Финно-угры и балты в эпоху средневековья

Седов Валентин Васильевич

Карта 27. Распространение основных памятников чепецкой культуры.

а — городище; б — селище; в — могильник; г — местонахождение; д — клад.

1 — Тымпальский (Бигершай); 2 — Ташьялудский; 3 — Старозянский; 4 — Старорязанский; 5 — Уканское I; 6 — Уканское II; 7 — Меметовский II; 8 — Ежевское I; 9 — Ежевское II; 10 — Ежевское III; 11 — Тыласское I; 12 — Тыласское II; 13 — Тыласское III; 14 — Тумский (Бигершай); 15 — Кушманское I; 16 — Кушманское I; 17 — Кушманское II; 18 —

Кушманское III; 19 — Коповский (Бигершай); 20 — Комаровское (Чибинькар); 21 — Жабинские; 22 — Жабинское I; 23 — Жабинское II; 24 — Лабинский (Бигершай); 25 — Карасевский; 26 — Печешурское; 27 — Печешурский; 28 — Люмский (Бигершай); 29 — Верх-Люмские; 30 — Краснослудское (Эгбакар); 31 — Дураковские; 32 — Чемошурская; 33 — Извильская; 34 — Кыпкинский; 35 — Кыпкинская; 36 — Малоключевская; 37 — Тугбулатовская; 38 — Макшурская; 39 — Маловенижское (Поркар); 40 — Маловенижский; 41 — Удмуртский караул; 42 — Большепалкинская; 43 — Богатырское (Утемкар); 44 — Богатырские; 45 — Нижнебогатырское I; 46 — Нижнебогатырское II; 47 — Вельгортское; 48 — Портяновское; 49 — Сораковские; 50 — Солдырское I (Иднакар); 51 — Солдырское; 52 — Дондыкарское; 53 — Дондинский; 54 — Симпаловская; 55 — Шестнецкая; 56 — Пудвайская; 57 — Квалярский; 58 — Поломское; 59 — Турайское I; 60 — Турайское II; 61 — Кортышевская; 62 — Макаровская; 63 — Чморгинский; 64 — Карашурский; 65 — Большеварыжский (Вужшай); 66 — Аверинская; 67 — Полынгинская; 68 — Лудошурские; 69 — Малолудошурские; 70 — Лудошурское I (Сепычкар Малый); 71 — Лудошурское II (Сепычкар Большой); 72 — Татарск Парзинский; 73 — Сепычевский (Эзетнюк); 74 — Гурдошурское; 75 — Саламатовская; 76 — Солдырский (Чемшай); 77 — Солдырское II (Сабанчикар); 78 — Адамовский (Бигершай); 79 — Адамовское I; 80 — Адамовское II; 81 — Качкашурское; 82, 83 — Качкашурский; 84 — Заболотневское (Гопулгурезь); 85 — Весьякарский (Бигершай); 86 — Весьякарское I; 87 — Весьякарское II; 88 — Омутницкий; 89 — Омутницкие; 90 — Подборновский (Вужшай); 91 — Подборновское; 92 — Гординское (Изынь); 93 — Гординская; 94 — Гординское (Гурьякар); 95 — Гординский камень; 96 — Почтошурская; 97 — Ягошурский (Бигершай); 98 — Ягошурские; 99 — Ягошурский (Кестымский); 100 — Балезинское (Узякар); 101 — Балезинское; 102 — Буринский; 103 — Седъярские; 104 — Сазоновская; 105 — Коршуновские; 106 — Дырпинский; 107 — Поломский I; 108 — Кушьинский II; 109 — Лесогуртский; 110 — Байгурезьское; 111 — Богдановский; 112 — Маломедлинская.

Площадь городищ, расположенных обычно на береговых мысах, различна. Преобладают небольшие, с площадкой около 2,5–3 тыс. кв. м. Крупные городища, площадью до 20 тыс. кв. м, относительно немногочисленны. Площадки их с напольной стороны укреплены одним, двумя, реже — тремя валами и рвами. Высота валов незначительна; редко они имеют высоту более 1,5 м. По гребню валов и по периметру площадки в древности устраивались частоколы. Остатков срубных сооружений в валах не зафиксировано. В основании некоторых из них найдены бревенчатые конструкции, которые, видимо, препятствовали расползанию вала и не были связаны с частоколом, шедшим по гребню вала (например, городище Иднакар). Диаметр бревен в таких конструкциях — 25–30 см. Система входа на городища при раскопках пока не прослежена, однако отмечается, что земляные валы с напольной стороны не прерываются. Вероятно, строители укрепленных поселений чепецкой культуры устраивали входы на площадки с боковой стороны мыса, и дороги вели на площадку городища со стороны поймы реки.

На площадках городищ размещались наземные бревенчатые дома, хозяйственные бревенчатые и столбовые постройки, кладовки, производственные помещения. Так, при исследовании городища Дондыкар зафиксированы остатки 19 наземных бревенчатых домов. Пять такой же конструкции бревенчатых домов расчищены на площадке Кушманского городища и остатки нескольких домов — на городище Иднакар. Одно жилое сооружение исследовано на Маловенижском городище Поркар. Серия хуже сохранившихся построек выявлена при исследовании городища Гурьякар (Иванова М.Г., 1982а, с. 6–11).

Стены жилых построек складывались из бревен диаметром около 20 см. Размеры домов: 4,9x4,9 м (Дондыкар). 8,5x4,5 и 8,0x6,2 м (Маловенижское городище Поркар), 5,5x4; 6,7x5,7 м (Гурьякар). На некоторых поселениях, где остатки дерева достаточно сохранились, удалось проследить, что постройки рубились «в обло». Дома имели полы из деревянных плах или досок, тесанных топором. В ряде случаев полы стелились на деревянных подкладках, но чаще на глиняной подушке, которая служила основанием жилища, а иногда и полом. Непременной принадлежностью каждого жилого дома был открытый очаг. Обычно он устраивался на специальных глиняных подушках, основание которых было заключено в низкий деревянный сруб, реже — обкладывалось камнями. Размеры очагов в среднем 1,2x1,2 м, но есть очаги больше и меньше. Очаги обычно размещались в большом доме в центре, а в домах меньших размеров — в углах.

По внутреннему периметру некоторых домов прослежены остатки нар и оснований скамей. В каждом из домов имелась одна или две хозяйственные ямы, как правило, прямоугольной формы. Размеры и глубина этих ям сильно варьируют (2x3, 3x4 м). Отдельные из них простой конструкции, со стенками, иногда обложенными деревом. Очень редки ямы круглые в плане (городище Гурьякар). Они, видимо, служили для хранения запасов, в частности зерна. Находки зерен злаковых в них постоянны. Ямы эти, очевидно, перекрывались деревянным настилом «ли крышками. У нескольких лучше сохранившихся домов изучены примыкавшие к узкой стороне дома тамбуры перед входами (табл. LXI, 1). По сравнению с домами они имеют более легкую конструкцию. Удалось проследить и вымостки из камней перед тамбурами. Система перекрытия домов у удмуртов в XI–XIV вв. неизвестна. Исследователи предполагают, что дома с двухскатными крышами потолочных перекрытий не имели; они покоились на врытых в землю столбах и частично на верхнем венце сруба.

На площадках городищ постоянно обнаруживаются очаги-кострища, не связанные с жилыми помещениями. Видимо, это летние очаги. Они имели такую же конструкцию, что и очаги в жилищах.

При раскопках исследованы также остатки хлевов — бревенчатых или столбовых, в которых содержались домашние животные. Они обычно меньше, чем жилые постройки. Выявлены также остатки погребов и отдельно стоявшие кладовки с хозяйственными ямами в них.

Застройка площадок городищ изучена пока плохо, но там, где ее удалось проследить (городище Дондыкар), установлено расположение домов вдоль улиц, вытянутых по длинной оси площадки.

На городищах, кроме того, зафиксированы производственные сооружения. Так, у вала городища Дондыкар открыты остатки кузницы, где найдены куски кузнечного шлака и некоторое количество древесного угля. Недалеко от первой находилась вторая кузница. Каждая из них площадью в 20–25 кв. м. Одна из кузниц имела навес, укрепленный на столбах. Под ним открыта каменная наковальня, а рядом — остатки горна в виде неглубокой ямы диаметром около 30 см, обложенной камнями. Здесь же был найден инструментарий кузнеца: молоток, клещи, зубила, а также куски железа. Остатки еще одной кузницы XII–XIII вв. открыты и изучены на городище Весьякар. Интересным представляется обнаружение на площадке Кушманского городища полуразрушенных сыродутных горнов для варки железа. По форме один из них четырехугольный, размерами 1,5x1,2 м и высотой 1,1 м. Второй горн овальный в плане, размерами 1x0,6 м и высотой 0,6 м. Стенки горнов были сложены из глины, укрепленной на деревянном каркасе. Около горнов найдены уголь, куски шлака и крицы.

Погребальными памятниками древнеудмуртского населения являются грунтовые могильники, располагавшиеся обычно поблизости от поселений. Ныне известно около 30 таких могильников, погребения в которых датируются IX–XIV вв. Это, несомненно, родовые кладбища. Наиболее известны и полнее других раскопаны могильники Адамовский Бигершай, Весьякарский Бигершай, Чемшай, Чиргинский, Маловенижский, Мыдланьшай и самый крупный — Варнинский, в котором исследовано около 300 погребений. Могильники размещаются на возвышенных местах, обычно на высоких берегах рек или на мысах. Могилы в настоящее время не видны с поверхности, но в древности, видимо, были отмечены невысокими насыпями. Умершие погребались в ямах простой формы, размерами 2,7–2,0x0,6–0,8 м и глубиной в среднем 0,5–1,2 м. Дно их плоское, стенки, как правило, отвесные. Ям сложной конструкции — с подбоями, ступеньками и нишами — нет.

Основной обряд захоронения — трупоположение. Умерших клали на дно могильной ямы в ящиках, изготовленных из деревянных тесин. Ящики ставились на дно могильной ямы. Размеры одного из таких „гробов“ в могильнике Мыдланьшай (погребение 70) 2,65x0,52 м. В некоторых могильниках прослеживается обертывание или перекрытие погребенных в таких гробах берестой. Известны деревянные и берестяные вымостки на дне могил.

Могилы образуют ряды по 4-10 погребений в каждом (табл. LXI, 20). Можно полагать, что каждый ряд предназначался для захоронения членов одной большой семьи. Обычно в ряду женские и мужские погребения располагаются без видимого порядка. Каждый могильник содержит, как правило, пять — шесть рядов захоронений. Ориентировка погребений относительно устойчива в каждом могильнике, но разная в целом. Наиболее распространенными были погребения с северной ориентировкой (с отклонениями к западу и востоку), в частности зафиксированные в могильниках Мыдланьшай и Кыпкинском. В могильнике Чемшай умершие лежали головами преимущественно на восток и северо-восток, как в Весьякарском могильнике Бигершай. В могильнике Адамовский Бигершай преобладала западная ориентировка. Представляется, что при определении ориентировки решающим было положение могильников по отношению к реке. Ряды шли параллельно берегу реки, а умерших ориентировали головами в сторону от реки. При исследовании могильников выясняется, что более старые ряды могил располагались ближе к реке, хотя в одних и тех же рядах были разновременные погребения. Умерших в могилы клали на спине с руками, вытянутыми вдоль корпуса, в праздничной одежде. Женщин хоронили с полным набором украшений костюма, помещая украшения там, где они носились при жизни. В мужских погребениях, кроме редко сохраняющихся остатков костюма, находят орудия труда (топоры, ножи), а также предметы вооружения (наконечники стрел и дротики) и конского снаряжения (удила, стремена, остатки уздечного набора). В женских могилах орудия труда встречаются гораздо реже, однако в них известны находки глиняных и каменных пряслиц, ножен, изредка топоров. Предметы вооружения в женских погребениях отсутствуют. Как в мужских, так и в женских могилах в ногах довольно часто поставлены глиняные горшки и миски. Только в мужских погребениях находят ритуальную посуду в виде медных круглодонных или плоскодонных котелков с железными ручками и деревянные сосуды, в том числе окованные поверху металлическими скобками и пластинками. Сосуды эти размещались в разных местах могилы, но чаще у головы погребенного.

Обычно при мужских костяках обнаруживают остатки мясной пищи, положенные в гроб или сбоку от него. Известны случаи, когда кости ног, крестца и голов лошадей помещены в засыпку могильной ямы (могильник Мыдланьшай). Сравнительно редко в древнеудмуртских могильниках встречаются наборы украшений, положенные в виде дара погребенному в мешочек или в берестяную коробочку. Очень много таких жертвенных комплексов оказалось в Варнинском могильнике, где они были в составе инвентаря примерно 16 % погребений. Их обычный состав: височные кольца, серьги, бусы, подвески, а также орудия труда. Они есть как в мужских, так и в женских погребениях. Жертвенные комплексы помещались в разные места могилы (Семенов В.А., 1980, с. 68–80). Интересно отметить, что примерно такие же жертвенные комплексы есть и в поздних могильниках удмуртов, таких, как Ореховский или Чабыловский, которые датируются XVI–XVIII вв. (Истомина Т.В., 1982, с. 83).