Флэшмен
Шрифт:
— Но это убьет меня! — я готов был зарыдать, натолкнувшись на снобизм этого тупоголового субъекта. — Куда я направлюсь? В какой меня возьмут полк после того, как меня выгонят из Одиннадцатого?
— Вас не выгоняют, Фвэшмен, — весьма любезно заметил он. — Вы уходите в отставку. Это разные вещи. Ну-ну. Вас пе’еведут. Это не сложно. Вы н’авитесь мне, Фвэшмен, я возлагал большие надежды на вас, но вы ‘азрушили их своей глупостью. Не скрою, я был неве’ятно взбешен. Но я помогу вам: у меня есть связи в Конной гвардии, смею вас уверить.
— Куда же меня направят? — тоскливо спросил я.
— Я подумал об этом, позвольте вам заявить. Было бы неп’авильно переводиться в другой полк здесь, в Англии. Полагаю, для вас лучше будет отп’авиться в колонии. В Индию. Да…
— В Индию? — я в ужасе уставился на него.
— Да, именно. Там и делаются ка’ьеры, разве вы не знали? Послужите там несколько лет, и история с вашей отставкой забудется. И по возвращении домой можете рассчитывать на новое назначение.
Он был так мягок, так убедителен, что я не нашелся, что сказать. Теперь я понимаю, что он думал обо мне тогда: в его глазах я выглядел ничуть не лучше, чем те «индийские» офицеры, которых он так презирал. О, да, на свой лад Кардиган был добр со мной: в Индии действительно можно было сделать «ка’ьеру» — для того, кому не оставалось иного шанса, и кому удастся выжить среди лихорадки, жары, чумы и враждебных туземцев. В тот момент мои акции оказались на самой низшей точке: я почти не видел его бледной аристократической физиономии, не слышал этот мягкий голос. Все, что я чувствовал — глухая ярость, и глубоко укоренившееся убеждение — куда бы я не поехал — это будет не Индия, и даже тысяча Кардиганов не заставит меня.
— Значит, ты едешь? — сказал отец, когда я рассказал ему все.
— Да будь я проклят, если поеду, — ответил я.
— Ты будешь проклят, если не поедешь, — весело хмыкнул он. — А что тебе еще остается делать?
— Уйду со службы.
— Ничего подобного, — отрезал отец. — Я купил тебе эполеты, и ты будешь носить их.
— Ты не сможешь меня заставить.
— Верно. Но с того дня, как ты их снимешь, ты не будешь получать от меня ни единого пенни. Как ты тогда станешь жить, а? Да еще содержать жену? Нет-нет, Гарри, раз заказал волынку, плати волынщику.
— Ты считаешь, что я должен ехать?
— Именно так. Послушай-ка, сын мой, и, возможно, мой наследник. Я объясню тебе, что к чему. Ты мот и мошенник, — должен признать, что в этом есть и моя вина, но это к слову. Мой отец тоже был мошенником, но я стал, в некотором роде, человеком. Такой шанс есть и у тебя. Но только в том случае, если тебя не будет здесь. Тебе необходимо загладить последствия своего безрассудства — и это означает путь в Индию. Ты меня понимаешь?
— Но как же Элспет? Ты знаешь, что там не место для женщин.
— Тогда оставь ее здесь. Хотя бы на первое время, пока немного не обстроишься. А она лакомый кусочек, эта девочка. И не смотрите на меня такими жалобными глазами, сэр: как-нибудь обойдешься без нее до поры. В любом случае, в Индии тоже есть женщины, и ты можешь творить все, что тебе заблагорассудится.
— Но это нечестно! — вскричал я.
— Нечестно? Значит так: запомни раз и навсегда: в этом мире все нечестно, юный дурак. И перестань бубнить, что не можешь уехать и оставить ее — ей здесь ничего не грозит.
— С тобой и Джуди, должен я понимать?
— Со мной и Джуди, — спокойно ответил он. — И я не уверен, что в компании распутника и шлюхи ей будет хуже, чем в твоей.
Вот так я и отправился в Индию, вот что лежало в начале головокружительной военной карьеры. Я чувствовал, что со мной обошлись гнусно, и если бы у меня хватило храбрости, послал бы отца к черту. Но я был в его власти, и он это знал. Даже если бы разговор шел не только о деньгах, я не смог бы устоять перед ним, как не смог устоять перед Кардиганом. Из-за этого они оба были мне ненавистны. Со временем я несколько переменил мнение о Кардигане, поскольку на свой надменный, свинский, снобистский лад он пытался быть добрым со мной, но отца я не простил никогда. Он подложил мне свинью, и знал это, и развлекался за мой счет. Но что меня злило больше всего, так это его неверие в мои добрые чувства по отношению к Элспет.
Возможно, есть страны более подходящие для несения службы, чем Индия, но я их не видел. Может быть вам приходилось слышать болтовню молокососов о жаре, мухах, дерьме, туземцах и болезнях? К первым трем вещам можно привыкнуть. Пятой — избегать, чего можно достичь, имея хоть немного здравого смысла. Что до туземцев, то где еще можно найти такое количество послушных и неприхотливых рабов? Мне они больше по душе, чем, например, шотландцы: их язык легче для восприятия.
Но если отбросить все это, откроется другая сторона. В Индии есть власть — власть белого человека над черным — а власть — это весьма славная штука. Там все проще, есть много времени для занятий любым делом, всегда найдется хорошая компания, и нет никаких рамок, сковывающих нас дома. Вы можете жить в свое удовольствие, царствуя среди ниггеров, а если у вас есть деньги и связи — как у меня, скажем, ваша жизнь будет проходить среди лучшего общества, окружающего генерал-губернатора. Кроме того, к вашим услугам столько женщин, сколько вам заблагорассудится.
Там также можно сделать деньги, если вам повезет участвовать в военных кампаниях, и вы умеете правильно определить, в каких именно. За все годы своей службы я не получил в виде жалованья даже половины той суммы, которую захватил в Индии в качестве добычи. Но это уже совсем другая история.
Но обо всем этом я даже не догадывался, когда бросил якорь в Хайли, близ Калькутты. Я смотрел на красные берега реки, обливаясь потом от жары, вдыхая вонь, и мечтая оказаться хоть в аду, но только не здесь. Позади у меня была чертовски утомительное четырехмесячное путешествие на борту раскаленного «индийца», где не было никаких развлечений, и я ожидал, что в Индии будет ничуть не лучше.
Предполагалось, что я должен буду поступить в один из сипайских уланских полков [19] Ост-индской компании в округе Бенарес, но этого так и не случилось. Неповоротливость армейской машины позволила мне застрять в Калькутте на несколько месяцев, пока не прибыли соответствующие бумаги, и я поспешил ухватить фортуну под уздцы.
На первое время я устроился в Форте, вместе с артиллерийскими офицерами сипайских частей, которые оказались неважной компанией, и от обедов с которыми я едва не дал дуба. Начнем с того, что еда оказалась скверной. Когда черные повара подавали ее на стол, создавалось впечатление, что на нее даже шакал не польстится.
19
Военная служба в полках Ост-Индской компании считалась менее почетной, чем в собственно армии, и Флэшмен, видимо, знал это, любой ценой стараясь уклониться от нее. В распоряжении компании в то время имелись собственные артиллерийские, инженерные и пехотные офицеры, проходившие подготовку в училище Эддискомби, но кавалерийские офицеры назначались непосредственно директорами Компании. Кардиган, проявивший, по всей видимости, участие к Флэшмену (его суждение о людях, когда он снисходил помочь им, было не в их пользу), вероятно, имел определенное влияние в Департаменте.