Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
Жилые бревенчатые постройки исследованы также на Карыбъывском городище. В них имелись открытые очаги, в основании которых были глиняные «подушки», оконтуренные низкими деревянными срубами. Размеры одного из очагов 2,4x1,3 м, а другого — 4x1,2 м. Видимо, такого же типа жилые постройки были и на селищах. Они пока не раскопаны.
Благодаря интенсивным раскопкам, особенно последних лет, археологи имеют довольно полное представление о погребальном обряде коми-зырянских племен в IX–XV вв. Могильники, как правило, находились рядом с поселениями, в 20-150 м от них, на возвышенных берегах рек, высоких дюнах. Исследователями замечено, что большая часть могильников связана с наиболее крупными поселениями; при небольших поселениях могильники пока неизвестны. Значительная часть могил видна на поверхности (табл. LVII, 1), что облегчает выявление памятников. Это небольшие углубления. Очевидно, никаких насыпей над могилами не сооружалось, и они засыпались вровень с поверхностью. Могильники вымской культуры, как правило, крупные, каждый насчитывает по нескольку сот погребений,
Все погребения в ранневымских могильниках одиночные. Могильные ямы имеют длину 1,8–2,8 м, ширину около 0,8–0,9 м при глубине в 0,5–1,1 м. Очень редко встречаются ямы большей глубины, что обычно не связывается с имущественным положением погребенных. Инвентарь погребений в них такой же, как и в неглубоких могилах. Дно могил плоское, а стенки отвесные. Погребения совершались по двум обрядам — трупоположения и трупосожжения (большая часть из них — на стороне). Трупоположения обычно ориентированы головами на север с разными отклонениями. Таких погребений около половины в могильниках. Умершие клались в могилы на спину, видимо, в парадной или лучшей одежде, обычно с вытянутыми вдоль корпуса руками. Мужские погребения сопровождались предметами вооружения, орудиями труда и бытовыми вещами. При женских захоронениях обычны украшения и металлические детали костюма, лежащие в тех местах, где они носились при жизни. Изредка в них обнаруживаются так называемые жертвенные комплексы, состоящие из украшений (Истомина Т.В., 1982, с. 83). Думается, что на самом деле это были не жертвенные комплексы, а вторые наборы украшений, принадлежавшие умершей. Такие комплексы найдены, в частности, в могильниках Кичилькосьском (Савельева Э.А., 1973б, с. 63–98), Ыджыдъельском, Лоемском и некоторых других и, как удалось проследить, свойственны погребениям с обильным инвентарем. Находят их и в межмогильных пространствах; в некоторых случаях они были положены в берестяные коробочки.
Погребенные в могильных ямах нередко перекрывались лубом или завертывались в бересту; иногда под ними прослеживается подстилка из дерева. В погребальном культе, видимо, значительная роль отводилась огню — в заполнении ям встречается много угля, есть зольные прослойки, зафиксирована в ряде случаев прокаленность дна и стенок могилы, отмечены остатки кострищ на межмогильных участках. Крайне редко трупоположения встречаются в могильных ямах несколько усложненной конструкции. В дне их выкапывались одна-три ямки конусовидной формы или одна более глубокая в центре. Особый вариант представляют погребения со столбовыми ямами по углам, а иногда и в центре могильной ямы (Ленский могильник). На относительно полно раскопанных могильниках ямы усложненной конструкции, как правило, сконцентрированы были в одном месте (Кичилькосьский, Жигановский, Кокпомъягский). Примерно в 7 % погребений с трупоположениями на дне могил прослежены остатки деревянных, очевидно одновенцовых, срубов. Вероятно, они имели и дно берестяное или дощатое и перекрывались тоже берестой. Все срубы несколько обожжены с внутренней стороны. На Жигановском и Кокпомъягском могильниках захоронения в срубах сосредоточены в одной их части. Особый тип внутримогильных сооружений отмечен в Ленском могильнике. В ряде погребений там выявлены сооружения типа домовин или деревянных помостов, установленных на столбах.
При захоронении по обряду кремации кальцинированные кости как правило беспорядочно ссыпались в яму вместе с остатками погребального костра. Сожжение умерших обычно совершалось на стороне. В двух погребениях Ленского могильника зафиксирована кремация в могильных ямах, где кальцинированные кости лежали на дне сплошным слоем. В погребениях по обряду трупосожжения тоже встречается погребальный инвентарь — вещи обычно разбросаны на разной глубине могильной ямы. Очевидно, умерший при сожжении тоже был одет в парадный костюм с множеством бронзовых украшений. Крайне редко в вымских могильниках встречается обряд частичной кремации, когда в могильных ямах простой формы находились как кальцинированные, так и несожженные кости. Представляется, что это получалось при некачественном сожжении. Интересно, что череп при этом обряде либо кремировался отдельно, либо предварительно отчленялся и тогда не был тронут огнем. Известно несколько случаев расчлененного трупоположения, когда кости находились не в анатомическом порядке. В погребениях этого типа часто фиксируется отчленение черепа. Примерно в 10 % случаев способ захоронения установить не удалось — костный материал в могильных ямах отсутствует. В большинстве это трупоположения, но кости умерших полностью истлели. Не исключено наличие среди этих погребений кенотафов.
При раскопках только по погребальному инвентарю можно отличить мужские погребения от женских. Для мужских погребений характерны орудия труда, предметы вооружения, отдельные бытовые вещи. В женских же могилах наиболее обычными видами украшений являются бусы, бубенчики, пронизки, редко находились орудия труда (их обычно немного). При мужских погребениях тоже бывают женские украшения, но они положены рядом с умершим, в коробочке или туесе. Гораздо сложнее определить пол погребенных в могилах с сожжениями, где сопровождающий инвентарь нередко попорчен огнем и, как правило, невелик по ассортименту.
Могильные ямы располагались рядами, вдоль течения реки. Наиболее старые могилы находились ближе к речному обрыву, к воде. Так, в Кичилькосьском могильнике прослежено 13 рядов погребений, идущих в направлении с запада на восток.
Т.В. Истомина, занимавшаяся специально исследованием могильников вымской культуры, разделила их на несколько территориальных групп. Наиболее крупной, состоящей из 14 могильников, является, по ее мнению, вымская; к средневычегодской было отнесено четыре могильника, к нижневычегодской — пять; два могильника образуют удорскую группу. Вслед за Э.А. Савельевой, Т.В. Истомина выделяет два могильника по р. Лузе, отличающиеся от остальных своеобразным погребальным обрядом и инвентарем. Они справедливо считаются принадлежащими лузской пермце, известной по письменным источникам XVI в. (Истомина Т.В., 1983). Т.В. Истомина, в отличие от других исследователей, по материалам могильников разделяет вымскую культуру не на два хронологических этапа, а на три: ранний (X–XI вв.), переходный (XI–XII вв.) и поздний (XII–XIV вв.). К числу самых ранних могильников относится Усть-Сысольский, на котором С.Е. Мельниковым были исследованы пока только два погребения. К переходному периоду, по ее мнению, принадлежат Кедвавымский, Лялинский и Клянышластский, а к XII–XIV вв. — основная масса исследованных могильников (Кичилькосьский, Ветью, Часадорский, Ленский, Гидсайяг, Кокпомъягский, Вильгортский и некоторые другие).
На крупных и хорошо исследованных могильниках обычны захоронения разных этапов вымской культуры. Так, X–XII вв. датируются погребения Ошмосьского, Петкойского, Пезмогского могильников и могильников Шойнаты II и Шойнаты III, а XI–XIV вв. — захоронения на Ыджыдъельском, Вадъягском, Веслянском II и Жигановском могильниках. В тех могильниках, в которых представлены обряды трупоположения и трупосожжения, погребения обоих типов располагаются без видимого порядка, вперемежку. Нам представляется, что обряд трупосожжения в этих могильниках практиковался зимой, когда умерший сжигался сразу после смерти, а пепел его только весной захоранивался в землю. На поздних этапах вымской культуры трупоположения становятся основным погребальным обрядом. Для этого времени характерно положение умершего в относительно большой яме (до 2,4x1x0,4–0,7 м). Большее число поздних могил по сравнению с ранними ориентировано в меридиональном направлении. Исключение пока составляет только один Ыджыдъельский могильник, в котором могилы с сожжением ориентированы широтно. В могильниках позднего этапа продолжают сохраняться ряды погребений, но вместе с тем появляются группы могил, обособленные от других, что некоторыми исследователями объясняется захоронением там умерших с соседних поселений.
Найденный на поселениях и в могильниках инвентарь говорит о том, что коми-зырянские племена в IX–XIV вв. в основном занимались охотой и рыболовством. При раскопках найдено много наконечников стрел (табл. LVIII, 19, 20, 23, 26, 27), преимущественно железных, в основном охотничьих. Все они черешковые и имеют уплощенное широкое перо. У ранних образцов стрел плавный переход от пера к черешку, у поздних (XII–XIV вв.) на месте перехода пера в черешок имеется воротничок. Среди железных наконечников стрел и дротиков имеются экземпляры, которые использовались при охоте на крупных копытных животных и медведя. При охоте широко применялись также различные ловушки, западни, давилки. Их детали в виде шипастых стержней были найдены в Ленском могильнике. Костяные наконечники стрел, использовавшиеся племенами ванвиздинской культуры, в вымских памятниках почти отсутствуют. Это свидетельствует о высоком уровне развития железоделательного и кузнечного производств вымских племен. Среди объектов охоты наиболее важными были крупные копытные — лось и северный олень, а также медведь. Заметную роль играла и охота на пушного зверя — соболя, белку, выдру, бобра, песца, куницу. Вывоз пушнины с этой территории через Волжскую Болгарию зафиксирован источниками.
На поселениях и в могильниках постоянно встречаются многозубые железные остроги, крупные рыболовные железные крючки (табл. LVII, 3; LVIII, 30), поплавки и грузила от сетей. Как и в более раннее время, основной лов рыбы проводился весной, когда она шла на нерест. Мелкие реки перегораживались «заколами», в отверстия которых вставлялись верши и сетки. Практиковалась гарпунная ловля рыбы, в том числе и лучение. Топоры и железные тесла (табл. LVIII, 22, 34, 39), часто находимые на поселениях, говорят о распространении деревянных лодок-долбленок. Письменные источники сообщают о лыжах, которыми пользовались при зимней охоте (Конаков Н.Д., 1983, с. 64–69). Пушная охота, и в особенности в зимнюю пору, невозможна была без охотничьей собаки. Кости собак (типа лайки) также встречены на территории вымских поселений.
Несомненно, важную роль в хозяйствовании племен вымской культуры играло и скотоводство. В составе стада были лошадь, корова, овцы. Среди остеологического материала поселений на первом месте стоят кости лошади. Лошадь употреблялась как транспортное животное (для волокуш) и для верховой езды. В погребениях и на поселениях найдены кольчатые двусоставные удила (табл. LVIII, 32) и другие предметы конской упряжи, например, уздечки. Отмечается, что массовое распространение удил в этом районе начинается с XII в. Они, в частности, обнаружены на Карыбъывском и Чабаровском городищах. Лошадь также была и мясным животным. Среди находимых костей лошади много дробленых, разбитых для извлечения костного мозга.