Филогенез

Фостер Алан Дин

— Мы полны решимости осуществить свой замысел. Если получится основать конгрегацию, способную объединить в себе чувства и верования двух совершенно разных рас, внутри нее найдется место для любых верований, присущих любой расе.

— Это ко мне не относится. Я ни во что не верю.— Ее изящные пальцы с маникюром, который можно было бы назвать идеальным, прервали свое роковое движение и замерли, как бы в задумчивости.

— Конечно, верите. Каждый человек во что-нибудь да верит. Если вы не верите в некое верховное божество, вы верите в его отсутствие. Любое убеждение базируется на некоей догме, основой которой, в свою очередь, служит

вера.

— Я — деловая женщина, не философ,— заверила Мартина Лоренгау, моргнув.— У меня нет ни времени, ни желания заниматься метафизикой или теологией.

— Но у вас есть душа,— мягко сказал Пирье.

На этот раз она рассмеялась. Смех поразительно контрастировал с ее манерой речи.

— Я могла бы назвать сотни людей, которые с вами не согласятся.

— Душа — это то, что есть внутри каждого разумного существа, что не поддается количественному анализу, но живет и требует своей пищи,— руки транкса рефлекторно совершили некий сложный жест. Он знал — земная женщина не понимает и десятой доли его жестикуляции, и это сильно осложняло ему общение. Для транкса пытаться разговаривать, не жестикулируя, было все равно что подавать команды, лишенные половины слов. И все-таки он старался изо всех сил.

— Уверяю вас, я не испытываю подобного голода,— сказала она, улыбаясь.— Обо всех моих психологических потребностях хорошо заботятся.

— Значит, вы целиком и полностью оправились от шока, вызванного трагической смертью вашего мужа и дочери? — спросил Пирье.

Слегка приоткрыв рот, Лоренгау уставилась на непокорного священника жестким, немигающим взглядом.

— Как вы смеете. Как вы смеете упоминать об этом в моем присутствии? — произнесла она голосом, способным заморозить ядерный реактор.

Но на сей раз Пирье не был напуган.

— Тот, кто наг пред Господом, смеет все,— продолжал он безжалостно, и в то же время с состраданием.— Это случилось одиннадцать лет назад. Одно из воздушных судов вашей компании возвращалось из Хараре в Готтен. До сегодняшнего дня так никто и не знает, почему он рухнул в Замбези. Все находившиеся на борту погибли.

— Я знаю, что там произошло.— Вжавшись в кресло, Лоренгау казалась еще тоньше, чем была на самом деле. Как будто кресло готовилось проглотить ее.— Раньше я не верила во что-либо подобное. А когда это случилось…— Она подняла глаза.— Вы пробудили во мне любопытство. Сколько же надо иметь самоуверенности, чтобы предположить, будто ваш пресловутый общий знаменатель двух рас может что-то дать такому человеку, как я?

— Мы не можем с уверенностью сказать, так ли это,— не колеблясь, ответил Пирье.— Мы просто уверены, что подобной цели не достичь другими способами. Кто может предсказать, какие откровения возникнут в процессе подобного общения двух рас, столь непохожих друг на друга? Разные верования, различный стиль мышления, непохожие взгляды на мир, на вселенную, отличный подход к разрешению вопросов, испокон века не находящих ответа.

— Не будет никаких ограничений или запретов, основанных на недоказуемыхдогмах,— добавил Шэнвордесеп.— Организация будет открыта для всех. Не только люди или транксы, но и любые представители других рас, наделенных разумом, смогут к нам присоединиться. Мы не станем вмешиваться в политику, исходя из взглядов вашей расы на этот аспект деятельности, и собираемся соблюдать четкую иерархию, к которой склонна наша раса.

В комнате повисло молчание.

— Чего вы хотите добиться? — в конце концов спросила Лоренгау.— Власти, богатства? Внутреннего спокойствия? Широкого признания заслуг?

Пирье посмотрел на своего товарища. Видя, что Шэнвордесеп сделал одобряющий жест, заговорил:

— Мы не знаем. Вернее, не уверены. Нам хочется, чтобы было место, куда те, кого не устраивают существующие идеологические течения, могли явиться за помощью и поддержкой. Прибежище, где помогут не только словом, но и делом. Мы знаем, независимо оттого, какие верования исповедует та или иная церковь, в плане мирских проблем они абсолютно подотчетны. Шэнвордесеп намного больше меня искушен в такого рода вопросах,— кивнул он в сторону своего товарища.

Лоренгау закусила губу.

— Таким образом, я не только должна поддержать сомнительное предприятие, но и доверить контроль над большой суммой денег инопланетянину. И даже не пайтару, если уж на то пошло.

— Математика — чудесная вещь, позволяющая манипулировать с чем угодно, вне зависимости от формы,— ответил транкс, проигнорировав ее неуважительную реплику.

Если Лоренгау предложила ему своего рода тест, он, без сомнения, прошел его.

— Не сомневаюсь — это пустая трата времени и денег. Тут мое мнение ни на йоту не отличается от мнения любого другого, к кому вы обратились бы за поддержкой. Однако…

«Если божественное благословение может быть заключено в одном слове,— подумал отец Пирье,— то женщина, величественно сидящая передо мной, его произнесла».

— У меня нет времени, которое я хотела бы потратить впустую. Но у меня хватает денег. Как вы, наверное, знаете, после той катастрофы я больше не.вышла замуж. Мвити был лучшим из мужчин, которых я когда-либо знала, и единственным, не проявлявшим ни малейшего интереса к моим деньгам. С тех пор я ищу кого-нибудь похожего на него. Что же касается моей дочери…— Она не поперхнулась, заметил Пирье, просто сделала паузу, чтобы собраться.— У вас есть свои ангелы. У меня — свои. Итак, для поддержки вашей мистической авантюры вам нужны мои деньги?

— Безусловно, крри!кк,— подтвердил Шэнвордесеп.

— Полагаю, вам необходимо арендовать или построить некую штаб-квартиру, или храм, или еще что-нибудь в этом роде, что вы там себе придумаете.

— Мы намерены соблюдать скромность как в постановке целей, так и в затратах,— заверил ее Пирье.— Огромные соборы, храмы и мечети всегда приводили меня в замешательство. Если Бог, или некий великий дух, или что угодно другое, чему нельзя дать названия, действительно находится внутри разумных существ, я не понимаю, какое значение имеют размеры конструкций для того, чего в них нет. Всю жизнь я удивлялся, глядя на проповедников, которые кричат так, словно Бог глухой и не слышит их.

— Я знаю только, что когда то судно падало, он меня не слышал,— отрезала она.— Но это в прошлом.

— Значит, вы поддержите нас? — Шэнвордесеп не мог сидеть в кресле, предназначенном для человека, и все это время ему пришлось стоять на шести ногах. Теперь он поднялся на четыре, глядя прямо в глаза предпринимательнице.

— Да, я поддержу вашу глупую затею. По крайней мере до тех пор, пока это будет меня забавлять.— Ее тонкая рука сделала неуверенный жест, пытаясь подчеркнуть насмешливый тон высказывания.— Кто знает, может, я разок-другой зайду к вам, посмотрю, на что вы тратите мои деньги.