Фиолетовая гибель
Шрифт:
— А это самое главное, — внушительно заметил Фред Стапльтон на решающем заседании «клуба трех неунывающих», как окрестил их компанию Клайд Тальбот. — Мне, знаете, братцы-кролики, страшно надоел и город, и его обитатели. Понимаете, иду я по улицам — реклама так и гудит! Даже за городом, на шоссе, не отдохнешь от нее, от назойливых щитов и плакатов. И все время я примериваюсь: а как бы я сам соорудил эту рекламу, чтобы она была еще более звонкой? И не хочу, а примериваюсь… Это что, привычка у меня создалась такая, что ли, Коротышка?
— Условный рефлекс, — с
— Ладно, пусть будет так. Но от этого условного рефлекса мне не легче, вот что. Наверно, так и с ума можно сойти. Нужно переменить обстановку, скажу я вам. Я как подумаю, что можно выйти в лес с ружьем да беззаботно поохотиться, ни о чем не размышляя, без всяких условных рефлексов, так мне кажется, что лучше и быть не может!
— Что-то я не замечал у тебя раньше охотничьих страстей, — заметил Клайд.
— Не замечал, так заметишь, — убежденно ответил Фред. — Конечно, мне заниматься этим не приходилось. Но об охоте я давно мечтал. А ты, уважаемый скептик, ты разве числился в рыболовах? Только честно! — Он лукаво прищурил один глаз, иронически поглядывая на Клайда.
Тот улыбнулся:
— Отвечу тебе вполне честно, Фред: не числился.
— То-то, — удовлетворенно сказал Фред.
— Но рыболовство легче, — продолжал Клайд. — Закинул удочку и можешь ждать, пока рыба сама придет к тебе. Не надо бродить по лесу и искать зверей или птиц. Правду сказать, я на это и надеюсь: можно сидеть на берегу и раздумывать о чем-нибудь, пока взбалмошная рыбешка не клюнет… Обязательно куплю удочки! И спиннинг тоже.
— Это который с катушкой? — осведомился Фред.
— Именно так. Мне всегда казалась пределом мечтаний рыбная ловля со спиннингом. Даже аристократично. Вроде игры в гольф: развлечение миллионеров. Только там нужны специальные площадки, а тут хватит любого берега речушки.
— И ты думаешь, что охота труднее твоего спиннинга? — возразил Фред. — Э, брат, я видел как-то эту штуку! Там на катушке столько витков, что ты сам запутаешься в них, пока освоишь это дело. Ружье — другое дело. Вложил патрон, прицелился — и стреляй. Без всяких катушек!
Клайд, очевидно, хотел опровергнуть легкомысленные доводы Фреда, но Джеймс Марчи примирительно сказал:
— А я вам обоим помогу.
И тот и другой вопросительно уставились на него: чточто, но уж ни рыболовом, ни охотником Коротышка никогда не был!
— Интересно, — процедил наконец Фред Стапльтон. — Обучишь, что ли?
— Нет, нет, что ты! — почти испугался Джеймс. — Я просто куплю для вас подходящие книжки, в которых будет рассказано все, что нужно знать охотнику и рыболову. Это, знаешь, очень помогает!
Фред небрежно махнул рукой:
— Ладно, я обойдусь и без твоих книг. Ты знаешь, как я месяц назад стрелял с Мэджи Бейкер в тире? Всо удивлялись, вот что!.. А ты говоришь — книжки. Все это чепуха. Кстати, а чем ты, Коротышка, будешь заниматься во время поездки?
— Я? — удивленно переспросил Джеймс. — Я буду… ну, буду что-то читать. Знаешь, мне надо так много прочитать, а в городе совсем нет времени, некогда и за книгу взяться…
— Это
— Энциклопедическая, — помог ему Клайд.
— Вот-вот, я так и хотел сказать!
Джеймс, видимо, сконфузился:
— Ну… кое-что я, конечно, читаю и в городе, но очень мало. А когда поеду, можно будет больше…
Таким образом, круг занятий во время отпуска был определен у каждого.
«Золота тут, естественно, нет, — подумал Клайд, усаживаясь на большой валун, вынесенный рекой в половодье, — но зато какие изумительные по красоте места!»
Над ним склонялась раскидистая вершина кедра, распростершего мощные узловатые руки ветвей вдоль берега реки, которая образовывала тут небольшую излучину со спокойной водой. Листья и ветки деревьев, мчавшиеся перед тем по течению, здесь замедляли свое движение и лишь медленно поворачивались, словно подставляя себя стремительным струям основного русла. Время от времени какая-нибудь ветка, подхваченная течением, будто вырывалась из зеркала излучины и быстро уносилась по реке. Но вместо нее новые и новые листья и ветки попадали в эту мирную западню и, теряя свое движение, начинали все так же медленно поворачиваться по ней, ожидая своей очереди унестись в стремительном течении.
Кедры, такие же могучие, как и тот, под которым сидел Клайд, взбирались по склону вверх, но постепенно становились уже не такими огромными, а потом исчезали вообще, словно им не хватало живительной влаги. Дальше шло колючее изобилие кустов, и снизу было хорошо видно, как эти кусты яростно впивались корнями в рыхлую землю, осыпавшуюся под их натиском. Но корни побеждали, мертвой хваткой они вцеплялись в неустойчивый грунт, сжимали его, тискали и придавали ему прочность, которой тут же овладевали тонкие зеленые стебельки травы. Жизнь шла от воды, от кедров; и может быть, вскоре здесь тоже появятся такие же могучие красавцы с разлапистыми ветвями.
«Не знаю, — подумал Клайд, — может, это будет так, а может быть, и иначе. То ли кедры постепенно подымаются вверх, а колючие кусты расчищают им дорогу, то ли наоборот: кедры исчезают, а на смену им приходит вот эта колючая гадость… Если бы я был ученым, тогда можно было бы и разобраться, что к чему… Кстати, где же Джеймс? Ведь он обещал прийти сюда!»
Он посмотрел на едва заметную тропку, по которой спускался вниз.
— Джеймс, алло!
Издалека донесся знакомый голос:
— Алло, Клайд! Я иду!
Через минуту сверху показалась фигура Джеймса Марчи, который вприпрыжку бежал по тропинке, размахивая геологическим молотком. На плече у него висела сумка: что и говорить, и вправду у Коротышки был вид заправского ученого, который и во время отпуска проводит привычные исследования, ставшие частью его натуры.
— Ну хорошо, — сказал Клайд, когда Джеймс остановился около него и вынул из кармана трубку, — что ты будешь класть в эту сумку?
— Как — что? — искренне изумился Джеймс. — Ясно, образцы.