Флэшбэк
Шрифт:
— Очень много? — спросил Ник, уловив нотку озабоченности в своем голосе.
«Не поздновато изображать из себя заботливого папочку, говнюк?» — прозвучал голос у него в голове, куда более честный по интонации.
— Наверное, потребуется наложить швы, — сказал Ганни. — Но кровью он не истечет и не умрет. Сегодня я попросил Лени и Дорри внимательнее следить за картинкой с внешних камер, но Вэла никто не видел — ни на той стороне улицы, ни у мостика.
— Хорошо. Спасибо.
Ник побрел назад к лестнице, старясь не смотреть
Внезапно его захлестнули непрошеные воспоминания о том случае в прошлый понедельник — о мальчишке, который напал на него, был ранен и потом умолял о помощи в предрассветном сумраке Хантингтонского ботанического сада. Парень был как минимум тремя-четырьмя годами старше Вэла и почти наверняка провел ту ночь со старшими приятелями, расстреливая безоружных, словно оленей в лесу. Ему просто не повезло, что Ник не относился к числу безоружных. Но кто, какой безжалостный взрослый наведет свой «глок» в лоб Вэлу, загораживая лицо от фонтана мозгов и крови, если все так пойдет и дальше?
«Забудь об этом, мудила. От таких мыслей проку нет».
— Что с альпинистской веревкой, мистер Б.? — окликнул его Ганни с угла крыши.
— Заберу ее позднее, — солгал Ник.
В боксе Ника царил полный кавардак: все перевернуто, повсюду разбросана одежда, ящики выпотрошены и раскиданы по боксу. Сверх того, на полу валялись обычные отходы медицинских процедур — шприцы и обертки: доктор Так оказывал здесь первую помощь Леонарду.
Кавардак не особенно встревожил Ника. Его внимание привлек хаос разноцветных папок.
«Неужели Вэл прочел бумаги, подготовленные для присяжных?»
Конечно прочел.
Ник остервенело смахнул папки со стола.
«Неужели Вэл поверил, что я убил его мать?»
Конечно поверил. Ведь именно Ник переложил заботы о Вэле на престарелого деда в Лос-Анджелесе и даже ни разу не навестил сына… ни разу не нашел денег, чтобы тот прилетел к нему в Денвер… звонил всего два-три раза в год… и совсем забыл, что Вэлу уже исполнилось шестнадцать. Такой папаша вполне мог подстроить убийство жены, узнав о ее измене.
Ник сел, уперев локти в колени, обхватив ладонями потную голову и пытаясь сосредоточиться на дыхании.
«В четырех процентах случаев это приводит к мгновенной смерти».
Неплохая шутка насчет четырех процентов. Отец Ника погиб по неосторожности, когда сыну было совсем немного лет, — но, когда у старика появлялось время, он про Ника не забывал. Без тени жалости к себе Ник понял, что никогда не сможет оправдаться перед Вэлом, сколько бы времени отец и сын ни провели вместе за всю оставшуюся жизнь.
«Мне почти наверняка осталось меньше восьми часов», — подумал он.
Волна уверенности снова накатила на Ника: просто факт — и ни капли жалости к себе. Если он не сможет бежать с Вэлом и Леонардом, если в реальной жизни не повторится тот прекрасный
— Черт, — проговорил Ник.
Заперев дверь бокса, он разделся до трусов, побросал одежду в дальний угол, потом прошел в ванную и помылся — быстро и жестко, чуть не до крови растирая кожу. Но и после этого вонь денверской муниципальной помойки № 9 не до конца покинула его.
Он вспомнил, что в НЦАИ запах был не столь силен — слабый привкус хлора и других химикалий, словно лежишь рядом с хорошо ухоженным бассейном. Правда, на Ника он наводил не меньший ужас.
Ник быстро оделся, беря то, что попадало под руку, — чистое нижнее белье, чистые носки, синюю фланелевую рубашку в клетку, до неприличия мягкую от многократных стирок, чистые хлопчатобумажные брюки, которые сидели на нем уже не так плотно, как две недели назад. Он надел кобуру с «глоком» на пояс с левой стороны, потом прикрепил к правой голени маленькую кобуру на липучке с крохотным пистолетиком внутри.
Затем Ник принялся искать телефон Дары. Ни на столе, ни на кровати аппарата не оказалось.
«Украли. Кто-то из кондоминиума. Вошел и унес его, пока Ганни Г. и доктор Так ходили туда-сюда. Бокс не был закрыт, никто за ним не присматривал. А может, Вэл забрал с собой телефон или вернулся, чтобы взять его…»
Ник заставил себя успокоиться. Если впадать в истерику по любому поводу, придется есть транквилизаторы, которыми доктор Так снабдит Леонарда.
Встав на четвереньки, Ник заглянул под кровать, под стол, роясь в валявшихся на полу вещах. Старый телефон лежал за стенной панелью — кто-то скинул его со стола.
«Господи, прошу Тебя, скажи мне, что он не сломан».
Господь, как обычно, не снизошел до Ника Боттома и ничего не сказал. Поцарапанный экран засветился, но лишь выдал сообщение о том, что долговечный аккумулятор слишком разряжен.
Ник снова принялся перебирать вещи, разбросанные по комнате, и нашел наконец зарядник от своего телефона. Они с Дарой купили телефоны одновременно, и зарядники подходили к обоим.
Файлы закрылись, когда сел аккумулятор, и Нику пришлось заново вводить пароль «Килдар».
«Восемь шансов к пяти, что пароль не подойдет».
Но пароль подошел.
Сначала Ник занялся громоздкими видеофайлами, надеясь увидеть Дару. И хотя в последние пять с половиной лет ее жизни он видел ее ежедневно и еженощно — кроме той последней недели, — сердце бешено заколотилось при мысли, что он посмотрит видео с ней.
Ее там не было.
Зато был Дэнни Оз. И Делрой Ниггер Браун. И Дерек Дин. И дон Кож-Ахмед Нухаев. И еще два десятка говорящих голов — все знакомые Ника Боттома по расследованию жестокого убийства Кэйго Накамуры.