Фирсов Русские флотоводцы

Фирсов Иван Иванович

— Нельзяс-с никак, Григорий Иванович, вас надо сохранить для будущего флота! — Голос адмирала помягчел. — Да и ваши пароходики нам подмога великая. Вот-с нынче ночью ожидаем неприятеля здесь, на Малаховом, и у Черной речки. Будьте настороже.

Действительно, в ту ночь около 14 тысяч францу -зов-зуавов штурмовали курган. Корабельная артиллерия помогала меткими бомбовыми ударами. В этот раз неприятель был отбит.

Тем временем новый царь, Александр II, был явно против дальнейшей обороны Севастополя «до последней капли крови». Эту линию проводил и сменивший А. Меншикова генерал М. Горчаков. Но царь приказал напоследок «хлопнуть дверью», предпринять наступление. Бездарь М. Горчаков, не подготовив как следует войска, 4 августа бросил людей на верную смерть, в атаку на отвесные и неприступные Федю-нинские высоты против в полтора раза превосходящих сил противника. Русские потеряли у Черной речки до 10 тысяч человек и отступили. Судьба Севастополя была решена. 27 августа неприятельские колонны двинулись со всех сторон на штурм Севастопольских бастионов. Маневрируя у Килен-балки, «Владимир» на xoflv открыл губительный огонь по вражеским колоннам. «Командир «Владимира», — рассказывал очевидец, — капитан Бутаков первый подавал экипажу пример редкого хладнокровия и не устрашимости. Все приходили в восторг, глядя на него, стоящего на площадке над колесами и спокойно распоряжавшегося, как будто возле него не летали ядра и не было вероятности быть убитым каждое мгновение. Хвала тебе, храбрый! Хвала и тебе, наш славный «Владимир»!»

Увы, на этот раз одолел числом неприятель. Вечером 27 августа начался отход войск. Всю ночь пароходы перевозили людей и кое-какие грузы. «Владимир» в эту ночь перевез 2490 человек. Ночью легли на дно парусники «Париж», «Храбрый», «Мария», «Чесма», «Иегуд ил».

В ночь на 31 августа Бутаков получил приказ затопить все пароходы. В час ночи свезли на берег команды пароходов, а в три по условному сигналу все пароходы: «Владимир», «Крым», «Херсонес», «Одесса», «Бессарабия», «Эльбрус», «Дунай», «Турок», «Грозный» — подожгли, открыв предварительно кингстоны. Морская поверхность озарилась багряными отблесками горящих кораблей, погружающихся в пучину. Подожженный в нескольких местах «Владимир» взлетел на воздух под грохот пушек — это в последний раз выстрелили заряженные и наведенные на неприятеля орудия «Владимира», которые не удалось свезти на берег.

За отличие и мужество при обороне Севастополя Григорий Иванович Бутаков был произведен во флигель-адъютанты и награжден орденом Владимира IV степени с бантом.

Севастопольская эпопея послужила для Бутакова боевой школой. Он впервые применил новинки*, откре-нивал пароходы для увеличения угла возвышения орудия, стрелял на ходу по невидимой цели. Но главное — верно оценил значимость и преимущество нового парового флота, на практике в бою применил неизвестные ранее тактические приемы, приведшие к победе над противником.

Печальным итогом войны 1813—1855 гг. явился запрет России иметь военный флот и базы на Черном море. Век парусных кораблей закончился Синопом. Наступала пора паровых кораблей.

На Черном море среди командиров военных пароходов тогда первенствовал Бутаков. Он же остался единственным из славной плеяды выучеников «лазаревской школы», кого пестовал Лазарев, подобно Корнилову, Нахимову, Истомину. Видимо, все это учитывал великий князь Константин Николаевич. Новый император спустя четыре дня после вступления на престол уволил А. Меншикова от всех должностей и повелел великому князю Константину Николаевичу, по званию генерал-адмирал, «управлять как флотом, так и Морским министерством».

26 августа 1856 года Г. Бутаков был произведен в контр-адмиралы с назначением в свиту его величества, заведывающим морской частью в Николаеве и военным губернатором в Николаеве и Севастополе.

Бутакову надлежало заботиться о возрождении флота, а о сокращении до минимума остатков прежнего флота.

Началась незнакомая прежде моряку докучная и нудная канцелярская работа. Сокращали береговые учреждения, отправляли в отставку множество офицеров, определяли пенсии, раздавали награды, комиссовали раненых офицеров и нижних чинов...

С первых шагов Бутаков столкнулся с крючкотворством, взяточниками, казнокрадами. На все это прежде смотрели сквозь пальцы и начальники и чиновная братия. Вскоре Бутаков узнал, что его помощник по интенданту, контр-адмирал Швенднер, замешан в спекуляциях с поставкой военно-морскому ведомству 13 тысяч четвертей гнилой муки. Вместе с ним действовал купец-спекулянт Киреевский и чины управления. Назначенная Бутаковым комиссия изобличила мошенников. Киреевского арестовали, и вскоре в Николаев прибыла из Петербурга «высочайше утвержденная комиссия» во главе с князем Оболенским. Оболенский на словах возмущался и обещал наказать преступников, но конфиденциально посоветовал Бутакову: «Мой совет вам, Григорий Иванович, оставить в забвении проведенное вами следствие...»

Комиссия пригласила в «советники» специалис-тов-торговцев, которые участвовали в мошенничестве. Вся эта свора постаралась прекратить разбор дела, потому что в нем оказались замешаны лица из Петербурга — подобно обер-интенданту Н. Метлину и другие. С горькой обидой доносил Бутаков рапортом генерал-адмиралу: «Этораскрыло мне, к горькому сожалению, ход, который был дан делу. Зная, что бедное мое отечество подрываемо страшным червем взяточничества, этой повсеместной гангреной нашей, — я выбрал удобный случай, чтобы нанести в пределах вверенного мне управления удар всеобщему врагу...» Бутаков просил генерал-адмирала об отставке, но тот отказал и неожиданно объявил ему выговор за «неприличную придирчивость и за неисполнение его воли».

С той поры великий князь стал явно недолюбливать Бутакова, а тот в 1859 году представил ему «Секретную записку о положении в Черноморском управлении», в которой дал обстоятельный анализ положения дел в Морском министерстве в целом. По мнению Бутакова, министерство пришло в упадок из-за морального разложения его чиновников. Приведенные в записке факты подтверждали мысль ее автора. Бутаков понимал, что он один не в силах вести борьбу с этим злом, а обещанной реальной поддержки не имел. «...Надо же было мне попасть на свою должность в такое время, — восклицает он, — когда все в России говорило: «Бросьте официальную ложь! Кто же после Севастопольской войны не знает, что у нас сверху блеск, а снизу гниль. Перестаньте молчать об этом...»

И вновь Бутаков просит освободить его от должности и уволить в отставку.

В ожидании ответа Бутаков продолжает работать над рукописью о тактике парового флота. В это время ему прислали на отзыв новый устав, и он в своих замечаниях упоминает о порядках на флоте: «Пора отменить линьки совсем, как вредные по последствиям своим для здоровья, определительно ограничить меру исправительных наказаний, представленных командиру корабля...»

В конце 1859 года Бутакова награждают орденом Святого Владимира III степени и переводят на Балтику начальником практической эскадры винтовых кораблей. С первых шагов на новом месте Бутаков получает от подчиненных прозвище «беспокойный адмирал». Главная задача — готовить подчиненных к грамотной эксплуатации паровых кораблей, а их командиров обучать новой методике маневрирования и использования оружия. За одну кампанию эскадра стала образцом на Балтике. Осенью Бутакова награждают орденом Святого Станислава I степени и командируют к недавним противникам — в Англию и Францию для ознакомления с их флотами.