Флёр
Шрифт:
Как это было понятно Флер. Она очень хотела узнать, говорил ли что-нибудь мадам Полоцкой ее муж о тех знаках внимания, которые оказывал ей граф Карев. Флер больше всего мечтала обсудить его с Софи, но никак не могла перевести их беседу в нужное русло. А если она этого не одобряла? Подумав, Флер заговорила совершенно о другом.
— Ваш муж рассказывал мне, что пел вам, чтобы вы в него влюбились.
Глаза у мадам потеплели при этом воспоминании.
— Да, действительно. У него был очень приятный голос.
— Он сохранил его до сих пор. В
Мадам улыбнулась.
— Неужели? Как неприлично! Надеюсь, вы его строго отчитали за это? Конечно, я уже приняла решение выйти за него замуж до того, как он мне спел, но я не стала его разубеждать — пусть думает, что покорил меня своим пением. Мужчины — простодушные создания, даже самые лучшие из них. Они любят, чтобы все было понятно, и стремятся логически объяснить такие вещи, которые не поддаются разумному объяснению. Почему обязательно я должна любить его, а не кого-нибудь другого? Но я его полюбила и люблю до сих пор. Здесь не существует твердых правил.
«Нет, — подумала Флер, — никаких правил нет, кроме одного: стоит только начать, и уже не остановишься». Мадам снова бросила на нее как будто случайный взгляд, в котором было все.
— Ваня очень увлекся вами, когда был в Лондоне. Он много рассказывал мне о вас.
Флер твердо встретила ее взгляд.
— Мне он тоже очень понравился, — произнесла она, как можно естественнее.
Мадам сделала еще стежок.
— Муж сказал, что с вами легко разговаривать, и я теперь вижу, что он был прав, — продолжала она, не отрывая глаз от рукоделья. — Он говорит, что в этом вы очень похожи на русскую. Но Ваня был не единственным русским, с кем вы поддерживали знакомство в Лондоне, не так ли? Кажется, вы встречались еще и с графом Каревым?
— Да, вы правы. — Никогда еще в свей жизни ей не приходилось с таким удовольствием давать утвердительный ответ.
— Судя по всему, он довольно странный человек. Я никогда с ним не встречалась, но люди его круга всегда на виду. Он неудачно женился, и, говорят, этот трагично закончившийся брак сильно испортил его характер. Мужчины с трудом переносят постигшее их разочарование. Они стараются выместит его на других, а то и на самих себе. Но в его случае наблюдается и то, и другое.
Флер промолчала.
— Мне его очень жаль, — продолжала ровным тоном мадам. — У них с женой не было детей, и мне кажется, это его сильно огорчало. Я знаю, что он мог при этом чувствовать. Нам с Ваней хотелось иметь больше детей, но этому не суждено было сбыться. Жаль, что Бог не дал нам сына, чтобы было кому унаследовать дело отца. Даже нескольких сыновей. Однако графу Кареву еще труднее — у него нет даже дочери.
— Почему же он не женится во второй раз? — спросила Флер, удивляясь спокойствию своего тона. — Может быть, он так сильно любил свою первую жену, что не в силах ее забыть?
— Да, все говорят, что он похоронил вместе с ней свое сердце, но я этому не верю. — Она подняла на нее глаза. — На собственном опыте я знаю, что тот мужчина, который умел любить и любил, несомненно полюбит еще раз. Аппетит приходит во время еды. Однако, судя по тому, что я слышала о графе Кареве, он никогда не умел любить по-настоящему. Конечно, я с ним не встречалась, не мне судить. Вы его знаете лучше. Я права, как по-вашему?
Полоцкая так смотрела на нее, а голос у нее был такой вкрадчивый, такой располагающий, что Флер просто подмывало довериться ей, чтобы облегчить душевную боль и разобраться в своих чувствах. Но она не выработала в себе привычку вести откровенные разговоры, и пока шла борьба с преградой, возведенной ее сдержанной жизнью, их беседа была прервана. Вошел дворецкий и объявил, что к ним прибыл визитер.
— Граф Карев, барыня, — бесстрастным тоном объявил он, к счастью, не предполагая, какой удар он тем самым наносит по крайней мере оной из двух присутствовавших дам.
— Граф Карев? — переспросила мадам, не скрывая своего искреннего изумления. Она старалась не смотреть в эту минуту на Флер, проявляя величайший акт героизма добропорядочности. — Ты уверен, Егор? Ко мне приехал граф? Но я с ним не знакома.
— Их сиятельство приехали к барышне, с вашего позволения, барыня, — уточнил Егор. — А с ними еще один молодой господин.
Теперь мадам бросила взгляд на Флер, чтобы понять, придется ли ей по сердцу такой визит, но ей так и не удалось ничего выяснить. Было ясно, что она не испытывает никаких иных чувств, кроме смущения. Пожав слегка плечами, Полоцкая произнесла:
— Хорошо, Егор. Проси.
Наступила продолжительная, пульсирующая тишина. Ни мадам, ни Флер не знали, что сказать друг другу. Но вот дверь отворилась, и на пороге появился граф Петр в сопровождении высокого худого гвардейца с пышными бакенбардами и громадным, словно клюв, носом.
— Мадам Полоцкая, — воскликнул граф Петр, отвесив ей низкий поклон, — прошу простить меня за то, что нанес вам столь бесцеремонный визит, но я полагаюсь на свое знакомство с вашими почтенными гостями. Мисс Гамильтон, ее брат и я — все познакомились на корабле, но вы знаете, что происходит с дружбой, завязанной на борту, — она бродит как вино в мехах! К тому времени когда мы вошли в порт, мы уже не были просто старыми друзьями, мы практически породнились, мисс Гамильтон — моя кузина, вам об этом известно?
Мадам все еще не могла прийти в себя. Наконец она заверила графа, что ему не нужно извиняться и что она всегда рада видеть его у себя дома.
— Мадам, граф пытается навязать вам свое знакомство, — сурово проговорила Флер. — Позвольте вам представить графа Петра Николаевича Карева и…
— Моего близкого друга, князя Макисма Фрязина, мы служим в одном полку, — добавил Карев.
— Счастлив познакомиться с вами, сударыни, — произнес с поклоном Фрязин.
— Отчего такая суровость, мисс Гамильтон? Чем я провинился? Разве я не пообещал навестить вас? Вот я приехал, — сказал граф обиженным тоном.