Final destination по-русски
Шрифт:
Все пятеро молча взирают на быстро разгорающееся пламя. Огонь легко перекинулся с пучка травы на тонкие сухие веточки, которые заботливо предложил ему Вано, и теперь уже вовсю приплясывает на боках шпал.
Все пятеро не сговариваясь, почти одновременно делают шаг назад, потому что разгоревшийся огонь уже существенно припекает, не позволяя приблизиться к нему более чем на пяток метров.
— Припекает… — комментирует общие мысли Катя, но поскольку эта мысль присутствовала в голове у каждого — никто не реагирует на эту реплику.
Видимо Лизины джинсы собрались окончательно покинуть ее филейную часть, потому
Сухие просмоленные шпалы полыхают вовсю. Огонь уже полностью охватил всю кучу, и теперь вздымается на добрые пять метров в высоту, изрыгая в воздух облака черного дыма. Языки пламени танцуют на древесине, исполняли танец радости и свободы. Наверное, если бы огонь мог петь, он запел бы, будто птица, почувствовавшая приход весны. Но огонь, лишенный музыкального слуха, мог только гудеть, иногда срываясь на низкий рев, возвещая миру о своей силе. О том, что он, пусть и ненадолго, вырвался на свободу.
Огонь пляшет на пылающих шпалах, мечтая сейчас только об одном — дотянуться до людей. Дотянуться до чего-нибудь еще, чтобы продлить мгновения своей небывалой силы… Вокруг костра занимается сухая трава, но это не то, о чем мечтает огненное божество. Он предпочел бы обнять тела людей и ласкать их своими огненными пальцами, пробираясь все глубже и глубже, пожирая людей слой за слоем. Огонь хотел бы испепелить их душу, но люди слишком умны. Они стоят слишком далеко. Гораздо дальше, чем простирается его власть.
И вдруг все меняется! Огонь находит то, что пусть и на короткое мгновение позволяет ему удесятерить свою мощь. Это наркотик для пламени, адреналин для огненного божества. Его действие коротко и губительно, зато на целых несколько секунд этот наркотик делает его почти всемогущим… И уж точно этого могущества хватит, чтобы смести с дороги людей, смотрящих на его танец как на ужимки акробата под куполом цирка.
Огонь не знает названия этого наркотика. Огонь вообще не знает названий — они для него излишни… Он просто ощупывает языками пламени цилиндрический предмет, погребенный под кучей шпал, и чувствуя, как предмет откликается на его зов, ликует, предчувствуя мгновения несокрушимой мощи…
И наркотик вливается в его пламенные вены.
Люди не успевают понять, что произошло. Огонь, еще мгновение назад казавшийся свирепым, но контролируемым, вдруг, превращается в хищного зверя, вырвавшегося из клетки. Яркая вспышка бьет по глазам, и языки пламени молниеносно устремляются к одежде, крепко вцепляясь в нее своими горячими пальцами. Волна горячего воздуха отрывает их ноги от земли и отшвыривает людей прочь.
Инстинктивно Гриша успевает скрестить руки на уровне лица, защищая глаза от яркого света, поэтому оказавшись на земле и объятый пламенем он продолжает видеть. Он видит, как громадные шпалы, весом под пятьдесят килограмм каждая, взлетают в воздух будто спички. Сила, вырвавшаяся из пламени подбрасывает их на несколько метров вверх, а затем, уже другая сила, сила тяжести, вновь возвращает их на землю.
Красно-черное облако, смесь огня и дыма, взвивается в воздух над костром. Оно расширяется вверху и утоньшается внизу, навевая сравнения с ядерным грибом…
Облако поднимается вверх, пылающие шпалы опускаются вниз.
Нет, не опускаются. Летят. Пикируют. Заходят на атаку, ведомые яростью огня.
Гриша видит все, что происходит вокруг. Видит, Вано, из правого глаза которого торчит горящая щепка. Видит Катю, которую взрыв отбросил на валявшуюся неподалеку бетонную арматурину. Она упала спиной на выступающий угол, и теперь взирает на бесчинства огня вокруг широко раскрытыми глазами. Ее глаза вполне осмысленны, и в них видна боль. Боль от того, что ее ноги придавлены пылающей шпалой, и огонь постепенно продвигается все выше.
Катя не может даже закричать — Грише остается только гадать, сломала ли она позвоночник, или просто онемела от шока. Но гадать ему некогда…
На то, чтобы увидеть все, что его окружает, у Гриши уходит менее секунды. Как раз то время, которого достаточно шпалам для того, чтобы спуститься с небес на землю.
Армагеддон! Господь низвергает с неба огненные стрелы. Огненные сваи для закладки фундамента нового мира.
Гриша находится довольно далеко от костра, поэтому он надеется, что этот смертоносный дождь прольется рядом с ним. Зря… Одна из шпал приземляется ему на ноги горизонтально, дробя кости и вырывая из сердца исполненный страдания крик. Вторая, словно подтверждая аналогию с огненными сваями, падает вертикально совсем рядом с его левым плечом. Секунду шпала стоит на торце, обдавая Гришу яростным жаром, а затем начинает медленно заваливаться на него…
Его ноги уже пылают, но он не чувствует боли. Боль затмил ужас…
Он видит хрупкое Лизино тело, объятое пламенем. Девушка пытается сорваться с себя одежду, но горит уже она сама. Ее волосы, ее лицо, ее тело. Она не понимает, что делает, и пытаясь спастись от боли бросается бежать… Бежать, не видя дороги, и живым факелом пробегает пару метров только затем, чтобы споткнуться о горящую шпалу и рухнуть лицом в костер.
Видит Машу, объятую пламенем. Ее голова в крови и девушка лежит без сознания, а значит не чувствует боли. Не чувствует, как огонь пожирает ее тело.
Гриша пытается оттолкнуть рукой падающую на него шпалу, и только сейчас чувствует боль. Рука взрывается болью, когда она касается горящего дерева, и Грише стоит больших усилий не отдернуть руку. Он отталкивает шпалу прочь, отталкивая в ее лице приближающуюся смерть. Но смерть слишком сильна…
Его ноги пылают. Его руки обожжены. Разум стискивается в маленький комочек, не выдержав натиска боли.
Гриша пытается столкнуть с ног пылающую шпалу, но только помогает языкам пламени вскарабкаться на его руки и волосы.
Это конец. Смерть рядом, и он молит забрать его поскорее.
Боль отступает. Приходит смерть…
Now
— Я видел это, — сказал Гриша, подавшись вперед, — Я не знаю, как тебе это объяснить… как передать… Но я видел, как все мы умираем. Видел в деталях так, как будто это уже произошло!
— А может это действительно произошло? — спросил Дима, — Скажем, в другом мире, в другом измерении. Там, где время опережает наше на какие-то несколько минут… И ты просто каким-то образом заглянул туда, в это измерение.