Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
I фитца нынче ты обскакал, через ступеньку скакнул.
Так уж совпало, что повелением царя в один день им чал строить «потешное» судно, прообраз подводной лодки, Ефим Никонов 13 января 1720 года, и вице-адмирал Петр Алексеевич Романов подписал указ о введший Морского устава России — «О всем, что касается к доброму управлению в бытность флота на море». Отныне молодой российский флот обрел свой первый • татус жизни.
Не один год поздними вечерами, а иногда и по четырнадцать часов в сутки просиживал Петр, сочиняя первый закон бытия и боевых действий своего детища.
/7 понеже сие дело необходимо, нужное есть государству, — писал в указе Петр, — по оной присловице, что всякий потентат, который единое войско сухопутное имеет, одну руку имеет. А который флот имеет, обе руки имеет — того ради сей воинский Морской устав учинили, дабы всякий знал свою должность и неведением никто б не. отговаривался...»
Четко прописал в этом кодексе морской жизни все возможные случаи и определил действия в них всех, от матроса до адмирала: как в бою, так и в обыденной корабельной жизни.
Одну библейскую заповедь Петр поставил во главу угла морской службы. Начал с генерал-адмирала, самого старшего флотского начальника, ибо рыба с головы тухнет.
«И понеже корень всему злу есть сребролюбие, того для всяк командующий Аншеф должен блюсти себя
от лихоимства, и не точию блюсти, но и других ото онаго жестоко унимать и довольствовать определенным.. Ибо многие интересы Государственные через сие зло потеряны бывают. И такой командир, который лакомство великое имеет, не много лучше изменника почтен быть может». Во так-то приравнял казнокрадство к измене отечеству.
Весной 1720 года определилась явно скрытая ранее политика Англии. Король Георг I подписал мир и заключил союз со Швецией. Следом, будто только и ждали этого, один за другим отделились от России и пошли на мировую со шведами «союзники», Пруссия и Дания.
В последний майский день у входа в Ревельскую бухту замаячили паруса англо-шведской эскадры, тридцать пять вымпелов под командой Норриса.
К борту английского флагмана подошла шлюпка с белым флагом. Русский офицер достал письмо адмирала Апраксина.
«Зачем, пришли? Такое ваше приближение к оборонам здешних мест принадлежащим, не инако как за явный знак неприятства от нас принято быть может и мы принуждены будем в подлежащей осторожности того себя содержать».
Английский адмирал ответил не Апраксину, а на имя царя.
Но Апраксин возмутился:
— Не по адресу ответ. Письмо сие не распечатывать, вернуть Норрису.
Ответа Апраксин не дождался, ночью его разбудили:
— Над островом Нарген дым и огонь, неприятель снимается с якоря.
Спустя два часа паруса незваных гостей растаяли на западе в предрассветной дымке.
Норрис спешил к Стокгольму, там началась паника: русские казаки наводят ужас в окрестностях Умео...
Петр вывел на Котлинский рейд пять новых, толь-
Но что сошедших со стапелей весной 1720 года линкором, провел учения с ними, отработал артиллерийские фгрол ьбы. После этого осмотрел укрепления на Котли-м* ос тался доволен сделанным, оставил шаутбенахту * и персу краткий указ:
Оборонять флот и сие место до последней силы и живота — наиглавнейшее дело.
11оррис больше не показывался у наших берегов, а тнеды получили еще один предметный урок на море...
Выполняя приказ Петра выбить шведов с Аланд-|'кпх островов, командующий галерным флотом,в со-стмве 61 галеры, генерал М. Голицын в конце июля 1720 года направился к острову Дегре. Он искал неприятеля в шхерах. Обнаружив шведскую эскадру ви-и,г адмирала Шеблата — линейный корабль, фрегаты, галеры, всего 14 вымпелов, Голицын 27 июля подо-шгл к Гренгаму, считая его место наиболее удобным для боя галер. Голицын помнил, как Петр у Гангута не шел напролом на неприятеля, имевшего превосходство в парусных судах, а завлекал его в западню.
Увидев русских, шведы, используя сильный ветер, снялись с якорей и атаковали их галерный флот. Голицын скомандовал отходить в шхеры.
Увлекшись преследованием, шведская эскадра попала в узкости между островами и подводными каме-II истыми банками и потеряла преимущество маневра парусных кораблей.
Прицельный огонь по парусам и такелажу фрегатов позволил настигнуть их и после кровопролитного боя взять на абордаж.
На четырех взятых фрегатах — «Стор-Фениксе», - Венкере», «Кискине» и «Данск-Эрне» — шведы потеряли свыше ста человек убитыми, а в плен попало более четырехсот.
Потери у Голицына были меньше, 82 убитых. Шведские артиллеристы на этот раз били метко, и многие галеры Голицына зияли пробоинами. Но рус-
ский флот на Балтике без потерь в кораблях победил и пленил неприятеля, а где-то неподалеку в это время крейсировала эскадра Норриса...
Петр не без иронии писал Меншикову: «Правда, не малая виктория может причесться, а наипаче, что при очах аглицких, которые равно шведов обороняли, как их земли, так и флот».
И все же, несмотря на поражение, шведы затягивали переговоры о мире. Весной 1721 года Георг I вновь направил на Балтику в помощь шведам эскадру Норриса. На рейде Борнхольма бросили якоря 25 линейных кораблей и 4 фрегата. Однако путь к Швеции был в наших руках. На ее берега высадился 5-тысячный десант казаков и пехоты. Шведские войска отступали к Стокгольму, не принимая боя... Уполномоченный короля в Ништадте срочно запросил перемирия. Решительные действия русского десанта на побережье Швеции вынудили короля Фридриха 30 августа 1721 года заключить Ништадтский мирный договор.