Финансовый кризис 2009. Как выжить
Шрифт:
12 мая 1933 года, перед назначенной на 13 мая всеобщей акцией протеста фермеров, был принят закон о помощи фермерам, или ААА. Закон регламентировал сокращение посевных площадей и поголовья скота в интересах восстановления цен, меры по рефинансированию государством фермерской задолженности, и именно в этом законе объявлялось, что доллар больше не привязан к золоту.
За год задолженность фермеров была рефинансирована более чем на 1 млрд долларов, и сельское хозяйство в США весьма сильно укрепилось. Тем не менее 600 тысяч фермеров, или 10 % всех фермерских хозяйств, за 3 года действия закона обанкротились.
Этот закон был невыгоден фермерам, он работал
14 августа 1935 года был принят закон о социальном страховании, вводивший систему пенсий по старости и пособий по безработице. Увеличивалось количество безработных, занятных на общественных работах. Была создана Администрация долины реки Теннесси, приступившая к гидроэнергетическому строительству в одном из самых отсталых районов Юга.
Но, тем не менее, в стране насчитывалось около 10 млн безработных, а их поддержка увеличила государственный долг почти вдвое: с 18,7 млрд долларов в 1932 году до 34,7 млрд в 1938 году.
В 1939 году США восстановили производство на уровне 1929 года и заняли 17-е место среди основных капиталистических стран по восстановлению уровня производства.
Президентские выборы 1936 года стали сенсацией. Республиканец А. Лэндон, соперник Рузвельта, проиграл ему в 46 штатах из тогдашних 48! Американцы избирали Рузвельта своим президентом еще два раза – в 1940 и 1944 годах. Это уникальный случай в истории США, и после смерти Рузвельта был принят закон, воспрещающий переизбрание более одного раза. До этого максимум два срока были лишь теоретическим правом.
Война все списала
К 1939–1940 годам в США было достигнуто некое оживление экономики, а ее перевод на военные рельсы изменил всю картину и завершил преодоление кризиса: стоявшие заводы заработали, безработица исчезла.
Если кризис очень часто помогал богатым стать еще богаче и окончательно разорял бедных, то война дала бедным работу, а для богатых были введены некоторые ограничения в потреблении. Впрочем, это касалось в основном региональных американских богатеев – для богатеев международных нет времени лучше, чем война.
Вырос, словно на дрожжах, военно-промышленный комплекс (ВПК) и, будучи тесно связанным с федеральной администрацией и международными банками, получил непропорционально большое политическое влияние.
Вопрос о том, будет ли новая война или нет, даже не стоял. Ответ был известен: будет! Банкирами была выдумана новая война: «холодная», которая, не уничтожая материальных ценностей, лишь создавала их в стальных сейфах банков.
Карл Маркс, большинство прогнозов которого не сбылось, предсказывал в том числе и кризис перепроизводства, который погубит капитализм. Этот кризис на самом деле наступил в 1930-х, и капитализм таким, как его знал Маркс, рухнул. После метаний «новой экономической политики» и развития военного комплекса вырос новый капитализм, в котором не может быть кризиса перепроизводства: всё съедает ВПК. Но дело в том, что с падением СССР и Варшавского блока, когда выяснилось, что к войне больше готовиться не надо, призрак кризиса замаячил снова. Сегодня, собственно, мы присутствуем при окукливании очередного вида капитализма, и что из всего этого выйдет –
Расходы на армию и оборонную промышленность помимо военно-политических задач решали и важнейшую экономическую: создавали потребительский спрос, не производя никакого товара. Тут можно провести прямую параллель с общественными работами Рузвельта. Только при нем строили дороги и электростанции, а после Второй мировой войны делали ракеты. В 1990-х такое количество ракет стало уже не нужно, и стабилизирующим фактором стали социальные расходы: медицина, образование, поддержка безработных и тех, кто просто не хочет работать. Вспомните пресловутый «вэлфер», описанный в числе прочих и Эдуардом Лимоновым: для получения пособия не нужно было справок ни с места работы, ни от врача – необходимо было просто объяснить чиновнику, что в силу каких-то причин человек работать сейчас не способен.
То есть часть граждан при развитом капитализме просто живет за счет бюджета, стабилизируя тем самым экономику и позволяя тем, кто трудится, спокойно жить, платя налоги. Насколько стабильна эта система, мы поговорим в главе о современном кризисе.
Еще со времен Маркса были изобретены механизмы государственного регулирования экономики, которые вторгаются в биржи с их курсами, банки с их процентными ставками, ценообразование в базовых отраслях и т. п. Кроме того, по сравнению с «марксовским» капитализмом стала весьма развита сфера обслуживания, которая ничего не производит и потому не обладает потенциалом «перепроизводства» и, значит, оказывает стабилизирующее действие на экономику.
Сегодня в постиндустриальном капитализме цена промышленного труда в товаре составляет всего лишь 8 %, между тем как в начале прошлого века она доходила до 80 %. Потому сегодня и нет различных «маевок»: капиталист больше не экономит на зарплате. Даже если он урежет своим работникам денежные выплаты вдвое, изделие подешевеет лишь на смешные 4 процента.
Всё это уроки Великой депрессии, которые были усвоены хорошо, но не слишком. Полностью, но не во всех отраслях.
Но об этом мы будем говорить в следующих главах. А сейчас, раз уж мы стали беседовать о Марксе, поговорим о том, как развивался во времена Великой депрессии СССР.
Глава 4. И во времена СССР были свои кризисы…
Источник финансовой подпитки – собственный народ. Кто строил нам Магнитки и ДнепроГЭСы. Коварный ленд-лиз. «Какой коммунизм без лепёшек?!» Кто «заказал» перестройку
Если вы считаете, что во времена СССР «страна победившего социализма» не испытывала никаких экономических кризисов, то вы глубоко ошибаетесь. Как ни старались коммунисты откреститься от законов экономики, эти законы настигали экономику, даже укрытую за «железным занавесом».
Пусть соцопросы показывали идиллическую картинку, на деле (и некоторые это помнят) всё обстояло не так. Соцопросы вообще иногда удивляют. В конце сентября 2008 года, когда на улицах, в метро, автобусах только и слышалось «кризис, кризис, кризис» и многие уже пострадали от сокращений, один из опросов ВЦИОМ утверждал, что больше половины россиян считают, что кризис их «совсем не коснулся». А считают себя «значительно пострадавшими» всего каких-то 8 процентов (в основном жители крупных городов). Восемь процентов – это почти 11 миллионов людей. Но что такое 11 миллионов людей для сухой статистики? И 25 процентов россиян (это 35 миллионов человек) признали, что среди их знакомых потеряли работу 2–3 человека. Это много или мало, как по-вашему?