Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
Среди ремесел, которыми занимались жители чепецких поселений, отметим изготовление железа из болотных руд, месторождения которых известны на территории их расселения. О домницах для выплавки железа говорилось выше, как и о находках на поселениях остатков кузниц и кузнечных инструментов. Кузнечный инструментарий того времени разнообразен (табл. LXII, 23, 38). Это кричные клещи, кузнечные зубила, молоты и молотки. Их находят не только на поселениях, но и в погребениях кузнецов. Ассортимент изделий, изготовлявшихся местными кузнецами, обширен. Наиболее крупные предметы из их числа — плужные наконечники и топоры, для изготовления которых применяли кузнечную сварку. Массовыми изделиями чепецких кузнецов были наконечники стрел и ножи.
Весьма важной отраслью домашнего производства являлось меднолитейное — преимущественно изготовление украшений из бронзы, гораздо реже — и» серебра. Как представляется, основная масса металла поступала в бассейн р. Чепцы из Волжской Болгарии, как правило, в виде слитков. Один из слитков (длина его около 22 см) найден на городище Гурьякар, другой происходит из могильника
Одним из домашних ремесел чепецкого населения было косторезное. Ассортимент поделок из кости и рога тоже велик. Это наконечники стрел, проколки разных видов, лощила, кочедыки, копоушки, гребни, пряслица, манки, ручки ножей, различные ложки и лопаточки, ручки для шильев особых форм, детали ткацких станков и другие предметы (табл. LXI, 4, 9, 24; LXII, 11, 18, 28). При изготовлении этих изделий употреблялись железные ножи, сверла и специальные пилы для кости. Рог и кость до обработки распаривались и размягчались. Готовые изделия украшались характерными узорами.
Обработка шкур домашних и диких животных давала чепецкому населению одежду, обувь, пояса, головные уборы. Кожей обтягивались ножны мечен и ножей, из нее шились различные кошелки и сумки. Многочисленны находки, преимущественно на поселениях, скоблен для удаления мездры, разбивальников, шильев, игл для пошива.
Разведение льна и конопли, наличие среди домашних животных овцы способствовали развитию у древних удмуртов прядения и ткачества. Это подтверждается обнаружением пряслиц из камня и глины, пружинных ножниц для стрижки овец на городище Иднакар. Известны находки блока для подвешивания ремизок ткацкого стана на городище Гурьякар и деталей ткацкого станка на Маловенижском городище (табл. LXII, 27). Остатки тканей постоянно встречаются в погребениях и на поселениях. Куски шерстяной ткани есть в коллекциях Дондыкарского городища и Солдырского могильника Чемшай. Замечено, что ткань Чемшая сделана не на ткацком станке, а с помощью особых дощечек для плетения. Куски полотняной ткани холщового переплетения найдены в погребениях Печешурского и Чемшайского могильников.
Глиняная посуда чепецкой культуры (табл. LXI, 37, 40–42) изготовлена от руки, без применения гончарного круга, который здесь получает распространение очень поздно. Наиболее ходовой формой сосудов были невысокие горшки со слегка округлым дном, плавно переходящим в округлое тулово, и короткой шейкой, край которой слегка отогнут наружу. Употреблялись примерно такой же формы миски, но с менее раздутым туловом и прямым краем. Величина сосудов сильно варьирует. Преобладали горшки и миски с максимальным диаметром тулова в 17–25 см, но отдельные сосуды такой же формы имели диаметр до 40 см. Известна серия небольших сосудов, очевидно технического назначения, в то время как вышеперечисленные служили для еды и питья, приготовления пищи и хранения припасов. Среди керамики, особенно в IX–XII вв., много орнаментированной. Узор наносился обычно на верхнюю часть сосуда в виде оттисков гребенчатого штампа, шнура, веревочки, различных фигурных штампов. В XII–XIII вв. очень часто применялся решетчатый штамп. Из оттисков этого штампа выполнялись различные узоры в виде горизонтально расположенных полос. К XIII в. процент орнаментированных сосудов заметно сокращается. Для XIV–XV вв. более характерны неорнаментированные сосуды. Вся чепецкая керамика, как представляется, изготовлена техникой кольцевого налепа из глины с примесями растительных волокон и дробленой раковины. Обжиг сосудов невысокого качества, производился на кострах. Качество же посуды из погребальных комплексов такое, что она легко рассыпается в руках в процессе извлечения ее из могил. Не исключено поэтому, что для погребального ритуала специально делали горшки невысокого качества. Интересно обнаружение на городище Дондыкар остатков керамической мастерской, где расчищено скопление красножгущейся глины размерами 4,2x2,2 м и толщиной до 0,6 м. Часть глины была перемешана с черепками и долбленой раковиной. По обе стороны скопления глины находились очаги диаметром до 1 м для обжига посуды, а неподалеку — колодец.
Племена чепецкой культуры поддерживали оживленные торговые связи с Волжской Болгарией, куда, по-видимому, направлялся основной поток дорогих мехов и откуда получали в обмен на них слитки цветных металлов, монетное серебро, бусы, различные металлические изделия. На ряде поселений древних удмуртов в горизонтах XII–XIII вв. обнаружена болгарская круговая керамика, в частности на городище Маловенижское, Поркар (Семенов В.А., 1982, с. 49). Почти все бусы, найденные на памятниках чепецкой культуры, привезены с юга (Львова З.А., 1978, с. 140–156). Свидетельством торговых связей с западными областями является находка кубического железного навесного замка (табл. LXII, 6) в могильнике Мыдланьшай и западноевропейских монет на других памятниках.
На чепецкой территории существовало, очевидно, и какое-то болгарское население, связанное с торговлей, а может быть, и получавшее дань с удмуртских племен. Предполагается, что это был харадж. Проникновение волжских болгар не прекратилось, а возможно и усилилось, после потери ими государственности в первой половине XIII в., когда их разгромили татары. Об этом, в частности, говорит находка в д. Гордино (близ Балезино) надгробной плиты с надписью на древнеболгарском языке и датой 1323 г. (Генинг В.Ф., 1958, с. 114, 115). Очевидно, одним из центров проникновения болгар на чепецкую территорию был Кократ (Карино), расположенный в устье р. Чепцы при ее впадении в Вятку, из-за чего вятских татар позже обычно называли кократскими или каринскими. Там найдено несколько более поздних болгаро-татарских надгробий.
Среди бытового инвентаря чепецкого населения следует отметить кресала широко распространенных в Восточной Европе типов (табл. LXI, 3; LXII, 10). В IX–XII вв. это преимущественно кресала калачевидной формы, а в XIII–XV вв. — пластинчатые со щелевидной прорезью. Впрочем, калачевидные кресала на этой территории бытовали и позднее. Среди обычных бытовых предметов домонгольского времени на территории чепецкой культуры были и гребни, односторонние и двусторонние, сходные с употреблявшимися в западных областях (табл. LXI, 4, 9). Из местных гребней интересны те, что украшены наверху щитка двумя конскими головками (табл. LXI, 18, 19). Своеобразны костяные копоушки, часто орнаментированные (табл. LXII, 11).
Материалы могильников позволяют реконструировать мужскую и женскую одежду древних удмуртов. Так, по данным могильника Чемшай представляется, что мужчины в XI–XIII вв. носили холщовые штаны и рубахи, подпоясанные ремнями. Поверх них в зимнее время надевалась шуба или кафтан из шерстяной ткани. Иногда кафтан был меховым, обтянутым сверху шерстяной материей. Верхняя одежда обычно подпоясывалась ремнями, часть которых украшалась литыми бляхами. Подобные бляшки встречаются не только во многих могильниках чепецкой культуры, но и на территории родановской культуры и Волжской Болгарии. На ногах носилась обувь типа поршней с мягкой подошвой и короткими голенищами, собиравшимися на щиколотке ремешком. Наличие в чепецкой культуре стремян с плоским подножием свидетельствует об употреблении мужчинами обуви с твердой подошвой, но конструкция ее пока неизвестна. На поясе обычно носили кошелек, нож, а также гребень (Смирнов А.П., 1952, с. 240–243). Г.Т. Кондратьева по материалам погребения 70 могильника Красная Горка восстанавливает покрой меховой шубы того времени, сшитой нитками из растительных волокон (Кондратьева Г.Т., 1967б, с. 330).
Основной женской одеждой было платье. В составе костюма, особенно его парадного варианта, много бронзовых украшений. Головной убор женщины, видимо, напоминал этнографически широко известный у южных удмуртов айшон. Остатки такого головного убора найдены в удмуртских могильниках XVII–XVIII вв. (Аксашурское кладбище). Это своеобразная разновидность высокого кокошника из бересты, обтянутой материей, на которую нашивались бусы, бляшки, бисер. К нему прикреплялись шумящие украшения на длинных цепочках или кожаных ремешках с пронизками (табл. LXI, 34). Видимо, к нижней части головного убора у висков крепились разного вида серьги и подвески (табл. LXI, 10; LXII, 2, 3). Шея женщины украшалась гривной. В погребениях второй половины IX–X в. это были гривны так называемого глазовского типа с рубчатым дротом, граненой головкой на одном конце и петлей на другом (табл. LXI, 32; LXII, 20). Многочисленны их находки в районе р. Чепцы, как на поселениях, так и в могильниках, в частности Мыдланьшай и Варнинском. Клад из девяти гривен, как говорилось выше, найден на городище Гурьякар. С XI в. гривны глазовского типа сменяются другими, сделанными из двух переплетенных дротов и имеющими пластинчатые концы. Две такие гривны происходят из могильника Весьякар (Генинг В.Ф., 1979а, с. 102, табл. IV). С XIV в. ношение гривен удмуртками прекращается; они позже в могильниках не встречаются. Кроме шейных гривен, носились ожерелья, составленные преимущественно из стеклянных бус с металлической прокладкой — посеребренной и позолоченной. В состав ожерелий входили также каменные бусы, монетовидные и решетчатые подвески; иногда среди нагрудных украшений женского костюма встречаются арочные шумящие подвески и подвески со щитком треугольной формы. Бытовали и подвески других типов, в том числе имевших большее распространение у марийских племен, а также подвески, характерные для носителей родановской культуры. В последнем факте В.А. Оборин видит проявление оживленных удмуртско-пермяцких связей (Оборин В.А., 1956а, с. 103–112). На грудь женского костюма нашивались также кожаные шнуры с пронизками; иногда шнуры делались из шерстяных нитей. Они обычно хорошо сохраняются, будучи пропитанными окислами металла. Такие же шнуры крепились к поясу (табл. LXI, 22). Руки женщин украшались бронзовыми браслетами (табл. LXI, 29; LXII, 7, 8). В IX–X вв. бытовали восьмигранные в сечении браслеты с сомкнутыми концами, на плоскостях которых был кружковый орнамент. С XI в. получают распространение пластинчатые браслеты разных типов с сомкнутыми концами, а с XII в. — различные виды проволочных плетеных браслетов.