Флэш без козырей

Фрейзер Джордж Макдональд

IX

Если вам когда-нибудь придется перевозить рабов — что, правда, маловероятно в наши дни, хотя кто знает, что может случиться, если мы вернем к власти либералов, — то лучше всего это делать пароходом. «Султан», идущий в Цинциннати через Батон-Руж, Виксбург, Мемфис и Каир, превосходил наш добрый старый «Бэллиол Колледж» по всем статьям. Это напоминало круиз вверх по реке на плавающем отеле, причем негров было не только не видно, но ими даже и не пахло, никакой качки, переворачивающей желудок, и, главное — никакого Джона Черити Спринга.

Скорость и уверенность, с которыми Крикс и его ребята организовали наше отплытие, почти заглушили мои первые страхи. Я проснулся с мыслью сбежать из этого дома и попытать счастья в догонялках с флотом, но за мной слишком пристально наблюдали, чтобы можно было рассчитывать на успех, и уже к вечеру я и сам был этому рад. Крикс посвятил четыре

часа тому, чтобы ознакомить меня со всеми деталями операции, рассказал про деньги, билеты на проезд и как нужно кормить рабов в дороге, как мне отвечать на каверзные вопросы и принимать участие в обычной болтовне, чтобы не возбудить подозрения, и к концу разговора мне стало ясно, сколь малы были бы мои шансы, будь я беглецом, которому оставалось надеяться только на свои силы. Главное, говорить нужно было как можно меньше; в те времена много англичан путешествовало по Миссисипи, так что в появлении еще одного не было бы ничего необычного, но поскольку мне предстояло сыграть роль новоиспеченного работорговца, важно было избегать глупых ошибок. По легенде, я когда-то занимался нелегальной перевозкой рабов из Африки, но со временем сменил этот бизнес на торговлю «черным деревом» уже здесь, на реке. Я обладал всеми необходимыми знаниями, чтобы изобразить эксперта в этом деле.

Действительно, это было до изумления просто. Во второй половине дня, я, в широкополой плантаторской шляпе, длиннополом сюртуке и коротких сапожках, присоединился к своему каравану в подвале дома Крикса. Их было шестеро, в легких ножных кандалах. Рэндольф был в середине строя и выглядел весьма огорченным, что крайне меня порадовало. Кстати, остальные пятеро были свободными неграми, работавшими на Крикса, и, как и он, сотрудничавшими с «Подземкой». Последовали многочисленные рукопожатия и пожелания доброго пути, после чего мы тронулись в путь по подземным переходам (мне показалось, что пришлось так пройти несколько миль), пока не вышли где-то на уединенном дворе, откуда было уже недалеко до пристани.

Сердце у меня подкатывало к горлу, когда я шагал, изображая из себя этакого Симона Легри, [71] а за спиной у меня звенела кандалами вся эта банда. Я пытался было протестовать, говоря, что, если флотские патрули будут сторожить гавань, нас будет подстерегать опасность, но он ответил — только не на причале речных пароходов, и оказался прав. Мы протолкались через толпу негров, грузчиков, лодочников, пассажиров и просто зевак — и при этом никто даже не взглянул на нас. Здесь были и другие караваны рабов, которых вели люди, одетые, как я. Они переговаривались между собой, сыпали проклятьями и мусолили огромные черные сигары. Здесь были старые леди в высоких шляпках и зонтиками от солнца, путешественники в цилиндрах, нагруженные кофрами, спешили к своим лодкам, негры с тележками сновали между груд багажа, большие двухтрубные пароходы пыхтели и заливались свистками — настоящее вавилонское столпотворение. Я протискивался вперед, пока не нашел «Султана», и уже через час мы плыли вверх по течению, неподалеку от берега, по плавной излучине, которую теперь называют Гретна, хотя со всей кучей судов, плотов и маленьких лодчонок, снующих между причалами, это место меньше всего напоминает шотландскую Гретну. Моих негров разместили на нижней палубе, находящейся на уровне воды, где также находился и багаж, а я удобно расположился в своей каюте на верхней, «техасской», палубе, курил сигару и размышлял над тем, что дела обстоят не так уж плохо.

71

Плантатор, герой книги Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (см. комментарий XXII*).

Видите ли, поначалу все шло так гладко, что я начинал верить обещаниям Крикса. Вахтенный, не моргнув глазом, принял мой билет, выписанный на имя мистера Джеймса К. Прескотта, рыкнул на одного из негров, чтобы тот занялся моим караваном, и предложил мне пройти в нос — «благодарю вас, сэр, вам туда, вверх по трапу и осторожнее — берегите голову». На судне, переполненном пассажирами, я чувствовал себя почти в полной безопасности; все это выглядело как простое и приятное путешествие до пункта назначения в Цинциннати, где некий Калеб Кэйп, торговец и аукционер, примет мой караван, а я полечу дальше, в Огайо, свободный, как птичка.

Пока же я решил по возможности наслаждаться путешествием. «Султан» был большим и быстрым судном. В свое время он установил рекорд, пройдя от Нового Орлеана до Луисвилля всего за пять дней. Он был трехпалубным, а паровая машина располагалась посредине корпуса. [XXXV*] Здесь также был главный салон и роскошные каюты — все в хрустальных канделябрах и плюше, уставленные резной мебелью

и устеленные прекрасными коврами. На двери моей каюты висела картина маслом, а стены салонов украшали и вовсе огромные полотна. Все они были очень красивы, хотя и несколько вульгарны, но пассажиры рассматривали их с удовольствием. Вы, должно быть, много слышали об «очаровании Юга» и в этом что-то действительно было, особенно если говорить о Вирджинии и Кентукки. Роберт Ли, [72] например, показался бы вам просто старым занудой, встреть вы его на Пэлл-Мэлл, но в долине Миссисипи все выглядело бы иначе. В те времена они там буквально лопались от «хлопковых денег» — со своими золотыми цепями, свисающими из жилетных карманов, золотыми набалдашниками на тростях, громким смехом и манерами, которые были бы оскорбительными даже в хлеву. Они сплевывали свою табачную жвачку прямо на ковры, горланили в обеденном салоне — призрак заливной перепелки, которую так и не удалось отправить в рот при помощи ложки и двух немытых пальцев, приземлившейся на кружевную манишку, заколотую бриллиантом величиной с шиллинг, преследует меня до сих пор, — а ведь я не так уж и впечатлителен. Они гоготали, рыгали, ковырялись в зубах, буквально купались в бренди и пунше и орали друг другу прямо в ухо своими хриплыми плантаторскими голосами.

72

Роберт Эдвард Ли (1807–1870), генерал, главнокомандующий армией южан во время Гражданской войны в США.

Впрочем, отвратительны были не только их манеры. В первый же вечер, как это и пристало рачительному хозяину, я спустился на нижнюю палубу проверить, чтобы мои рабы были соответствующим образом устроены и накормлены, и получил удовольствие, наблюдая, как изысканный мистер Рэндольф подкрепляется баландой и сухарями. Жизнь раба ничуть его не устраивала, и он занял свое место в караване с видом оскорбленного благородства, как будто снисходя к мольбам Крикса. Когда его вместе с собратьями согнали в жилой отсек, он все еще оставался чертовски надутым и недовольным и теперь сидел у общего котелка с кашей, принюхиваясь к его содержимому с нескрываемым отвращением.

— Как вам это нравится, Джордж? — поинтересовался я. — Вас и остальных негров хорошо кормят?

Он одарил меня взглядом, полным неприкрытой ненависти, и, видя, что поблизости никого нет, процедил:

— Это же абсолютно несъедобно! Вы только понюхайте, если от одного запаха вас не вывернет наизнанку!

Я обнюхал котелок — этого аромата не выдержала бы и собака.

— Отличное жаркое! — воскликнул я. — Покушайте хорошенько, иначе я буду опасаться, что у вас нет аппетита, мой мальчик. Ну а что же другие негры? Уже слопали свои порции? Вот ведь какие молодцы! Хватило?

Пятеро остальных в один голос закричали: «Да, масса, вполне хватило, очень вкусно, масса!» Возможно, они были сообразительнее Рэндольфа, или им действительно понравилось это дерьмо. Но Джордж, весь дрожа от негодования, злобно прошипел:

— «Отличное жаркое», нечего сказать! Вы бы сами стали это есть?

— Скорее всего нет, — улыбнулся я. — Но ведь я не негр, вы же понимаете.

И не удостоив Рэндольфа даже взглядом, я пошел наверх, чтобы съесть свой обед, решив подробно описать его ему попозже. Я никогда не упущу случая подзаняться просвещением моих подопечных.

Действительно, об этом надо рассказать подробнее. Еда на Миссисипи, стоит вам только выбраться из Орлеана, становится здоровой и изобильной, так что я буквально проглотил тушеного цыпленка, прекрасный стейк и шоколадный крем с тем большим удовольствием, что явно представлял себе Рэндольфа, скулящего на нижней палубе над своей порцией похлебки. Все это я запил шампанским и весьма приличным бренди, а на десерт я затащил к себе в каюту пухленькую аппетитную девчонку. Ее звали Пенни или Дженни — уже не помню. У нее были темно-золотистые волосы, очень гармонирующие с ее желтым сатиновым платьем. Конечно, она была всего лишь одной из обычных визгливых девиц, зато обладала крепкими вздернутыми грудями, которыми, очевидно, сильно гордилась. Кстати, большинство женщин на судне были очень даже ничего. Самые респектабельные из них непрерывно болтали друг с другом, а уж девчонки попроще и явные шлюхи, которых набилось с полпарохода, галдели так, что их, должно быть, было слышно и в Сан-Франциско. Пенни (или Дженни) принадлежала к числу последних — она хохотала буквально каждую минуту. Я валялся на кровати, расслабленный и удовлетворенный, слушая ее щебет, когда вдруг вошел негр-стюард и сказал, что меня просят спуститься на нижнюю палубу, мол, что-то случилось с моим караваном. Удивляясь, какого дьявола там могло произойти, я спустился вниз и, к моей досаде и раздражению, обнаружил, что это опять чертов Джордж с его ерундой.