Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
Согласно сказаниям хантов и самодийцев, кольчуга была неотъемлемой частью вооружения богатырей (Патканов С.К., 1891б, с. 26). Но находки кольчуг представляют редкость. Небольшой обрывок кольчуги найден в кургане 5 могильника Релка. По технике изготовления эта кольчуга относится к кочевническим, которые были известны еще в сарматское время и затем появились вновь в VII–VIII вв. Обрывок подобной кольчуги обнаружен в могильнике Кудыргэ на Алтае (Гаврилова А.А., 1965, с. 31). Вероятно, кольчуги у населения релкинской культуры были импортными, и обладали ими только наиболее выдающиеся воины.
Импортным был, очевидно, также шлем, встреченный в насыпи кургана 2 могильника Релка (табл. XCVI, 22). Тулья его вытянута кверху, склепана из восьми отдельных пластин и снизу, по краю, украшена бронзовой накладкой с выпуклинами. Сзади, по краю тульи, имелись отверстия для бармицы. Наносник, видимо, обломан. Подобные шлемы были
В целом следует отметить, что состав предметов вооружения населения релкинской культуры отражает сильное влияние тюрок периодов Первого и Второго Тюркских каганатов, у которых военное искусство достигло высокого развития. Можно полагать, что часть оружия (сабли, панцири, кольчуги, шлемы) могли попадать в лесную полосу Среднего Приобья от тюрок.
Предметы конского снаряжения немногочисленны. Это однокольчатые удила (табл. XCVI, 23, 24, 34) с костяными и железными стержневыми псалиями со скобой (Чиндина Л.А., 1977, рис. 5, 18; 6, 14; 19, 11, 12; Троицкая Т.Н., 1978, рис. 3, 17). Кольца удил замкнутые или незамкнутые. В могильнике Релка обнаружены удила со звеньями различной длины (Чиндина Л.А., 1977, с. 34, рис. 6, 14), а в Архиерейской Заимке — удила без перегиба (ЗРАО, 1899, табл. II, 33). Удила однокольчатые, с костяными и железными псалиями со скобой были довольно распространены у кочевников евразийских степей с конца VII по IX в. (Гаврилова А.А., 1965, с. 82). Удила с асимметричными звеньями и без перегиба в I тысячелетии н. э. встречаются как исключение и более широко бытуют у кочевников в самом конце I — начале II тысячелетия н. э. (Гаврилова А.А., 1965, с. 84; Плетнева С.А., 1958, рис. 4).
Наряду с удилами обычных размеров в могильнике Релка найдены миниатюрные удила, лежавшие в сосуде вместе с антропоморфной фигуркой, миниатюрным теслом и стрелой и составляющие комплекс вещей, положенных в насыпь кургана, вероятно, с ритуальной целью или как инвентарь захоронения-кенотафа (Чиндина Л.А., 1977, с. 34).
От уздечки происходит также костяной блок от чумбура (табл. XCVI, 26), подобный известным на широкой территории, а наиболее близкие параллели имеющий у тюрок Алтая (Гаврилова А.А., 1965, табл. VIII, 7; XXII, 11; XXIII, 3). В могильнике Релка найден также костяной блок для аркана (табл. XCVI, 25), по форме напоминающий тюркские (Гаврилова А.А., 1965, табл. XVII, 3).
Для застегивания подпруг использовали костяные пряжки (табл. XCVI, 29), подобные распространенным у степных кочевников (Чиндина Л.А., 1977, рис. 5, 6; Троицкая Т.Н., 1978, рис. 3, 21; Гаврилова А.А., 1965, табл. XXI, 8, 9). Для стягивания ремней сбруи могли служить также железные пряжки с рамками подпрямоугольно-овальной и трапециевидной форм (Чиндина Л.А., 1977, рис. 33, 28, 29), бытовавшие в то время на широкой территории.
Некоторые дополнительные детали облика и экипировки коня и всадника запечатлены на бронзовых фигурках из Релки и Шутово. На первой (табл. XCVIII, 24) у узды выделены нахрапник, налобник и предположительно круглая нагрудная бляха. Под седлом, возможно, изображен чепрак с кистями, прослеживаемый по слабозаметным четырехугольным контурам каймы. У фигуры всадника, держащего повод, нога обута в мягкий сапог. Носок его не свисает, что заставляет предполагать наличие стремени. Всадник из Шутово (табл. XCVIII, 27) управляет конем левой рукой, а в правой держит палаш, что хорошо согласуется с использованием удил с асимметричными звеньями, при которых поводья пропускаются на одну сторону, чтобы освободить от управления лошадью вторую руку.
В целом конское снаряжение носителей релкинской культуры почти идентично экипировке коня граничащих с ними с юга степняков, от которых они, очевидно, быстро заимствовали все нововведения.
Одежду релкинское население изготовляло из меха, кожи и тканей, в том числе импортных, шелковых, фрагменты которых найдены в погребениях (ЗРАО, 1899, с. 322; Чиндина Л.А., 1977, с. 90; Плетнева Л.М., 1973, с. 97). Представление о покрое одежды дают бронзовые антропоморфные изображения. У части фигур одежда напоминает халаты с разрезом от пояса до подола (табл. XCVII, 2, 3), у других она показана в виде штанов и куртки (табл. XCVII, 4–7). На изображении всадника из Релки штаны заправлены в сапоги (табл. XCVIII, 24). На отдельных фигурках изображены манжеты или какие-то нашивки по концам рукавов (табл. XCVII, 2).
Одежда подпоясывалась одним или двумя поясами, которые имели символическое значение и, вероятно, украшались бляхами в соответствии с заслугами владельца. На бронзовых антропоморфных изображениях бляхи поясов декоративно подчеркнуты (табл. XCVII, 3–5). К поясу подвешивали оружие и некоторые предметы утвари — ножи, мешочек с огнивом и оселком.
Пряжки и бляшки от поясов аналогичны предметам поясной гарнитуры культур широкой полосы степи и лесной зоны Евразии. К наиболее ранним экземплярам относятся бронзовые В-образные пряжки с хоботовидным язычком (табл. XCVII, 67, 78), характерные для VI в. (Амброз А.К., 1971а, с. 114), и псевдопряжки с В-образным и сердцевидным щитком, распространившиеся в VII в. В это время употреблялись также бронзовые геральдические пряжки с неподвижным щитком и железным язычком (табл. XCVII, 50, 66, 70, 77, 81). В VIII в. появляются рамчатые пряжки. Кроме бронзовых, в небольшом количестве представлены и железные пряжки с рамками округлой, подпрямоугольной и трапециевидной форм (табл. XCVII, 47–49). Своеобразны ажурные пряжки-застежки подпрямоугольных очертаний (табл. XCVII, 69), обнаруженные в могильниках Релка и Архиерейская Заимка.
Крючки для застегивания поясов в это время выходят из широкого употребления, находки их единичны. Оригинален бронзовый крючок, декорированный жемчужным орнаментом, из могильника Релка (табл. XCVII, 46).
Украшавшие пояса бронзовые накладные бляхи и наконечники (табл. XCVII, 71–73, 82–85; XCIX, 51, 52; 56–58, 59, 61, 71) в конце VI–VII в. имеют преимущественно геральдические формы и хорошо представлены в могильниках Релка (Чиндина Л.А., 1977, рис. 33), Тимирязевских I, II и Архиерейской Заимке (ЗРАО, 1899, табл. III, 16, 18, 27, 29–31; Беликова О.Б., Плетнева Л.М., 1983, рис. 70, 2, 4). В конце VII–VIII в. распространяются прямоугольные и овальные бляхи-оправы, а также бляхи с фестончатым краем, отсутствующие в могильнике Релка, как в более раннем памятнике, но имеющиеся в комплексах могильников Тимирязевского I, Могильницкого, Красного Яра I и Архиерейской Заимки (ЗРАО, 1899, табл. III, 6-13; Плетнева Л.М., 1973, табл. 1, 3, 11, 12–15; Троицкая Т.Н., 1978, рис. 1, 14; 7, 7–9, 19, 20).
Для украшения ремней использовали также бронзовые бляшки V-образной формы с тремя выпуклостями (ЗРАО, 1899, табл. I; II; Плетнева Л.М., 1973, табл. 2, 10), аналогичные хорошо известным в памятниках Прикамья конца VII–VIII в. (Голдина Р.Д., 1979, рис. 6, 18).
Украшения в памятниках релкинской культуры довольно разнообразны и в значительной мере являются, видимо, произведениями местных мастеров. Для украшения одежды, головных уборов и, возможно, поясов использовали бронзовые круглые, полушаровидные, одиночные, двух- или трехчастные штампованные нашивные бляшки (табл. XCVII, 61–65, 87, 88; С, 10, 29, 39), распространенные в памятниках Верхнего и Среднего Приобья VI–VIII вв. (Грязнов М.П., 1956, табл. XLII, 12–14; LI, 15, 16; Троицкая Т.Н., 1973, с. 102, 103). Этими же бляшками, видимо, расшивали рукава, о чем свидетельствуют находки таких бляшек под локтевыми костями в двух непотревоженных погребениях Релки (Чиндина Л.А., 1977, с. 90).