Фиолетовый снег

Бердичева Екатерина Павловна

– Извините, я не хотела…- хмель давно выветрился из моей головы. В горле стояли слезы.

– Пойдемте, я провожу. – поднялся мужчина.

Я машинально цапнула свою сумку. Бортников мягко, как ненужную маленькому ребенку вещь, отнял ее у меня.

– Я же рядом. – Просто сказал он. Потом помог одеть мне пальто и повесил мою сумку к себе на плечо. Флейту положил в чехол, вынутый из кармана куртки. Я выключила свет и заперла дверь. Мы вышли в темный коридор. Где-то внизу играла музыка, и раздавались веселые крики.

Я нащупала его руку и крепко уцепилась за нее. Мне почему-то казалось важным просто поддержать его своим

человеческим теплом. Мы спустились вниз и вышли из школы. Падал мелкий зимний снежок. Расчищенная днем площадка была засыпана его тонким слоем и на нем четким рисунком пропечатались наши следы.

– У меня за углом машина, - извиняясь, сказала я.

– Как же вы поведете? До ближайшего гаишника? – озвучил Бортников мою тревогу.

– Потихонечку. – Пожала плечами я.

– Ждите здесь. Сейчас подъеду. – Сказал он, поставив у моих ног сумку и сунув в руки мне флейту.

Он быстро ушел. Я подставила ладонь под медленно кружащий в воздухе снег. На теплой руке он таял, легонько покалывая холодом пальцы. За домом заворчал двигатель, и неучтенный гаражный самострой вылез своими побитыми углами в ярком свете прыгающих по ухабам нашего российского асфальта фар.

Передо мной открылась дверь большой черной машины.

– Кидайте сумку назад и садитесь! – крикнул из теплого и темного нутра Александр Иванович. Я положила флейту, бросила на пол сумку и села рядом с водителем.

– В какую сторону едем?

– В Полянки.

Через пятнадцать минут мы сидели рядом с домом в машине.

Бортников, не поворачиваясь ко мне и глядя на панель приборов, озвучил истину: - Приехали. Вот Ваш дом.

– Да. – Сказала я, не вылезая.

Он повернулся и посмотрел мне в глаза.

– Вы чудесная женщина, Светлана Васильевна. Спасибо Вам за все. За музыку, за хорошее отношение к моему сыну. За то, что меня слушали. – Добавил он тихо. – Вам пора.

Он взял мои ладони двумя руками и поцеловал каждую.

– Идите, прошу Вас!

Я открыла дверь и взяла сумку. Каюсь, мне хотелось броситься ему на шею, и больше никогда от него не отрываться. От него веяло незыблемой и уверенной силой одинокой, но крепкой и надежной скалы, стоящей в бескрайнем и бушующем космическом океане.

Вместо этого я улыбнулась и сказала: - Доброй ночи!

– Прощайте, Светлана Васильевна, - сказал он, и я закрыла дверь автомобиля. Большая машина резко развернулась и выехала из двора. Я потопала в подъезд.

Поднялась на этаж и тихонечко открыла дверь ключом. Семен, наверное, уже видит десятый сон. Я разделась, сходила в душ и пошла в спальню. Семена дома не было.

Я босыми ногами протопала в гостиную и зажгла свечи на старом пианино. Откинула крышку. И заиграла раннего Рахманинова. Мне было плевать, слышат ли меня соседи. Моя логически выверенная и размеренная жизнь ломалась, как лед под ломом дворника в марте. Казалось, я попала в мир, которого нет на обычной двухмерной карте. Эта проекция была нелогичной, иррациональной. Я сама лепила и обжигала кирпичики моего теперешнего дома. Я думала, он перенесет любую бурю. А выяснилось, крышу сносит и от легкого ветерка.

Я училась тому, что мне было интересно и принесло доход в моей взрослой жизни. У меня были любимые увлечения. Я сама нашла себе мужа. Тогда почему я думаю и переживаю о Бортниковых, а мужу даже позвонить не спешу? И вообще, если разобраться, что я

знаю о работе и увлечениях Семена, кроме того, что в отпуске мы путешествуем вместе, а в будни спим на одной кровати? Я доиграла прелюдию, когда раздался стук по батарее.

“Утро вечера мудренее”.
– Решила я и забралась под одеяло.

День встретил меня серой мутью за окном, падающим снегом и сопящим рядом Семеном. Я тихо встала и пошла варить кофе. Сегодня опять придется ехать к школе. Надо забрать со стоянки мой верный старенький Марч.

Я надела толстый свитер, джинсы, теплые сапоги без каблука и куртку-пуховик. На голову нацепила вязаную шапку с помпоном. Взяла телефон, ключи от машины, документы и, заперев дверь, легко побежала на улицу. Внутри было спокойно и тепло. Звонок настиг меня на автобусной остановке. Звонила Олечка Александровна. Она только проснулась и спешила поделиться со мной впечатлением от праздника. Как же хорошо, что Иван не объявил во всеуслышание, кто будет петь на школьном вечере! Олечка захлебывалась восторгом от того, какими милыми были мальчики, и как она натанцевалась; какой смешной был спектакль и какой молодец Борис Игнатьевич. А певица, которая пела на вечере – это вообще был улет! И, главное, какой молодец Бортников, который все это организовал и со всеми договорился.

– Представляешь, - делилась она новостями, - эта певица, оказывается, его девушка! Он сам об этом сказал! Девчонки наши так расстроились! – На меня напал безудержный смех. Ай да Бортников!

Давясь и похрюкивая, я как-то незаметно доехала до школы. Вот и мой Марчик! Он стоял на углу дома, где я его всегда оставляла. Снега на нем не было, в отличие от соседних автомобилей. Там, где перед лобовым стеклом крепятся поводки от стеклоочистителей, в углублении, в плотно завязанном целлофане, лежала крупная белая роза. “Ванечка!”- улыбнулась я про себя.

Когда я приехала домой, уже вечерело. Дни были короткими и тусклыми. Солнышко на небе показывалось слишком редко. Дороги, по случаю наступивших длительных выходных дней, не были чищены и через снеговую прослойку отважные автомобилисты прокатали узкие черные колеи. Я ехала медленно. Во-первых, мне надо было немного притушить ликующее состояние души, затопившее мое сердце, когда я увидела Ванину розу. Я согласна со многими нашими коллегами: рядом с Бортниковым невозможно не радоваться: он одним своим присутствием делился с окружающими его людьми нескончаемым теплом своей натуры. А после того, как он познакомил меня со своим отцом, я словно проснулась и внезапно отчетливо поняла, какими должны быть отношения близких и любящих друг друга людей. Значит, все, что я с таким трудом создала для себя, весь мой маленький мир оказался ложью, обманкой? Отношение моей матери ко мне, всегда опускавшей меня на вторые роли по сравнению с сестрой, и при этом делая меня ей должной – разве это любовь? Почему я обязана бежать и спасать их по первому требованию, получая вместо благодарности презрение и зависть, а также отказ в любой помощи для меня? Разве это правильно? Мой идеальный брак с красивым и богатым мужчиной, в котором каждый живет своими личными событиями, не снисходя к интересам другого… Разве так должно быть? Моя вселенная рушилась и осыпалась на грязную неубранную дорогу. Уже не радость, а слезы текли ручьями по щекам и падали крупными каплями на куртку. Бортниковы, ну зачем вы сюда приехали?