Фиолетовый гном
Шрифт:
Военное воспитание? Они – другие? Наверное.
Интересно, почему Саша Федотов все-таки взял на работу его, рядового и необученного? Неужели действительно только из-за роста и Танькиной протекции?
Тренировался Серега с удовольствием. Спорт ему всегда нравился.
Раз в неделю – обязательная тренировка в стрельбе. Стреляли в закрытом милицейском тире. Оказалось, Серега не плохо стреляет. Когда-то, в армии, он действительно выбивал из автомата порядочное число очков. В тире он понял, что не разучился стрелять за эти годы. К пистолету Серега тоже быстро привык.
Нет, не зря он перешел работать к Саше Федотову, скоро он перестал в этом сомневаться. И сам Саша в целом симпатичный мужик, и команда отличная подобралась, казалось ему тогда. Шашки вон, и плечом к плечу. Мужики, играя в войну, никогда не боятся заигрываться, как сказала однажды Танька…
Скучная служба? А когда служба бывает веселой? Особенно служба телохранителей. Когда начинается веселье, так лучше бы пять раз поскучать. Позже Серега убедился в этом.
– И все-таки, Серый брат, какой-то ты не настоящий олигарх, – заявил Жека.
– Это почему? – заинтересовался Серега.
– По километражу получается.
– Что? – не понял Серега.
– Очень просто, – объяснил Жека. – От дома до пляжа – почти полкилометра пехом. Тащимся в гору, как греческие бомжи. А где спецтехника, где все эти горные джипы и пляжные мотоциклы? Почему я должен шлепать пешком, как лорд Байрон в боях за независимость Греции от очередного ига?
– Ну, до лорда Байрона тебе еще ходить и ходить…
– Думаешь?
– Просто уверен! – подтвердил Серега
С утра пораньше Серега с Жекой искупались в бодрящем море, согрелись на песке у кромки воды и теперь возвращались домой, поднимаясь на свою гору. Идти было свежо и легко, так что скрипел Женька абсолютно зря.
– Слушай, Серега, а ты в жизни хотел быть на кого-то похожим? – неожиданно спросил Жека.
– А тебе зачем?
– Для романа. Так, обдумываю кое-что, есть мыслишки…
– Ну, если ради искусства, тогда пиши – на дедушку Ленина. В детстве я хотел быть похожим на дедушку Ленина.
– Сразу на дедушку? – восхитился Жека. – Похоже, в детстве ты был умнее, чем казался.
– Еще бы… Нет, конечно, не сразу на дедушку, – признался Серега. – Сначала – на маленького Володю Ульянова, умного, честного, несгибаемого и кудрявого. Но кудрей у меня, как ты помнишь, не намечалось, поэтому остальное тоже представлялось недостижимым: и честность, и несгибаемость, и преуспевание в отметках, и последующая плешь с идеей построения всемирного счастья – это было лишь из области далекого идеала. Но почему бы и не хотеть? Как ты понимаешь, хотеть не вредно, а мечтать – приятно.
– Понимаю! И сколько тебе было лет при таких вдумчивых размышлениях? – жизнерадостно поинтересовался Жека.
– Лет пять, наверное. Может, чуть больше…
– Счастливый возраст!
– Смотря с какой точки зрения, – уточнил Серега.
– А потом? – не отставал въедливый романист Жека. – Потом хотел быть похожим на кого-нибудь?
– Нет… Потом, наверное, нет. Подражать – да, подражал, как и все дети. А чтобы полностью копировать кого-нибудь – такого не было.
– Думаешь, есть разница? – продолжал допрашивать Жека.
– Просто уверен.
– Не знаю, не знаю… Вы, олигархи, конечно, жизнь понимаете не по учебнику…
– Я, кстати, чтоб ты знал, не олигарх, – заметил Серега. – Помнится, я об этом уже говорил, причем неоднократно. Не то чтобы я был против олигархов, просто совесть не позволяет примазываться. Пусть рыло и пятачком – но не всякий с «калашниковым» в первый ряд… Народная мудрость.
– Остроумно. Это ты откуда взял?
– Говорю же – мудрость. Может быть, даже народная…
– А кто ты тогда? – окончательно развеселился Жека. – Вот расскажи мне, Серый брат, кто ты есть?
– Тебе в двух словах или в общефилософском смысле?
– Лучше короче. Но – понятнее.
– Если короче, то я всего лишь высокооплачиваемый менеджер с небольшой долей в собственности. Есть разница с олигархами, – пояснил Серега.
– Зато – очень высокооплачиваемый!
– Завидуешь?
– Еще бы!
– Завидуй, завидуй… Приятно, когда тебе завидуют. А когда завидуют светочи литературной мысли – начинаешь себя уважать.
– Светочи мысли, вообще, народ мелочный и завистливый, – поделился Жека.
– Согласен! Вопиющие факты не утаишь в мешке.
– Тоже мудрость?
– Еще какая…
Этот случайный утренний разговор, даже не разговор, так, а легкий треп на фоне хорошего настроения, он от нечего делать вспомнил потом на любимой террасе, разбавляя добротным немецким пивом пахучую и стрекочущую греческую ночь. В сущности, Жека не совсем прав со своими вопросами, думал Серега вслед утреннему разговору. Неправильно формулировал. Сделал психологически неверный посыл, как сказала бы б. супруга Светик, любившая показать себя умнее других.
Похожим Серега ни на кого не хотел быть. Копирование, подражание – это попугайство, ничего больше, всегда считал он. А когда оно переходит в фанатизм – это, вообще, проявление той крайности, где психология смыкается с психиатрией. Вот если бы Жека спросил, какие люди оказали влияние на его жизнь, ответ получился бы гораздо пространнее.
А какие?
Отец, с его бесшабашной лихостью и скрытой от посторонних глаз добротой – определенно… Просто Серега тогда был слишком маленьким, чтобы ощутить, как на него влияют. Впрочем родители – это гены в первую очередь, это даже не обсуждается…