Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
В отличие от селищ с их свободным, гнездовым размещением построек городища плотно заняты жилищными впадинами, окруженными иногда валообразными возвышениями, которые образовались при разрушении присыпанных снаружи землей стен и шатровых перекрытий (Дульзон А.П., 1956, с. 226, рис. 51). На некоторых памятниках (например, Тимирязевское IV городище) жилища распространяются и за пределы укрепленной части.
Жилища и связанные с ними сооружения исследовались в Нарымском Приобье на поселениях Малгет, Круглое озеро I, II, Гришкино озеро — в бассейне р. Шуделька (Чиндина Л.А., 1972, с. 268, 269; 1974а, с. 232–233; Чиндина Л.А., Балакин Ю.В., 1976, с. 45–64; Чиндина Л.А., Кирюшин Ю.Ф., 1975, с. 242), на городище Пекулякский Мыс на р. Тым (Дульзон А.П., 1956, с. 223–224), в Томском Приобье на поселениях Кисловка I, II, VII,
Жилищами служили подквадратные и прямоугольные в плане полуземлянки площадью от 5–6 до 45–50 кв. м. в Нарымском Приобье и до 64 кв. м. в Томском Приобье, врезанные в материк обычно на глубину 0,3–0,5 м. Выход из жилища прослеживается в виде узкого короткого выступа в торцовой стенке (табл. XCIII, 2, 4).
Конструкции стен и перекрытий выявляются недостаточно четко. В котлованах некоторых полуземлянок прослеживаются очертания стен или нижнего бревна каркаса в виде узких, шириной около 12 см, углистых полос, а также видны следы от угловых, иногда боковых и центральных столбов (Чиндина Л.А., 1972, с. 268; Чиндина Л.А., Балакин Ю.В., 1976, с. 56). Угловые столбы могли поддерживать бревенчатые стены, забранные в паз, а также служить каркасом шатровой конструкции жилища, подобно распространенным на Оби шатровым полуземлянкам типа селькупской тяй-мат (Пелих Г.И., 1966, с. 97) или хантыйской меч-хот (санха-хот) (Соколова З.П., 1959, с. 25). Около выхода из жилища также иногда прослеживаются ямки от столбов, служивших, очевидно, для обрамления дверного проема и навешивания дверей.
Квадратные жилища однокамерные, с очагом, располагавшимся преимущественно в центральной части. Прямоугольные постройки иногда были разделены поперечной перегородкой на две камеры. В отдельных жилищах сохранились ямки от столбов, шедших в ряд поперек их и поддерживавших перегородку (Чиндина Л.А., 1972, с. 268). Остатки подобного продолговатого жилища площадью около 45 кв. м. с очагом перед входом (табл. XCIII, 2) исследованы на поселении Круглое озеро I (Чиндина Л.А., Балакин Ю.В., 1976, с. 47, 48). На полу этого жилища было семь небольших ямок, заполненных золистым горелым песком. Возможно, это остатки дымокуров, устраивавшихся в жилище для выкуривания из него гнуса, количество которого в сильно заболоченном Нарымском Приобье очень велико и который является бичом всего живого.
Очаги в жилищах открытые, расположены на уровне пола. Некоторые жилища, вероятно летние, очагов не имели. В таких случаях кострища для приготовления пищи, видимо, устраивали перед жилищами, подобно тому как это было у нарымских селькупов (Пелих Г.И., 1963, с. 169).
Отдельные жилища служили мастерскими кузнецов и литейщиков. На поселении Круглое озеро I вскрыто полуземляночное жилище размерами 4x4 м, углубленное основанием в материк на 0,3 м. В его центре находился очаг, насыщенный железными шлаками и керамикой, что свидетельствует о занятии здесь кузнечным производством (Чиндина Л.А., 1972, с. 269; 1976, с. 167). На поселении Малгет обнаружены четыре жилища с остатками бронзолитейного производства. Это были довольно крупные постройки (размерами около 8x6 м) с очагами, в которых и около которых найдены отходы и предметы литья — шлаки, тигли, льячки, капли металла, а также готовые изделия, отлитые из бронзы: бусина, пластина с пунсонным орнаментом, личина, подвеска с изображением лягушки (Чиндина Л.А., 1974а, с, 232, 233). Находки керамики указывают, что это были не только производственные, но и одновременно жилые сооружения.
Постройки без очагов могли использоваться как подсобные хозяйственные, складские, помещения. В ареале релкинской культуры изучено 12 могильников — 11 курганных и один грунтовой.
Погребальный обряд известен главным образом по исследованиям могильника Релка, где вскрыто 14 курганов, содержавших 59 погребений (Чиндина Л.А., 1977). Кроме того, в могильнике Архиерейская Заимка вскрыто 36 курганов, описание погребального ритуала в которых почти отсутствует (ЗРАО, 1899, т. XI, вып. 1–2, с. 316, 323, табл. I–IV). В Тимирязевских могильниках I и II раскопано соответственно 69 и 70 курганов (Плетнева Л.М., 1976а, с. 123–126; Беликова О.Б., Плетнева Л.М., 1983, с. 112, 113) и в Могильницком могильнике исследовано шесть погребений (Плетнева Л.М., 1973, с. 94–102). В Новосибирском Приобье раскапывались могильники Красный Яр I (Троицкая Т.Н., 1978), Юрт-Акбалык IV, Умна 3 (Троицкая Т.Н., 1963, с. 60–65; 1977, с. 121–130; 1978, с. 99–117; Троицкая Т.Н., Молодин В.И., Соболев В.И., 1980, с. 61, 66, 67). Могильники насчитывают до нескольких десятков курганов (Релка — 38, Умна 3 — около 100, Юрт-Акбалык IV — восемь, Тимирязевский I — 272 насыпи). Насыпи округлые или овальные в плане, высотой 0,5–2 м, диаметром от 5 до 24 м. Следует отметить, что точное количество курганов в могильниках указать трудно до их вскрытия, поскольку часть насыпей может относиться к иному времени. В северных районах Нарымского Приобья захоронения, по-видимому, производились в грунтовых могильниках, поскольку курганы там неизвестны. Предположительно, с погребением тут может быть связан комплекс вещей «васюганского клада» (Могильников В.А., 1964а, с. 227–231), состав которого во многом идентичен комплексам вещей из погребений с сожжениями могильников Релка и Архиерейская Заимка.
Насыпи курганов сложены из супесчаного или суглинистого оподзоленного грунта. Иногда для устройства курганов выбирали естественные повышения грунта. В Нарымском Приобье под курганами обычно находится несколько захоронений, расположенных без определенного порядка. При устройстве новых захоронений насыпи подсыпали. При этом поздние захоронения перекрывали более ранние, так что погребения залегали на разных уровнях, как бы ярусами. В Томском и Новосибирском Приобье под курганом совершено обычно одно погребение, и только отдельные насыпи содержат от двух до четырех могил.
В насыпях, кроме погребений, в разных местах находят отдельные предметы и группы вещей — керамику, орудия труда, оружие, удила, украшения, зоо- и антропоморфные изображения, а также кости животных как остатки тризны и, вероятно, заупокойной пищи. На уровне древнего горизонта и в насыпи преимущественно по периферии курганов располагаются, помимо того, остатки кострищ в виде темного углистого или золистого слоя толщиной 5–8 см. В большей части кострищ находились вещи, главным образом керамика; кроме нее, встречаются орудия труда, оружие, украшения и культовые вещи — ножи, железные тесла, наконечники стрел, бляшки, пронизки, серьги, антропоморфные и зооморфные изображения, а также кости животных и рыб. В насыпях курганов обнаруживаются черепа, челюсти и зубы лошадей, лежащие поодиночке и изредка скоплениями. Вместе с конскими черепами помещаются иногда глиняные сосуды и фрагменты керамики, отдельные предметы. В Релке захоронения черепов коней обнаружены в 14 случаях в пяти курганах.
Какую-то роль в погребальном ритуале, связанную с большим значением в охотничьем промысле, играла собака. В двух курганах Релки (4 и 6) найдены скелеты собак (Чиндина Л.А., 1977, с. 15, 19). Следует отметить, что жертвоприношения собак в погребальном обряде известны у обских угров (Чернецов В.Н., 1959, с. 146), селькупов (Пелих Г.И., 1972, с. 87) и других народов Сибири, а корни этого ритуала в Среднем Приобье уходят в эпоху бронзы и раннего железа (Чиндина Л.А., 1977, с. 102). Грунтовые захоронения открыты в Вахтовском могильнике на р. Кеть (Чиндина Л.А., 1976б, с. 287). В погребальном ритуале релкинцев сочетались трупоположение и кремация, причем преобладало первое. В Релкинском могильнике из 59 погребений 54 совершены по обряду ингумации и пять — кремации. При этом различия в ритуале обусловлены, по-видимому, социальным положением умерших.
В могильнике Релка погребения с трупосожжениями обычно сопровождались богатым инвентарем и оружием. Почти все предметы боевого вооружения из этого могильника происходят из могил с кремациями, что позволяет усматривать в них захоронения наиболее выдающихся воинов-богатырей (Чиндина Л.А., 1976а, с. 169). Менее четко различия в инвентаре погребений по обряду ингумации и кремации выражены в могильнике Архиерейская Заимка, но находки фрагмента меча и кинжала здесь также происходят из богатых захоронений с трупосожжениями (ЗРАО, 1899, с. 319, 320).
Захоронения в курганах разделяются на грунтовые, в которых ямы врезаны в погребенную почву или верхние слои материка, и наземные, совершенные в насыпи или под насыпью, на уровне древнего горизонта. Могильные ямы прямоугольные или овальные, глубиной до 0,5–0,6 м. Покойника обычно укладывали на берестяную подстилку, иногда прослеживается покрытие берестой и сверху. Возможно, были также деревянные обкладки стенок могил типа рам-гробовищ, о применении которых говорит прямоугольная форма ям и следы темного тлена около захоронений. В отдельных могилах по углам и в середине продольных стенок в виде пятен диаметром около 10 см сохранились также следы от установленных попарно колышков, которые возможно, крепили плахи деревянных обкладок (Чиндина Л.А., 1977, с. 86). Могильные ямы с овальными контурами, вероятно, таких жестких деревянных креплений не имели, и погребенные в них могли быть завернуты только в бересту, шкуры или ткань. В погребениях, совершенных на уровне древнего горизонта или в насыпи, контуры могильных ям часто не прослеживаются. Следов деревянных конструкций здесь нет.