Фирма приключений
Шрифт:
Рольф Бейли нажал кнопку, в стене раскрылись дверцы зеркального бара, из которого по рельсам выехал столик, уставленный разнокалиберными бутылками. Дэвид Гард, не мешкая, налил себе любимого стерфорда, а Честер, на цыпочках подойдя к столику, осторожно плеснул себе на донышко кальвадос: он очень боялся спугнуть намечающийся контакт.
– Так что там случилось с брадобреем? – напомнил Честер.
– Казалось бы, чего проще: брей себе ослиные уши хозяина и помалкивай. Так нет, ушел в чистое поле, выкопал ямку и выболтал земле все про уши, идиот! А знаете почему?
– Нет, –
– Ваше здоровье. – Рольф тоже выпил что-то. – Это еще с пещерных времен пошло – недержание. Увидел зверя или его след – скажи, иначе зверь слопает твоего соплеменника, и тебе же будет плохо. Заприметил мамонта – донеси, иначе весь род останется голодным. Вот откуда в человеке это неудержимое желание поделиться тайной, это роковое неумение ее сохранить. Тут обусловленная средой наследственность. Секретность – роскошь, которую может позволить себе лишь богатое общество. Выпьем за упразднение всех и всяческих секретов!
– Выпьем, – сказал Честер.
– Не возражаю, – добавил Гард. – Так что там случилось с брадобреем, Рольф?
– А черт его знает! – сказал Бейли. – Не помню. Но, думаю, если он болтанул ямке, тайна сразу перестала быть тайной, и царь Мидас, вероятно, «принял меры» – так это теперь называется в твоем ведомстве, Дэвид?
– Это когда отрубают голову? – сказал Гард. – Похоже. При всем при этом я все же не понимаю, каким образом тебе прикрыли опыты, если ты не брадобрей, а Дорон – не царь Мидас? Тем более что эксперименты столь перспективны?
– Понятия не имею.
– Кто-нибудь интриговал против тебя?
– Исключено. Я бы знал об этом. Нет, все случилось как гром среди ясного неба. Еще во вторник я получил от мистера Хартона… ты знал такого?
– Да, мы были знакомы, – подтвердил Гард.
– Получил от него очередную партию «живого материала», правда, с предупреждением, что последнюю: у него уже были какие-то трудности… не знаю, право, какие… А вскоре он исчез, я больше его не видел. А ты?
– Я тоже, – сказал Гард.
– Ну а в среду мне дали дополнительно солидную сумму денег, как вдруг в четверг Дорон говорит: «Профессор, ваши работы мы приостанавливаем до лучших времен!»
– В четверг, во второй половине дня? – спросил Гард. – Понятно… Теперь я предлагаю маленький сеанс телепатии. Я буду угадывать сейчас, Рол, над чем ты работал.
– Иди к черту, – спокойно произнес Бейли. – Если еще в «Бруте» ты спрашивал у меня, знаю ли я Аль Почино, ты, вероятно, прежде спросил у него, знает ли он меня…
– Логично.
– Ты все еще хочешь играть со мной в прятки? Валяй, я посмотрю, как это у тебя выйдет.
Гард смутился. Потом нахмурился:
– Прости, Рольф, я думал, ты предпочитаешь издалека. Хочешь сразу? Изволь. Ты ставил опыты на людях.
– Боже, какой телепат! – усмехнулся Бейли. – Разумеется, на людях, если тот же Аль Почино не летучая мышь, а гомо сапиенс. Нелегко же тебе далось это «открытие», с большой затратой серого вещества! Ну а теперь ты намерен «угадывать», зачем эти опыты? Давай!
– Я знаю, Рольф, только то, что твои эксперименты были делом грязным, изуверским и
– Вот как? – Бейли заметно побледнел, хотя все еще не снимал с лица иронической улыбки. – И вы оба шли ко мне, думая так? Шли к преступнику? Изуверу? Где твои наручники, Гард? Или хватит этого сержанта с его громилами?
– Не надо преувеличивать, Рольф, – примирительно сказал комиссар, едва сдерживая раздражение. – Ты упомянул о четверге. Именно в этот день я был у генерала Дорона и дал ему понять, что вышел на твой след. Истины ради добавлю, что я не знал тогда, что это именно твой след. Но поэтому Дорон и прекратил опыты: чтобы я не «открыл» тебя… Дорон хорошо знает, что можно делать, а чего нельзя, что в ладу с законом, а что в противоречии… А шли мы сюда в надежде разобраться с помощью старого друга, если он еще не утратил совесть, в том преступном и гнусном деле, в котором он, вероятно, сам участвовал не по своей воле.
– В гнусном! – повторил Бейли. – В преступном! Да что вы знаете об этом деле?!
– Все, кроме одного: зачем? – сказал Гард. – Зачем ты издевался над живыми людьми?
– В таком случае вы ничего не знаете! – воскликнул профессор. – Только внешнюю сторону вопроса! И уже – истязатель! Преступник! И это после всего, что у нас за плечами… Вот цена нашей дружбы!
– Все мы не без греха, – сказал Гард. – Но до сих пор среди нас не было преступников!
– Хорошо, – сказал профессор, беря себя в руки. – Хорошо. – Казалось, он принял какое-то важное для себя решение и в ту же секунду успокоился. – Хорошо! Ты сорвал мне работу, которая, знай об этом, велась для блага всего человечества. И ты же считаешь меня изувером и преступником. Очень логично, ничего не скажешь! Я мог бы закрыть свой рот на замок, сказав тебе: иди, господин комиссар, к Дорону и объясняйся с ним. Но, помня о нашей дружбе, попытаюсь сам тебе вправить мозги, чтобы ты не выглядел перед генералом полным идиотом. Ты готов меня выслушать?
– Да, – сказал Гард.
– Готов меня понять?
– Попробую.
– А с тобой, – повернулся Бейли к Честеру, – я вообще не намерен объясняться, потому что не понимаю все же твоей роли в этой истории. Ты кто? Что ты делаешь сейчас здесь, в моем кабинете? Тебе не кажется странным и унизительным положение молчаливого то ли друга, то ли врага?
– Я пошлю вас обоих к чертовой бабушке и уйду! – вспылил Честер, вскакивая с дивана. – Я хочу иметь собственное мнение обо всем, что происходит, но вовсе не настаиваю на присутствии! Если ни ты ни Дэвид во мне не нуждаетесь, отправляйтесь по вышеуказанному адресу!
– Ах, ты, оказывается, взял на себя миссию посредника? – саркастически улыбаясь, сказал Бейли. – Секундант! Не знаю, как Дэвид, но я тебя не уполномочивал. Катись…
– Брек! – улыбнувшись, скомандовал комиссар Гард. – Хорош секундант, если ты вытаскиваешь его на середину ринга и молотишь кулаками! Прошу вас, джентльмены, успокойтесь. При всех возможных вариантах кто-то из нас троих всегда должен быть с холодной головой. Не я – так ты, Рольф, не ты – так Фред, не он – так я. Оставь его в покое, профессор!