Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
В 1968 г. проведены большие исследования Неволинского могильника. Впервые этот памятник был обследован еще в 1921 г., а в 1926–1927 гг. A.В. Шмидт, как уже говорилось, раскопал на нем около 50 погребений. В 1950 г. О.Н. Бадер и B.Ф. Генинг вскрыли здесь 20 погребений, а в 1968 г. Р.Д. Голдина — еще 58. Ряды погребений этого грунтового могильника идут в направлении с востока на запад, ориентировка умерших северная. Часть захоронений совершена в ямах, расположенных без видимого порядка. При погребенных находились височные кольца, коньковые подвески, предметы вооружения и конского снаряжения. На территории могильника между погребениями зафиксированы остатки погребальных тризн в виде черепов лошадей, кусков угля, кучек золы, целых сосудов и обломков битой керамики. Исследованная Р.Д. Голдиной часть могильника ею датируется VII–VIII вв. Сторонником более ранней датировки могильника был В.Ф. Генинг, который пытался отдельные захоронения отнести к VI в., для чего, как кажется, нет особых оснований (Голдина
Сравнительно небольшие исследования проведены в 1964 г. на могильнике харино-ломоватовской культуры Телячий Брод. В одном из четырех раскопанных погребений найдены железный меч, стремя, двусоставные кольчатые удила, наконечник копья, набор женских украшений, среди которых есть коньковая подвеска, характерная как для харино-ломоватовской, так в более поздних модификациях для родановской культуры. Обряд погребений — трупоположение. Три захоронения ориентированы головами на северо-запад, а одно — на юго-запад (Оборин В.А., 1973, с. 122, 123).
Интересные находки получены при исследовании Большевисимского могильника (раскопки 1959 г. В.П. Денисова). В двух погребениях встречено много находок, среди которых имеются 19 монет V–VIII вв. (Денисов В.П., А-1959).
К сравнительно поздним памятникам харино-ломоватовской культуры относится Каневский могильник, расположенный на притоке р. Иньвы — правом притоке Камы. Он известен с 1880 г., когда здесь случайно были обнаружены два погребения. В 1953 г. В.Ф. Генинг раскопал там 30 погребений и несколько жертвенных ям между ними. На могильнике было восемь-девять рядов могил, идущих в направлении с востока на запад. Погребения — трупоположения, ориентированные на север и север-северо-запад, в долбленых деревянных гробах, напоминающих по форме лодки. В засыпке четырех погребений обнаружены остатки саней, на которых, видимо, были привезены умершие. В женских погребениях постоянно встречаются украшения и металлические детали костюма. Среди бытового инвентаря и предметов вооружения имеются железные наконечники стрел, ножи, топоры, удила, кресала, кочедыки, шилья, глиняные сосуды и пряслица. Памятник, как и большинство других могильников харино-ломоватовского периода, функционировал в течение длительного времени, начиная с VIII в.; часть его погребений относится к родановской культуре (Генинг В.Ф., Голдина Р.Д., 1969а, с. 57–113).
Интересные материалы были получены при исследовании Сайгатского могильника у г. Чайковска. В 1966 г. при мужском погребении там было найдено несколько стрел с железными и костяными наконечниками (Денисов В.П., Оборин В.А., Поляков Ю.А., 1967, с. 100). В 1960 г. проведены крупные исследования Черневского I городища у г. Краснокамска. Оно мысовое, с напольной стороны защищено двумя валами и рвами. В культурном слое поселения мощностью до 0,4–0,5 м выявлены остатки сооружений, собрано много находок. В среднем горизонте слоя, датирующемся IV в. и относящемся к харинскому этапу ломоватовской культуры, исследованы остатки трех жилых комплексов (Оборин В.А., 1962, с. 95–97). До раскопок этого памятника у ряда исследователей было распространено представление, что городища харинского этапа использовались преимущественно как убежища, что они имеют незначительный культурный слой и что на них нет следов построек (Бадер О.Н., 1953, с. 71; Генинг В.Ф., 1955, с. 118).
Керамический комплекс Черневского I городища, как это было отмечено исследователями, имеет большое сходство с глиняной посудой позднего этапа гляденовской культуры. Сосуды круглодонные, с примесью в тесте толченой раковины. Наиболее распространенным был орнамент, наносимый гребенчатым штампом. В верхних горизонтах культурного слоя этого поселения керамика типично харинская, среди которой неорнаментированные сосуды преобладают.
В 1966 г. при обследовании р. Березовки — притока Камы выявлены селища харинского этапа рассматриваемой культуры — Лисий Бор и Чирва. Селища — распространенный вид поселения того времени (Денисов В.П., Оборин В.А., Поляков Ю.А., 1967, с. 101, 102).
В предшествующей харино-ломоватовской гляденовской культуре в Верхнем Прикамье наиболее распространенным обрядом погребения были трупосожжения на стороне с помещением останков умерших на специальные костища. Со становлением харино-ломоватовской культуры этот обряд погребения постепенно исчезает. Сами костища уменьшаются по площади, постепенно превращаясь из погребальных памятников в жертвенные места. К позднему этапу гляденовской культуры и началу харинского этапа принадлежат такие костища, как Усть-Туйское, Гаревское, Панкрашинское и др. При раскопках открыты относительно мощные напластования (толщиной до 1 м), в которых содержалось много костей животных: собаки, лося, медведя, бобра. На Усть-Туйском костище встречены и кости человека. На Гаревском и Усть-Туйском костищах выявлены остатки культовых сооружений в виде глиняных площадок, окруженных полукольцевыми канавками. Установлено, что костища были жертвенными местами, которые могли служить и местами сожжения умерших. Основная масса находок на костищах сделана около жертвенников.
Костища довольно характерны для раннего этапа харино-ломоватовской культуры. Для жертвоприношения они использовались и гораздо позднее. Так, на Подбобыковском костище была найдена монета VI–VII вв. Впрочем, этот вид археологических памятников пока изучен недостаточно, поскольку полевая методика их исследований не разработана.
Интересные результаты получены Р.Д. Голдиной при исследовании Аверинского II могильника, где было раскопано 139 погребений, располагавшихся 10 рядами. Ямы глубиной до 0,7 м были вытянуты с северо-запада на юго-восток. На могильнике есть трупоположения и трупосожжения на стороне с последующим помещением праха в могильную яму. В женских погребениях встречены бусы, шейные гривны, височные и нагрудные украшения, пронизи, наборные пояса, перстни, в мужских — железные наконечники стрел и копий, топоры, ножи. Рядом с могильником исследовано углубление, в котором производилось сожжение умерших (Голдина Р.Д., Кананин В.А., 1976, с. 171). Неподалеку от могильника находится городище Шудьякар позднеломоватовского и раннеродановского времени. Раскопками там открыты остатки построек, найдены кузнечные инструменты (Кананин В.А., 1980, с. 92–100).
Поселения харино-ломоватовской культуры исследованы пока слабо. Сведения о большинстве их получены при разведочных работах. Замечено, что к харинскому периоду относится сравнительно небольшое число городищ. По-видимому, основным типом поселения были в то время открытые силища. Вместе с тем наблюдается, в особенности с середины I тысячелетия н. э., постепенное увеличение числа городищ. Особенно много их сосредоточено в бассейне Сылвы.
Городища харино-ломоватовской культуры в основном расположены по берегам Камы и ее притоков. Площадки их обычно находятся на высоте 15–30 м над уровнем воды. Городища (преимущественно мысовые) различаются по площади. Среди них есть крупные, площадью до 120–150 тыс. кв. м, но преобладают небольшие, с площадками в 0,7–3,5 тыс. кв. м. Городища укреплены одной или двумя линиями валов, на вершинах которых в древности стояли частоколы, как и по периметру площадки. Входы на площадку устраивались в боковой части, где делался пандусообразный вырез, ведший с поймы реки или ручья. При исследовании укреплений на некоторых городищах выявлены остатки деревянных конструкций в их валах, которые препятствовали расползанию насыпи; в валах других городищ остатков дерева вовсе нет. Все эти городища были жилыми. На площадках их обычно имеется сравнительно тонкий культурный слой, в котором находятся остатки наземных жилых построек и хозяйственных сооружений как срубной, так и столбовой конструкции (табл. LXIII, 1). Постройки столбовой конструкции в основном служили помещениями для скота или использовались как производственные помещения, а срубные строения преимущественно были жилыми. Исследователями замечено, что по мере постепенного возрастания числа городищ на территории харино-ломоватовской культуры некоторые по ряду причин приходят в запустение. Примером тому является крупное Опутятское городище.
Основная же масса харино-ломоватовского населения жила все же, видимо, на селищах, располагавшихся не только по берегам Камы и ее крупных притоков, но и мелких притоков, речек и ручьям. Наличие относительно большого числа городищ в позднеломоватовское время, по мнению В.А. Оборина, является следствием напряженной обстановки в Прикамье, сложившейся в результате проникновения волжских болгар, которые появляются в Нижнем Прикамье в VIII в. н. э. Это послужило, видимо, причиной ухода в северном и западном направлении части коренного населения. Другие исследователи объясняют это проникновением в Среднее и Верхнее Прикамье угорских племен, что отмечается примерно с IV в. н. э. Особенно крупный массив угорского населения к середине I тысячелетия н. э. складывается в бассейне р. Сылвы. Поселения и могильники, сосредоточенные здесь, отличаются от других верхнекамских, что послужило основой для выделения харино-ломоватовских памятников бассейна р. Сылвы в особую сылвенскую культуру.
Примером поселения, основанного переселенцами из Верхнего Прикамья, является Тохтинское селище на р. Яренге (правом притоке Вычегды), где вместе с керамическим материалом ванвиздинской культуры зафиксирован керамический комплекс, типичный для харино-ломоватовских племен.
На Черневском I городище выявлены остатки трех домов, один из которых был полностью исследован. Жилища располагались в ряд, в 3–4 м одно от другого. Это наземные прямоугольные в плане постройки, бревенчатые, с опорными столбами, которые стояли по периметру жилищ и на которые, по всей вероятности, опиралась крыша. Площадь каждого дома составляла около 20 кв. м. В жилищах имелись глинобитные полы и открытые очаги на глиняных «подушках», а также хозяйственные ямы, как правило находившиеся в срединной части постройки. Вскрытые сооружения В.А. Обориным были датированы IV в. н. э.