Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)
Шрифт:
И только одну черту я так и не пересек. Я не смог заставить себя подойти к микрофону и сухо сообщить Николь о чьем-то проступке. Не смог, и все. Хотя поводов хватало. Теперь, когда я стал обращать внимание на детали, мне нет-нет да попадались на глаза чужие промахи. То Адам весь вечер слишком часто умолкал и как-то тоскливо озирался по сторонам. То Четвертый, склонив голову и прищурившись, осматривал стены под потолком, словно ища невидимые камеры. Однажды я видел, как к Двенадцатому обратилась его мать – Девятая. «Ты еще не обедал, мой мальчик?» – ласково спросила она. Двенадцатый стоял к
Лишь на одного человека я не задумываясь донес бы немедленно. Или, по крайней мере, я думал, что так поступлю. Но поведение Эмиля как назло оставалось безукоризненным. Его Десятый был безупречен.
– Пришла пора выполнять обещания, – сказала Николь как-то утром.
Я прекратил отжиматься и, массируя руку, подошел к столу. Ничего хорошего такое начало не сулило.
– Какие еще обещания?
– Те, которые ты давал каждому встречному, – туманно пояснила она.
– А точнее?
– Точнее – весь мир ждет книгу, о которой ты говоришь с первого дня.
Ах, вот она о чем. Действительно, книга. Только кто ж ее напишет?
– Разумеется, писать ее тебе не надо, – Николь будто читала мои мысли. – Это не входит в твои обязанности. Ты должен только забрать рукопись, ознакомиться с ней и отнести в типографию.
Мне тут же представился Люсьен, протягивающий толстую кипу пожелтевшей исписанной бумаги с красным штампом «цензура».
– А она уже готова? – спросил я, отгоняя глупое видение.
– Да. Писатели закончили ее вчера.
– Писатели? А что, бывший Пятый не захотел вам помочь?
– Нет, – немного грустно ответила Николь. – Хотя мы просили его об этом.
Я не смог удержаться от сарказма:
– А я думал, у вас достаточно денег, чтобы купить услуги любого человека.
– Достаточно, – согласилась она. – Но только при условии, что человек заинтересован в деньгах. Твой же предшественник сообщил, что на данный момент ему неинтересно зарабатывать себе на жизнь.
Я усмехнулся.
– Может, вам не стоило торопиться с первоначальной оплатой.
– Мы всегда держим свои обещания, – сухо ответила она, и я решил в дальнейшем воздерживаться от подобных шуток.
– Ты сможешь забрать рукопись завтра вечером в том самом тамбуре, через который попал сюда, – сказала Николь после короткой паузы. – После ужина будь в своей комнате и не ложись спать. Я сообщу, когда надо будет выходить. Подготовь папку с бумагой, примерно сотню листов. Листы могут быть чистыми или исписанными, это несущественно. В тамбуре заменишь содержимое папки на рукопись, подождешь сколько надо и пойдешь к себе.
Было в этой инструкции что-то от детских игр в разбойников и разведчиков. Ну что ж, раз надо – поиграем.
– Будет сделано, – бодро сообщил я. – А что, вы не могли провести пневмопочту в каждую спальню?
– Не умножай сущности сверх необходимости, – прозвучало в ответ.
Я скорчил гримасу. Тоже мне нашлась последовательница Оккама.
– Будь молодцом, – сказала последовательница теплым тоном.
Мне стало немного совестно. В конце концов, она была единственным человеком, с которым я мог нормально поговорить. И вообще, после того как она удержала меня от роковой ошибки, ничего кроме благодарности я к ней не испытывал.
– Постараюсь, – пообещал я.
На следующий вечер я подходил к тамбуру. Вокруг царил полумрак. Я шел в гордом одиночестве, помахивая папкой с девственно-чистой бумагой. Прогулки в темноте не были запрещены, но при этом они мягко не рекомендовались, поэтому мало кто появлялся в секциях по ночам. Бессмертные заботились о режиме, вернее, о нем заботились их попечители. Пустые полутемные залы выглядели весьма таинственно. Многочисленные статуи и картины вызывали в памяти образ заброшенного средневекового замка. Казалось, сейчас из-за какой-нибудь статуи с завываниями и вздохами выплывет бледный призрак. Впрочем, кого бы он тут напугал? Я мысленно усмехнулся. В мире, где люди не знают смерти и страха, привидения зачахли бы от отсутствия внимания.
Оставив позади Секцию Встреч, я вступил в широкий проход, соединявший ее с Секцией Науки. Здесь я, как всегда, начал гадать, какими соображениями руководствовались архитекторы, планируя этот длинный туннель. Он тянулся по меньшей мере на тридцать метров, значительно превосходя по длине все известные мне переходы.
Мои размышления были прерваны неожиданными в этот поздний час звуками. Где-то позади раздался женский смех и легкие шаги. Я бросил взгляд за спину: в конце коридора мелькнул и тотчас исчез изящный силуэт. Вслед за ним проскользнул другой, высокий и коренастый. «Подожди…» – донесся до меня мужской голос. Затем последовал новый взрыв смеха, невнятный обмен репликами и неестественно громкий звук поцелуя. Мгновение спустя шаги удалились.
Я повернулся и, вздохнув, продолжил путь к тамбуру. Короткая сцена повергла меня в уныние. Разумеется, эти Ромео и Джульетта были одними из тех счастливчиков, кто, изображая супружескую пару, по-настоящему нашли друг друга. Они не были одиноки в этом мире не только в моральном, но и скорее всего в физическом смысле. Я давно уже подозревал, что не все пары удовлетворяются изображением платонических эмоций. Наверняка некоторые из них шли гораздо дальше в своих супружеских отношениях, пользуясь официальной ширмой. Разумеется, это не могло бы совершаться без ведома начальства, но оно, наверное, смотрело на такие вещи сквозь пальцы.
Хотя ширмы ширмами, а полуночное веселье, невольным свидетелем которого я стал, – это уже вопиющее нарушение правил. Если эта картина вызвала чувство зависти у меня, сложно даже предположить, какие процессы она могла бы разбудить в бедном Зрителе. Его, между прочим, никто не в силах заставить сидеть в комнате ночью. «Настучать, что ли?» – вяло подумал я. Но я даже не знал, кто были эти влюбленные, хотя мужской голос подозрительно напоминал голос моего собственного отца. А кроме того, я не стал бы делать этого, даже если бы отчетливо разглядел их лица.