Финно-угры и балты в эпоху средневековья
Шрифт:
Для мужских погребений, кроме деталей костюма, из металлических вещей обычны предметы вооружения: наконечники стрел, копий и дротиков — все железные, редко — мечи, топоры, удила (табл. LXV, 12, 13; LXVI, 7, 15). В других могилах найдены орудия труда, в частности в погребениях кузнецов, в одном из которых были кузнечный молот и щипцы. На ранних этапах культуры нередки захоронения мужчин без оружия и орудий труда. Иногда в ногах умерших помещали керамические сосуды с остатками заупокойной нищи. Остатки тризн в виде разбитых сосудов и костей животных — частая находка на участках между рядами могил. Женские погребения размещались в одних рядах с мужскими. В них много различных украшений и металлических деталей костюма. Наряду с ними встречаются женские могилы и с ограниченным инвентарем, что обычно связывается с возрастом и имущественным положением погребенных.
На позднем этапе родановской культуры захоронения по-прежнему совершались в грунтовых могильниках. Обряд погребения в XII–XIV вв. сохранялся в основном таким же, каким был на раннем этапе. Большинство трупоположений открыто в ямах глубиной 0,5–0,7 м. Умерших
Некоторые материалы для характеристики позднеродановского периода получены на могильнике у с. Гурино на р. Пой. Начал его исследование B.Ф. Генинг в 1952 г. (Генинг В.Ф., 1954б, с. 153, 154) и продолжал в 1955 г. В.А. Оборин. Инвентарь могильника беден: обломки горшка с защипами по срезу венчика, кресало, проволочные височные кольца, железные наконечники стрел, скобель, сердоликовые бипирамидальные бусы. Могильник датируется XIII–XIV вв.
Из культовых сооружений на поселениях зафиксированы жертвенники. Так, остатки жертвенника с кучками обгорелого зерна возле него найдены на городище Анюшкар. Рядом находились обломки большого жернова, железный наральник и бронзовая фигурка женщины — очевидно, изображение божества плодородия.
Весьма своеобразными предметами, распространенными на территории родановской культуры, являются небольшие идолы или привески в виде птиц с распростертыми крыльями, на груди которых изображена человеческая личина или фигура человека (табл. LXV, 20). Они характерны для родановской культуры, появляясь в конце харино-ломоватовской, и за пределами их ареала многочисленны. Известно около 30 пунктов находок идолов-подвесок данного типа. Птицеподобные идолы другого типа (обычно в окружении змей) встречены в памятниках харино-ломоватовского типа, есть они и на поздних поселениях гляденовской культуры. Для поздних этапов родановской культуры типичны и антропоморфные идолы, обнаруженные в 20 пунктах IX–XII вв. Видимо, эти идолы изображали духов леса, воды, предков и были связаны с культами плодородия и предков, свидетельствуя о распространении среди родановского населения шаманизма. На веру в загробную жизнь косвенно указывает преобладание северной ориентировки погребений, то есть головой в ту сторону, где, по поверьям, была страна мертвых. Руководствуясь той же верой, умерших нередко снабжали заупокойной пищей. В Баяновском, Загарском, Малоаниковском и других могильниках на лица умерших клали серебряные маски и такие же накладки на рот и глаза. Подобные маски в качестве шаманских двойников бытовали и позднее у древних племен и народов Сибири, в частности, в низовьях Оби (Окладников А.П., 1948, с. 224). Для охраны от злых духов леса и воды носители родановской культуры употребляли различные амулеты и обереги, изготовленные из бронзы, или использованные в тех же целях зубы, когти и кости животных (табл. LXVI, 18, 27). Несомненно, часть их была связана с охотничьей магией, широко распространенной среди племен родановской культуры.
Признаки, характерные для родановской культуры, впервые были определены М.В. Талицким. Однако, как уже говорилось, этот исследователь родановскую культуру понимал преимущественно как хронологический этап в истории Верхнего Прикамья, синхронный эпохе Волжской Болгарии, и поэтому ее ареал включал не только верхнее течение Камы, но и памятники в долинах Чепцы, Чусовой и Сылвы, хотя их своеобразие и отличие от верхнекамских были отмечены еще А.В. Шмидтом (Талицкий М.В., 1940б, с. 47–54; 1951, с. 33–96). Обобщив новые и старые материалы, В.А. Оборин выделил присущие родановской культуре формы металлических украшений женского костюма, показал изменение их во времени и отличие от набора украшений женского костюма соседних районов (Оборин В.А., 1956в, с. 117–118; 1957).
Среди украшений раннего этапа особый интерес представляют двуконьковые шумящие привески, являющиеся племенными украшениями. Генетически с ними связаны, несомненно от них происходят, так называемые якоревидные шумящие подвески. Судя по наблюдениям В.А. Оборина, двуконьковые привески возникают на конечной стадии харино-ломоватовской культуры и являются не только предметами, очерчивающими область распространения родановских памятников, но и говорящими о прямой преемственности между харино-ломоватовской и родановской культурами. Наиболее ранние разновидности их происходят из Неволинского могильника и ранних погребений Деменковского. Им близки двуконьковые шумящие подвески из Левашевского могильника, расположенного близ Стерлитамака, хотя по исполнению и форме они несколько отличаются от основной массы таковых (Ахмеров Р.Б., 1955, с. 155, табл. I, 1). В Деменковском и Неволинском могильниках эти подвески встречены с монетами VII–VIII вв., а в Левашевском могильнике — с монетами VIII–IX вв. (Шмидт А.В., 1929, с. 16). На территории родановской культуры известно более 50 мест находок двуконьковых подвесок, среди которых два пункта дали свыше 10 экземпляров каждый, шесть пунктов — по пять. Наиболее поздние разновидности таких подвесок относятся к концу XIII — началу XIV в. (Голубева Л.А., 1966, с. 80–98; Оборин В.А., 1970, с. 3–29). Интересно, что, начиная с середины XII в. часть таких подвесок, видимо, производилась в Волжской Болгарии, где была найдена литейная форма для их изготовления. Отсюда они отправлялись в Верхнее Прикамье в обмен на пушнину и другие местные товары. Для родановской культуры характерны также шумящие подвески со щитком, верх которых имеет вид двух якорьков. Они в разных модификациях бытовали здесь с XI по XIV в. В Верхнем Прикамье известно 35 мест находок украшений данного типа, происходящих преимущественно из родановских могильников. Следует, однако, заметить, что эти украшения имели более широкое распространение, чем ареал родановской культуры; их находят не только на Верхней Каме, но и в более западных районах и довольно много в нижнем течении Оби.
Третьим типом украшений, типичных для женского костюма родановского населения, были шумящие подвески с арочным щитком. Ареал некоторых их разновидностей довольно точно соответствует области распространения родановской культуры (табл. LXV, 8), в то время как отдельные разновидности хорошо известны на памятниках Чепцы, Вятки и других смежных районов. Наиболее ранние образцы арочных подвесок датируются IX в., а основная масса относится к X–XIV вв. Характерны для родановской культуры и упоминавшиеся культовые подвески в виде птицы с распростертыми крыльями и изображением человеческой личины или фигурки человека на ее груди.
Областью родановской культуры в основном является верхнее течение р. Камы с ее притоками (карта 26). Южная граница ареала проходит по правым притокам Обвы. Там находятся Рождественское городище и Чикманский могильник. Единичные памятники, например, погребение XI в. у д. Малый Башкур на Чусовой (Прокошев Н.А., 1938, с. 127), встречены и южнее Обвы. Западная и северо-западная границы культуры проходят по верхнему течению р. Колва (Искорские городище и могильник) и среднему течению р. Вишера (Суянковский могильник у г. Красновишерска). Северо-восточная окраина ареала культуры включает бассейн Язьвы (Верх-Язьвенское селище и Бычинский могильник). Менее определенна восточная граница. По наблюдениям В.Л. Оборина, это русло Камы. На левобережье отмечены лишь единичные памятники (Лаврятское городище, Ваяновский могильник, Леминское городище, Пеняхинское селище, Верх-Боровские селище и могильник, Азласские городище и могильник). Все они находятся в непосредственной близости от реки и относятся в основном к раннему этапу родановской культуры. Восточнее располагаются одновременные родановским памятники, оставленные, видимо, предками манен, как, например, Чаньвинская пещера на р. Яйве (Сергеев С.М., 1895, с. 17–50). Близки Чаньвинской пещере поселение и поздняя группа изображений Писаного камня на р. Витера. Это тоже памятники культуры парода манси (Бадер О.Н., 1954, с. 241–258; Генинг В.Ф., 1954а, с. 259–280).
Весьма характерны для родановской культуры некоторые типы кресал с медными навершиями в виде фигур животных. Наиболее распространенными были кресала с навершиями, изображающими двух коней, которые датируются IX–X вв. На Рождественском городище найдена незавершенная отливка такого кресала, свидетельствующая о местном их изготовлении (Голубева Л.А., 1904б, с. 115–132).
В верхнем течении Камы в позднеродановское время выделяется не менее семи племенных групп, каждая из которых представлена серией городищ, несколькими селищами и могильниками. Это зюдзинская, гайнская, косинская, чердыно-язьвенская, верхнекамская (между г. Соликамском и пос. Пожва), иньвенская и обвейская. Между регионами этих групп обнаруживаются участки протяженностью до 50–70 км, плохо заселенные в древности. В каждой из племенных групп удается выделить и более мелкие подразделения, представленные одним-двумя городищами, несколькими селищами и могильниками. Видимо, это области соседских общин, а в более раннее время, может быть, и родовых общин. Такая территориальная дифференциация складывается в средний период развития родановской культуры и сохраняется вплоть до XIV–XV вв. (Оборин В.А., 1970, с. 3–29).
Памятники, позднее названные родановскими, пытался по времени расчленить А.В. Шмидт, отнесший к загарскому этапу ранние поселения и могильники этой культуры (относящиеся к X в.) и полагавший, что они оставлены не коми-пермяками, а угорскими народностями. Поздние же памятники на территории Прикамья, по его мнению, были оставлены населением, появившимся в результате смешения пришедших сюда предков коми-пермяков с основным «загарским» населением (Шмидт А.В., 1926а, с. 68). М.В. Талицкий тоже уделил определенное внимание датировке родановской культуры, предложив отнести ее к X–XIV вв. Вслед за А.В. Шмидтом, выделяя загарский этап культуры и также относя его к X в., он иначе объяснял определенные изменения в материальной культуре прикамских племен того времени. По мнению М.В. Талицкого, коми-пермяцкое население появилось в бассейне Камы раньше, чем сложилась родановская культура, а изменения в облике материальной культуры местных племен Прикамья в конце X в. были связаны с широким распространением пашенного земледелия, пришедшего на смену подсечному, видимо, с определенным использованием перелога (Талицкий М.В., 1941а, с. 48).