Фиолетовый гном
Шрифт:
Разница между фотографией и натурой удивила Серегу еще больше. Он даже порассуждал сам с собой о том, что время не только неумолимо, но и безжалостно. Женщина с фотографии еще могла быть Хозяйкой, а теперешняя натура на нее никак не тянула. В лучшем случае, на бедную родственницу, чье положение в домашней иерархии находится чуть выше прислуги. Но даже к этому возвышению бедолага привыкнуть никак не может…
Простая короткая стрижка без особой прически, волосы неопределенно-русого цвета, черты лица, почти без косметики, когда-то, наверное, красивого, размыты временем на выпуклости
Почему она так опростилась? Вышла замуж и забила на все большой болт?
Она и вела себя не как Хозяйка – это тоже бросалось в глаза. «Извините, если можно, пожалуйста…» Ничего похожего на хамовато-басовитый рык Шварцмана даже в твердости интонаций. Когда-то она была филологом, узнал Серега потом, работала в научном институте и готовила диссертацию. Потом вышла замуж за Шварцмана, начинавшего богатеть, и с институтом пришлось расстаться. Хозяин так и не смог примириться с тем, чтобы собственная жена ходила на службу за смешные копейки. В его финансовом сознании просто не укладывалось, что можно всерьез работать за зарплату в полтора-два прожиточных минимума.
Обычная, в общем, история. Счастливый брак по ново-русски…
Светланка называла Шварцмана папкой. Он, как понял Серега, тоже относился к ней, словно к родной, с теплым блеском в глазах и поощрительными похлопываниями по спине и попке. Это не показуха, понимал Серега, подобно многим восточным мужчинам, у Хозяина было очень развито чувство семьи. Все кто вокруг – это семья, это его, он за них отвечает. Вокруг него кормилась вся его многочисленная родня, и родня новой жены, и родственники старой жены. Он всем помогал, хотя до этого Серега слышал о евреях совсем другое.
Вот отношения между матерью и дочерью были куда прохладнее, скоро заметил он. Женщины общались между собой как-то натянуто, без тепла, ограничиваясь короткими, ни к чему не обязывающими репликами. Вообще, складывалось впечатление, что родной отец – это Шварцман, а Вероника Александровна – приемная мать. С точностью наоборот…
Почему? Он не мог понять. И был не настолько глуп, чтоб задавать вопросы в этом доме. Здесь не принято задавать вопросы, он это сразу усвоил. Просто удивлялся в душе.
Ему казалось, Светланку невозможно не любить. Такая она была. Серега давно не встречал таких людей. А если разобраться, никогда не встречал. Оставалось впечатление, что каждый день для нее – это праздник, и этим праздником она с удовольствием делится с окружающими. Она сама была этим праздником…
И этот праздник первый раз встретился ему у бассейна, в миниатюрном красном купальнике, откровенно обнажающем загорелое девичье тело со многими родинками, которые немедленно, до зуда в пальцах захотелось потрогать.
– А вы кто? – просто и не обидно спросила она, весело глянув на него яркими глазами-глазищами.
– Сергей Иванович, – представился Серега, чуть дрогнувшим голосом.
Все-таки эти бикини – откровенное издевательство над вечной половой озабоченностью мужиков…
– Крестник мой, – добавил Шварцман. – Пулю из-за меня получил.
Как будто похвастался.
– Светлана, – представилась она. – Очень приятно.
У нее был звонкий, легкий, почти детский голос. И было видно, что действительно ей приятно, а не просто дежурная фраза, как у многих. По крайней мере, оставалось именно такое впечатление.
Она первая, как положено даме, протянула ему тонкую ладошку, и Серега слегка пожал ее.
Вот так и познакомился с чудом…
Нет, Серега знал свое место. И на дочку Хозяина губы не раскатывал. В конце концов, он только телохранитель. Тень за спиной. А тень не приглашают к столу и при раздаче пирогов не учитывают как едока…
Ко всему прочему, он в два раза старше нее. Не в том возрасте, не мальчик уже, чтобы из-за женщины (просто бабой ее называть не хотелось) терять голову, осаживал Серега сам себя. Хуже того, терять престижную высокооплачиваемую работу. Все терять… И зачем? Любая красивая женщина уже надоела какому-нибудь мужику до тошноты. Серега это помнил.
Интересно, кому уже надоела Светланка? А что, ей девятнадцать, возраст хоть и трепетный, но вполне детородный. Плюс европы-колледжи, самостоятельная, почти взрослая жизнь в отвязной, элитной тусовке. Наверняка маячит где-то за морями-океанами спортивный, загорелый бой-френд, наследник фамильного состояния и будущий президент фирмы, думал он с откровенной злостью.
Нет, он бы справился. И со злостью, и с волнением чувств, и с бурлением спермы, заигравшей, как на дрожжах. Не зря б. жена называла его деревянным, а следовательно, умеющим держать все в себе.
– В тебе, Серый брат, – сказал ему как-то Жека, – есть некая интуитивная прагматичность, что никогда не дает тебе опуститься на самое дно, хотя ты неоднократно мог и пытался…
Справился бы! Попереживал, привык и, может, даже успокоился бы. Но при одном условии – если бы не мешали. Не мешала, точнее. В одиночку – справился бы, вдвоем уже труднее…
К его удивлению, она сама, первая начала проявлять внимание. Поздоровались раз, другой. Остановились, поговорили. Слово за слово. Раз поговорили, еще раз. Болтали вроде бы ни о чем, пятое-десятое, а все равно оставалось ощущение хорошего, интересного разговора. Серега с удивлением почувствовал, что ей нравится его общество. По-настоящему нравится.
Ты Рыба по гороскопу, говорила ему как-то Танька, у тебя должна быть развита интуиция, ты всегда должен чувствовать, как к тебе люди относятся…
Серега астрологией мало интересовался, но признавал за ней определенный здравый смысл. Он чувствовал, всегда чувствовал настроение окружающих, только часто делал вид, что не обращает внимания. Почему бы и нет, он большой, ему легко изображать из себя этакого непрошибаемого человека-гору с каменным лицом и кулаками-булыжниками. Зачастую – это удобно. Непробиваемая позиция.