Фиолетовый снег
Шрифт:
– А Вы осилите? – ехидно ввернула первая красавица Дроздова.
– Садись, Наташа, твои очаровательные коленки на меня впечатления не производят, посему придется и тебе поработать головой, и мне помочь. – невозмутимо ответила я. Мальчишки посмотрели на коленки. Девчонки заржали. Дроздова метнула злобный взгляд на девчоночью оппозицию.
– Петрова, ты бы духи сменила что ли, иприт сейчас несколько не в тренде, - восстановила паритет я, ибо заржали уже в компании Дроздовой.
– Садимся, садимся. Звонок уже отзвенел. – Подростки неспешно разместились за столами. Я, взяв журнал, продолжила.
– Итак, проверим количество. О качестве – несколько позже. Абрамов! Бортников! – я оглядела класс. – И где оно, ваше новое
– Take this lovely flower, please as a token of my esteem and apologies for misbehavior this morning!
(примите, пожалуйста, этот прекрасный цветок как знак моего уважения и извинения за недостойное поведение утром – англ.)
Я пару раз растерянно хлопнула ресницами и прищурила глаза:
– Inexcusable to be late for a meeting, Бортников! (непростительно опаздывать на встречу – англ.)
В классе замерла даже муха. Я продолжила уже на великом и могучем, который понимали все, в отличие от английского:
– Смотрите, как много людей Вас ждет! Или Вы – принц крови, чтобы себе это позволить?
– Принц покаянно опустил голову и уронил цветок на пол:
– I hope I`ll deserve forgiveness someday? (надеюсь, я заслужу Ваше прощение когда-нибудь? – англ.)
Я злобно перешла на немецкий:
– Versuchen. Beurteilen jeden nach seinen Werken. ( Попробуй, ибо каждого судят по делам его – нем.)
Он поднял голову и блеснул глазами:
– Ich werde versuchen zu rechtfertigen deine Hoffnung…( я постараюсь оправдать Вашу надежду – нем.)
Я мысленно застонала: один-один! На деле же улыбнулась и спросила:
– В предыдущей школе ты изучал…?
– Английский, - мило скаля зубы на публику и вставая с колен, а внутри себя подсчитывая очки, сказал этот вундеркинд. Обожание в глазах девушек и восхищение в умах юношей он себе обеспечил. Я посмотрела на лежавший на полу красивый цветок. Иван, перехватив мой взгляд, оглядел класс и прищелкнул пальцами.
– Прекрасная леди, - позвал он Дроздову, и снял вазу со шкафа, - будь добра, воды набери!
Наташа метеорчиком вымелась за дверь. Бортников поднял цветок и, нежно погладя его лепестки, протянул мне. Я поставила ее в принесенную Дроздовой вазу, наполненную холодной водой. Внутри меня бушевал огонь, и шипели адские сковородки, на которых я поджаривала малолетнего нахала.
Ученики, перешептываясь и хихикая, достали учебники, и я раздала задания на темы, которые разбирались в прошлом году. Это было что-то вроде тестов на отдельных листочках. Подойдя к столу, где сидел раздражающий меня фактор, я отдала листочек его соседке, той самой Дроздовой, которая выгнала подружку, чтобы усадить Ивана рядом, и на секунду задумалась.
– Вас что-то смущает? – тихо спросил парень.
– Ты. – Откровенно сказала я и продолжила.
– Боюсь то, что здесь написано, ты и так прекрасно знаешь.
– И все же. – Он вытащил бумажку из моих пальцев. – Негоже отрываться от коллектива.
Я пожала плечами и выпустила листочек из рук. Он наклонился над заданием с ехидной физиономией кота, сожравшего сметану и благополучно скрывшегося на крыше от гнева хозяйки. Я села за учительский стол и начала разглядывать класс, попутно контролируя ситуацию. Но мои глаза против воли все время упирались в новенького. “Гаденыш”, - прошипело мое статус-кво, нарушенное одним малолетним оболтусом, который за мой счет решил пролезть в лидеры. “Почему я?”, - плакала внутри меня маленькая девочка. “Потому что нельзя расслабляться. Забыла, в каком гадючнике обитаешь?” – отвечало ей мое альтер эго.
Я периодически поглядывала то на часы, то на класс. Скоро звонок, а они все копаются. Никак не могут отойти от беззаботных летних каникул. Ладно, первый день на раскачку, потом всех желающих впрягу по полной программе. Все-таки выпускной класс. Кто-то куда-то собирается ведь поступать? Не все будут сдавать у меня экзамен, но тех, кому нужен язык, буду гонять, как сидорову козу. Мое внимание опять привлек новичок. Интересно, почему ему не сиделось в своей школе до ее окончания? Это довольно безрассудный поступок – менять преподавателей накануне выпуска. Надо узнать о нем поподробней. Классной руководительницей у них, кажется, Оленька. Любопытно, как к ней отнесется этот выдающийся экземпляр?
Экземпляр сидел и скучающе глядел в окно. Работу сдавать пока не собирался. Не отрываемся от коллектива, или помогаем Дроздовой? Та вдохновенно чесала ручкой идеально выщипанную бровь, периодически толкая локтем соседа. “Интересный мальчик”, - неожиданно всплыло в моей голове. Действительно. Умный, знающий себе цену. Несомненный лидер по жизни. “Такие везде вылезают за чужой счет. На бледном общем фоне это - сверкающий бриллиант, умеющий в любой ситуации выгодно себя показать. Не сомневаюсь, что через какое-то время в него будут влюблены не только ученики, но и учителя”- шипело внутри меня уязвленное самолюбие. Внешность у него тоже была выигрышной. Ребята в этом возрасте только растут, набираются сил, а этот уже вступил в ту замечательную пору, когда прыщи на лбу ушли в далекое прошлое, а из маленького лопоухого мальчишки вдруг вырос высокий и красивый молодой мужчина. Да, по меркам этого класса он был высок, где-то под метр семьдесят пять – семьдесят семь. Пепельные густые и прямые волосы по плечи, темные брови, черные ресницы, узкое живое лицо, идеально ровный нос и неожиданно прозрачные серые глаза, какие бывают, вероятно, у альбиносов, из-за чего взгляд кажется каким-то пронизывающим. Широкие плечи, длинные прямые ноги – скорее всего, занимается спортом, делали этого мальчика неотразимым для всех представительниц женского пола. Он бесил, и в то же время чертовски нравился. И, самое смешное, я все-таки начала догадываться, почему объектом своих утонченных издевательств он выбрал меня. Я была независима, и я была счастлива. То есть, по определению, могла бы и не заметить такую выдающуюся личность. Но мальчик привык к вниманию и поклонению. А маленькое, местечковое божество стремится к чему? Правильно, набрать как можно больше адептов. И если в их число попадет “независимый эксперт”, то для него это огромный бонус в свою копилку.
Что-то я забрела в философские дебри. Посмотрела на часы. До перемены осталось десять минут. Я встала и пошла по рядам собирать задания.
– Ребята, - обратилась я к классу, - сегодня задавать не буду ничего, только посмотрю ваши работы. А пока подумайте сами над своими трудностями и, по возможности, повторите эти темы. Урок окончен.
Прозвенел звонок, и детишек легким переменным ветром унесло в сторону кабинета истории. Я облегченно выдохнула. Встала, взяла сумку и вазу с цветком, заперла комнату и пошла в учительскую.
– Остатки вчерашнего? – кивнул на розу физрук. Я остановилась в середине и, подняв руку с вазой кверху, сказала: - Нет. Это знак. В нашем тихом болоте грядут перемены! – оставив вазу на столе посреди учительской, я уехала домой.
Следующий урок в этом классе у меня должен был состояться где-то дней через пять. И о Бортникове, и о 11-в я как-то позабыла. Да, попадались в коридорах, да, здоровались, проходя мимо. Забот с началом учебного года и так хватало. Тем более, что и в моей родной семье начались какие-то непонятные проблемы. В выходные позвонила мать и неожиданно попросила заехать. “Мне нужно серьезно с тобой поговорить, и не по телефону”, - сказала она.