Фиктивная жена генерального
Шрифт:
– Совсем совесть потерял, – говорю громко, чтобы Ржевский не делал вид, что спит.
Но после третьего моего комментария я понимаю, что не все так-то просто. Макс спит, причем богатырским сном. И даже когда я пробегаю пальцами по футболке на его спине, он и не думает двигаться.
Отлично устроился! Мне приходится брать малыша на руки. Первые несколько минут я тихонько его укачиваю, но нет, не помогает. Затем уже с видом профессионала решаюсь на самый отчаянный шаг – его распаковать из пеленок.
Не так страшно, но
Замечаю на подоконнике небольшую лейку с водой, забытую кем-то из персонала, и рядом цветочный горшок с лимонным деревом, на котором уже имеются приятные желтого цвета плоды.
Я, пританцовывая, начинаю двигаться с Зайчиком к окну. Малыш на какое-то время замирает в моих руках и даже, как мне кажется, успокаивается. Я останавливаюсь, уже передумав воплощать свой неидеальный план в жизнь, но Зайчику такое положение не нравится. Ему хочется, чтобы тетенька танцевала с ним до утра. И в этом мы с ним совершенно расходимся. К возникшему недопониманию я все-таки решаюсь привлечь Ржевского. Поэтому, оттанцевав туда и обратно, но уже с лейкой в руках, мы с Зайчиком застываем над спящим Максом.
И когда я решительно наклоняю носик лейки, в этот момент мой воинственный, но погруженный в глубокий сон богатырь внезапно открывает глаза…
***
О том о, что в лейке будет какая-то химия, я и подумать не могла…
Макс подлетает на кровати как ужаленный. Орет так, что, глядя на Зайчика, я подмечаю, как малыш морщит носик, затем поджимает нижнюю крохотную губку и тоже заходится, но только в самом настоящем плаче, а не крике.
Зайчик краснеет, личико становится морщинистым, а горячие горючие слезы начинают заливать мне кисти рук.
– Все-таки ты с прибабахом! – доносится из ванной комнаты самое обидное, что можно было высказать девушке, которая помогает как может, практически в поте лица.
Признаться, что я неимоверно сглупила, гордость не позволяет, и поэтому, тяжело вздохнув, я перекладываю малыша поудобнее и освободившейся рукой подхватываю кокон.
– Жжет! А если я ослепну, придушу!
И вот угрозы Ржевского мне уже совсем не нравятся. Я, как нашкодивший домашний питомец, ныкаюсь в самый надежный угол – к себе в комнату, закрывшись изнутри.
Проверяю Зайчику подгузник, после того как осмеливаюсь его все-таки распеленать. Замечаю, что малыш немного вспотел, поэтому быстро нахожу пакет, что предусмотрительно взяла, когда на цыпочках проходила мимо гостиной, пока большой тигра плескался в своей раковине, промывая глаза.
Снаряжаю Зайчика в милый слитный комбинезон, надеваю крохотные носочки на его маленькие пяточки. А затем начинаю снова укачивать.
Вот что мне мешало поступить так же, пока Макс спал?
Глупость моя. Удивительное желание, чтобы мучилась не я одна, приводит меня к совершенно ненужным для меня последствиям.
– Владислава, открой, – почему-то сипит Ржевский, нервно дергая дверную ручку в мою комнату.
– Нет, – быстро отвечаю и отступаю к стене у окна.
А в окно пробивается лунный свет и падает ребенку на личико. Пока я ищу положение поудобнее, чтобы малыш не щурился и глазки не слезились, замечаю, как замок в ручке начинает проворачиваться. Наивно было полагать, что у Макса не будет ключа. Только оттянула свою казнь, не более того.
– Что ты за женщина такая невыносимая? Тебе что, цирка не хватает?! Ты посмотри, что натворила!
Мужчина в несколько широких шагов пересекает пространство комнаты и угрожающе нависает надо мной сверху.
Я тяжело сглатываю, потому что лунный свет падает теперь не только на Зайчика, но и на злобного тигра…
– Это что? – пищу в испуге, когда вижу раздувшиеся веки на мужском лице и заплывшие в две узких щелки глаза. – Может, скорую? – единственное разумное всплывает в моей голове.
Но ответить Ржевский не успевает, потому что как-то подозрительно начинает оседать на пол, закрывая лицо руками и мыча.
Я кладу Зайчика в кокон. Малыш неожиданно успокаивается и начинает с интересом наблюдать за происходящим, активно выпучивая глаза и вращая ими по кругу. Зрелище еще то, но пока важнее разобраться с Ржевским.
– Максим, – дергаю его за руки в надежде, что он догадается их убрать от лица, но мужчина сопротивляется и сипло проговаривает:
– Уйди, лучше не трогай, дай так умереть…
И во мне неожиданным образом просыпается дух горе-спасателя, как и в лифте, а заодно я вспоминаю, что в сумке должна была заваляться последняя таблетка антигистаминного.
Я быстро нахожу лекарство. Бегу за водой. Сую Ржевскому спасительную пилюлю, а он только что не заходится от моих действий в бешенстве, отталкивая руку и протестуя против отравы, по его мнению.
– Умрешь, глупый! Это поможет.
– Выгнать тебя только поможет, – продолжает сипеть. – Что это?
– Лекарство! Поверь, пожалуйста, я не знала, что в лейке не вода.
– Как ты вообще с таким подходом выжила? – подползает он к кровати, садится на пол и закидывает голову на матрас, расцепляя челюсти.
Я немного нервничаю и трясущимися руками кладу ему таблетку на язык, а чтобы он не дернулся, мне приходится этого вредного тигра оседлать.
Я тут же даю ему запить. И когда убеждаюсь, что Ржевский таблетку проглотил, только тогда выдыхаю.
Посадят же еще за непреднамеренное убийство. А судя по квартире Макса и реакции Матецкого, он далеко не простой человек в нашем городе. А я такая молодая. Мне еще жить и жить. От страха в глазах темнеет.
– Ты как, еще не лучше? – в надежде уточняю, а Ржевский подозрительно молчит.