Физрук: назад в СССР
Шрифт:
Он вернул мне удостоверение и снова откозырял.
— Так вы подтверждаете, товарищ Данилов факт нападения на вас этих граждан? — спросил он, тыча лучом фонарика в хулиганов, которые уже стояли с поднятыми руками, а напарник сержанта их обыскивал.
— Да они в общем и не приставали, — честно ответил я, — глумились только, обещали применить силу.
— Сержант, — окликнул Покровского другой мент. — У этого — нож!
И он показал финку с наборной рукоятью из цветной пластмассы. Сержант еще раз посветил в лицо владельцу ножа.
— Так это Трусиков! — сказал милиционер. — За старое взялся?..
— Да ты чё, гражданин начальник, — задергался тот. — Нахалку лепишь! Ножик у меня за голенищем был… Я его и не касался.
Покровский обернулся ко мне.
— Ножа я у него не видел, командир, — подтвердил я. — Трубу видел… Вон она валяется.
— Ясно!.. — кивнул тот. — Давай, старшина, суй этих цуциков в кандей, подбросим до отделения.
— Да за что, начальник?! — заерепенился Трусиков. — Этот жлоб нас избил, а мы в каталажку?
— За незаконное хранение холодного оружия, — охотно объяснил сержант. — И трубу захватим. Пальчики твои проверим…
Старшина затолкал всех троих в «УАЗик», где уж, конечно, имелся огороженный стальной решеткой закуток.
— Можете следовать дальше, граждане! — разрешил нам Покровский — Ели заявление писать не будете.
— Спасибо, Федя! — крикнула ему вслед старшая пионервожатая.
— Ухажера своего благодари! — ответил тот, забираясь в кабину патрульного авто.
И хотя я не сказал этого вслух, но я тоже был благодарен, причем — не только сержанту, но и задержанным им хулиганам. Они избавили меня от необходимости объяснять спутнице суть моих взаимоотношений с бойкой преподавательницей химии.
— Честно говоря, я струсила, — призналась Симочка, когда мы подошли к подъезду ее дома. — Простите меня за мою глупою ревность.
Она встала на цыпочки и чмокнула меня в щеку.
— До завтра!
И я направился назад, к семейству Разуваевых. Не то что бы мне сильно хотелось к ним, если только пожрать, а то из-за любвеобильной сестры хозяйки, я толком и не поел, да и «Десну» надо было бы забрать'. Без приключений добравшись до подъезда, я нос к носу столкнулся с Антониной Павловной. Она как раз выходила мне навстречу в своей неизменной косухе и бандане. В руке у нее была тяжелая, туго набитая сумка.
— Ты куда? — спросил я.
— Так, в одно место… — откликнулась она и тут же спросила: — Проводил?
— Проводил.
— Сима на тебя не сильно обиделась?
— Нет! — ответил я. — Она даже отбила меня у хулиганов и познакомила со своим другом, сержантом Покровским.
— А-а, с Федей?.. Хороший парень…
— Ага, веселый…
— Слушай, а ты очень хочешь туда? — она показала на освещенные окна своей квартиры.
— Да как сказать…
— Если не очень, пойдем со мною… Заодно поможешь дотащить эту тяжесть.
— А что там у тебя?
— Жратва…
— Со мною поделишься?
— Если не будешь зевать.
Я взял у нее сумку. И мы пошли к остановке. Там сели в автобус и через три квартала вышли.
— Правильно, что не стал возвращаться к нашим, — сказала Тигра, когда мы повернули во двор старого дома, больше похожего на барак в три этажа. — Родители сейчас тетю Катю воспитывают, так что твое присутствие было бы не слишком уместным.
— Так чего ее воспитывать? — пробурчал я. — Большая уже…
— Тебе виднее, — фыркнула математичка.
Развивать тему я не стал. Мы вошли в подъезд. Таких я еще в Литейске не видел. Лестницы были деревянными. Стены — расписаны разной похабщиной. Освещались только лестничные площадки, да и то — еле-еле. Про запах я уже и не говорю. Мы поднялись на третий этаж. Тигра не стала звонить или стучать, а сразу потянула обшарпанную дверь на себя. Хлынувшие звуки и запахи не оставляли сомнения в том, что это и есть тот самый квартирник, на который любила хаживать математичка. По нашему вписка получается.
В прихожей, куда я втащил баул со жратвой, света не было, да и вообще, в этой квартире с освещением было туговато. Бренчала гитара и кто-то заунывно тянул: «Снилось мне, по притихшему городу, проплывает медленное облако, облако покоя в светлом городе. Жаль, что это только снилось мне…». По вписке тоже проплывало облако, с отчетливым запашком марихуаны.
Кухня, куда заглянули мы с коллегой, была битком набита народом. Поющий парень сидел в позе лотоса посреди большого круглого стола. Остальные расположились, кто где пристроился. Большинство — стоя. Отдельные счастливчики занимали стулья и табуретки. На широком подоконнике устроилась парочка, которая лобызалась между затяжками косяка. Когда музыкант отбренчал чужую песню, слушатели обратили взоры на нас.
— О, Тигра пришла! — выкрикнула девчушка, возраста Симы, но с фенечками в неухоженных рыжих волосах и сигаретой в пухлых губках.
И все загалдели: «Тигра, Тигра пришла!» И начались поцелуйчики и обнимашки. Мне надоело смотреть на это и, подойдя к столу, я с грохотом опустил на него свою ношу. Гитарист едва успел соскочить на пол. Обозначив таким образом свое присутствие, я обратил на себя внимание тусовки.
— Кто это? — спросил парень ростом с меня и, судя по рельефной мускулатуре, распирающей ткань футболки с аляповатым принтом, изображающий желтую подводную лодку, не слабее.
— Ребята, знакомьтесь, это Физрук! — представила меня спутница.
Так я получил погоняло.
— А-а, привет, Физрук!.. Добро пожаловать, чувак!.. Чё притаранил? — загомонили «дети солнца».
— Это вот Тигра всё… — пробормотал я.
— Наша Тигра пришла, молочка принесла! — хором проскандировали они и полезли в сумку.
Я отошел в сторонку. Все, что эти чуваки и чувихи извлекали из баула, они тут же начинали жрать, чавкая и давясь. У меня сразу пропал аппетит. Присоединиться к ним, все равно, что толкаться со свиньями возле корыта. Я потихоньку выбрался из кухни и от нечего делать побрел осматривать квартиру. В первой же комнате наткнулся на совокупляющуюся парочку. Мое появление впечатления на них не произвело.