Флэш без козырей
Шрифт:
Я приглядывал за ним во время обеда и после, когда он уселся в салоне, чтобы весь вечер провести с другими плантаторами за разговором и курением сигар, и был рад представившемуся мне шансу наконец вздохнуть с облегчением. Через Пенни-Дженни я познакомился еще с двумя-тремя пассажирами, и один из них, краснолицый старик из Кентукки, которого звали полковник Поттер, пригласил меня на партию в покер. Он был из числа шумных и буйных любителей спорта, с грубоватым юмором и жизнерадостным смехом. Он хватал Пенни под столом за коленки, шлепал ее по заду, прожужжал мне все уши своими рассказами о битве при Новом Орлеане и непрестанно воздавал должное Бахусу. С ним еще были толстый плантатор по имени Брэдли, с богатым запасом соленых шуточек, и юный арканзасец по имени Харни Шефердсон, за которого все цеплялась какая-то желтая шлюшка. Вот эта компания была мне по душе, и к тому же я мог приглядывать за Омохундро.
Через некоторое время он покинул своих приятелей и в перерыве между партиями подошел к нашему столу. Поттер встретил его радушно, почти насильно усадил за стол, представил нас всех по очереди, заказал еще одну бутылку и поинтересовался, не присоединится ли Омохундро к игре.
— Нет, полковник, спасибо, — вежливо отказался тот, — вообще-то я взял на себя смелость присоединиться к вашей компании в надежде, что смогу немного переговорить с одним из ваших друзей, — тут он, к моему облегчению, указал на Брэдли, — по одному дельцу. Разумеется, если леди нас извинят. Дело в том, что я схожу в Наполеоне через часик-другой, так что, надеюсь, вы не будете против.
— Валяйте, сэ’! Весьма к вашим услугам! — хохотнул Поттер, и Омохундро повернулся к Брэдли.
— Понимаете, тут внизу есть несколько негров, — начал он и у меня все похолодело внутри, — и среди них, как мне сказали, парочка из племени манде, которые как раз принадлежат нашему другу. Знаете, хотя я сейчас и не занимаюсь закупками, но никак не могу пропустить манде. Если вы не против обсудить возможность продажи, то я мог бы на них взглянуть.
Я откинулся на стуле, надеясь, что никто не заметил, как пот обильно выступил у меня на лбу в ожидании ответа Брэдли.
— О бизнесе я готов говорить всегда, в любое время, — сказал он, — но должен вас предупредить, мистер, что мои негры стоят недешево, так что готовьтесь заплатить хорошую цену.
— Я заплачу любую, лишь бы скотинка того стоила, — проворчал Омохундро. — Я был бы глубоко обязан вам, сэр, если б позволили мне самому взглянуть на них. Буду вам очень признателен.
Брэдли сказал, что не возражает, и тяжело поднялся из-за стола, извиняясь перед компанией. Я быстро пораскинул мозгами. Нужно было попасть на нижнюю палубу раньше их и как-нибудь спрятать Рэндольфа подальше от глаз. Я уже готов был извиниться и вскочить, когда Поттер, этот дурак, который всюду совал свой нос, вдруг поинтересовался:
— А почему бы вам заодно не глянуть и на караван мистера Прескотта, раз уж вы все равно идете вниз, сэ’? У него также есть парочка любопытных экземпляров, не так ли мистер Прескотт? Отличные образчики черномазых, заверяю вас, сэр. Думаю, мистер Прескотт знает в этом толк, не так ли, дорогуша? — И он ущипнул Пенни, заставив ее взвизгнуть.
Бог знает, что заставило его влезть со своим предложением, — полагаю, моя судьба. Я заметил, что взгляд Омохундро обратился на меня.
— Серьезно, сэр? Ну, я купил бы и у вас, если только…
— Боюсь, что на продажу у меня ничего нет, — бросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушнее.
— Что ж, в таком случае — всегда к вашим услугам, леди, полковник, джентльмены.
И он вместе с Брэдли двинулся к трапу, оставляя меня терзаться сомнениями. Мне пора было убираться, так что я встал, говоря, что мне нужно что-то принести из каюты. Поттер закричал, что мы как раз должны продолжить игру, а Пенни пропищала, что без моей помощи ей ни за что не отличить трефы от других маленьких черненьких штучек на картах, но я уже сбегал по трапу, проклиная Поттера и чувствуя, как в груди у меня нарастает страх.
Я заметил, что Омохундро и Брэдли исчезли внизу прямо передо мной, так что я прошел в корму и проскользнул по винтовому трапу следом за ними. К тому времени, как я достиг нижней палубы, они уже стояли в дальнем углу у левого борта, где размещались негры из каравана Брэдли, и звали надсмотрщика, чтобы тот принес еще один фонарь. К счастью, на палубе было сумрачно, лишь несколько горящих ламп отбрасывали тени на кипы груза и оборудование; группы негров лежали между тюков, а мой собственный караван расположился ближе к носу, отдельно от остальных.
Я крался в темноте, размышляя, должен ли я, как настоящий джентльмен, пойти и предупредить Рэндольфа, если считаю, что ему грозит опасность, — и решил не делать этого. Гораздо лучшим представлялось красться в тени, не спуская глаз с Брэдли и Омохундро, в готовности вмешаться — один Бог знает как, — если они вдруг заинтересуются моими неграми. Дело было в том, что я не знал, как поступить, и в результате не предпринимал ничего.
Выглянув из-за ящика, я увидел, как Омохундро при свете фонаря, принесенного надсмотрщиком, осматривает парочку рабов Брэдли, расхаживая вокруг, ощупывая и толкая их. Мне не было слышно, что он говорил из-за рокота больших гребных колес и постоянного бормотания черномазых. Но спустя пять минут Омохундро покачал головой. Брэдли издал смешок, и вместе с надсмотрщиком они медленно двинулись к средней части корабля. Здесь Омохундро, наконец, остановился, чтобы раскурить сигару. Из моего укрытия среди тюков я смог расслышать обрывки их разговора:
— …ну, конечно, я вас не виню — цена действительно высока, — говорил Омохундро, — по нынешним временам ваши цифры почти нормальные, но они не оставляют мне никакой надежды на прибыль. Тем не менее я сожалею — у вас замечательные бычки, мистер, и отлично дрессированные.
— Ну-так! Уж я-то умею учить ниггеров! — хихикнул Брэдли. — Да, сэр, полагаю, что умею. Пороть их надо редко, но пороть хорошо — так, помнится, говаривал мой старик-отец. Представьте, за последние двенадцать месяцев мне не пришлось стегнуть плеткой ни одного моего негра — не за что было. Они меня уважают, так как знают, что если уж я возьмусь за дрессировку, то у меня любой станет как шелковый.
— Так с ними и нужно поступать, — поддакнул надсмотрщик, — иначе товар начинает портиться. У меня прямо сердце разрывается, когда вижу, как портят хороших негров своим слишком мягким обращением. Как, например, в том караване, что привел англичанин.
— Где они? — заинтересовался Брэдли. — Я слышал, что они — первый сорт.
— О, это только пока. Он и понятия не имеет, как с ними нужно обращаться, и скоро испортит их, вот что я думаю. Стыд-то какой! — проворчал надсмотрщик, а затем, вдруг, к моему ужасу, добавил: — Не хотите ли взглянуть на них, джентльмены?