, вертели в руках трещотки или дудели в специальные трубки. У многих в руках Юля разглядела разноцветные ткани. «Флаги!» – догадалась она. У некоторых на коленях покоились букеты цветов, кто-то шелестел пакетом с игрушками. Вдоль рядов ходили девушки с подносами и предлагали купить сувенир, флажок или что-нибудь из съестного. В самом низу, прямо возле катка, стояли небольшие столики для судей. Туда-сюда сновало множество людей с рациями, у некоторых на шеях на цветных ленточках висели пластиковые пропуска. Юля заметила странную женщину в черном с чемоданом в руке. Та открыла чемодан, внутри оказался вмонтированный телефон. Женщина кому-то отрапортовала в трубку, закрыла чемодан и унеслась дальше. Юля наблюдала. Под электронным черным табло, фанаты вывесили плакаты, посвященные разным спортсменам. Были там плакаты и на иностранных языках, например, написанные иероглифами, но большинство русских – «Маша – Леша», «Россия – вперед», на некоторых просто изображали спортсмена. «Фанаты» – для Юли это было впервые. Какое-то непонятное и скорее отталкивающее слово. Оно представлялось сразу в комплекте с футболом, «фанаты Спартака» – и бело-красная масса пьяных орущих людей в облаках дыма. Юля помнила, как по телевизору показывали психов, ломающих кресла на трибунах.
По трибунам то и дело, легко, будто, ветерком, пролетали аплодисменты. Юля не понимала, то ли так торопят зрители начать соревнование, то ли… Но тут она поняла, аплодисменты предназначались появляющимся фигуристам! Все трибуны, представляющие собой длинную цветную полосу, прерывались в двух местах – на боковых секторах, там, где табло, и там, где выход для фигуристов. Только теперь девушка заметила небольшую площадку в самом низу, между двумя секторами, на которой разминались фигуристы. Площадка была частично закрыта от зрителей стендом с символом этапа гран-при, перед стендом стоял длинный диван, на который усаживается фигурист после проката и его тренер. Площадка находилась от Юли далеко, поэтому участников соревнования было не разглядеть. Многие предприимчивые зрители приносили с собой бинокли и сообщали соседям, кто появился на площадке. Таким образом аплодисменты предназначались для того или иного спортсмена.
Тем временем диктор стал представлять судей. Им тоже аплодировали. Затем объявили разминку и на лед стали выходить спортивные пары в ярких костюмах. Все это походило на праздничный бал. Диктор представлял появляющихся на льду спортсменов, а зал встречал их аплодисментами. Юле казалось, что она уже слышала где-то эти имена. Некоторые фигуристы выходили на лед в спортивных куртках, чтобы не замерзнуть преждевременно. После разминки на льду осталась лишь одна пара. Диктор снова объявил их, они прокатили по всему катку и замерли на середине. «Тишину перед выступлением, наверное, можно потрогать руками» – подумалось Юле. Стало ощущаться общее легкое напряжение. Зазвучала музыка, и игрушечная пара на льду ожила. Они, то плыли, то летели, то закручивались, переплетая руки и ноги. Каждое движение было вымерено и положено на музыку, которая только подтверждала правильность и целесообразность того или иного движения. Юля смотрела, затаив дыхание. Красивая пара на льду и волшебная музыка куда-то унесли ее воображение и когда, через несколько минут, их программа закончилась, а музыка стихла, Юля даже расстроилась «Так мало?». Девушка очнулась и стала аплодировать, как и все. Зал с началом соревнований еще больше наполнился. Люди все еще шли, рассаживались на трибунах. Юля заметила, что некоторые зрители, до начала зрелища, сидевшие на одних местах, стали передвигаться в поисках более удобного места для просмотра. Кто-то забрался под самую крышу, но большинство стягивалось вниз, поближе ко льду. Во время аплодисментов, выставления оценок и смены пар участников, зрители перелезали через ограждения и ряды, переходили из сектора в сектор. Юля огляделась – теперь и ее ряд не пустовал, она оказалась в целой куче иностранцев. Прислушалась – французы. Но пожилая женщина обратилась к ней на ломанном английском. «Надо же, – подумала Юля. – У кого-то английский может быть хуже, чем у меня!» Женщина просила Юлю пересесть на одно место влево. Это был толчок к действию. Юля кивнула и вышла на лестницу прохода. Затем спустилась на несколько рядов и нагло уселась на пустующее кресло рядом с парой молодых людей. Парень и девушка, новые соседи, активно переговаривались, что-то обсуждали. Как-то, незаметно для себя, Юля влилась в их разговор.