Флибустьер. Вест-Индия
Шрифт:
Плеск наверху продолжался, но теперь к нему добавился уже знакомый голос бакалавра Джулио Росано, читавшего молитвы: в морскую пучину провожали погибших пиратов. Затем пришла пора третьей и последней процедуры: хирург закричал, подзывая к себе раненых. Серов выбрался на палубу, где Росано уже врачевал тех, кому не повезло. Инструментов у него было три: нож, нитка с иглой и щипцы для извлечения пуль, а к этому – полотняные тряпки, рожок с порохом и ящик с бутылками рома. На этот раз обошлось без ампутаций; Росано лихо вытаскивал пули и, смотря по размерам раны, прижигал ее горящим порохом или смачивал ромом. Хриплые стоны, вопли и проклятья неслись над палубой, но их заглушали бульканье и довольный гогот – всем увечным вручалась бутылка рома. Получил ее и Серов, вместе с врачебным
Первая оценка груза вскоре завершилась, большая часть корсаров, включая раненых, перебралась на фрегат, а галеон, под управлением Пила и призовой команды, поднял паруса. Мачты «Ворона» тоже оделись белым, и слабый ветер погнал корабли на северо-восток. Куда и зачем, о том Серов не ведал; ямайский ром, распитый с подельниками на троих, плескался в его желудке и туманил голову. Крепкое зелье! – подумал Андрей, устраиваясь на шкафуте среди лежавших вповалку корсаров. Многие уже храпели – кто утомленный ратными подвигами, кто перебравший лечебного средства синьора Росано. Солнце опускалось к горизонту, «Ворон» плавно покачивался на волнах, и, удаляясь, растворяясь в вечернем зное и сонной тишине, звучал негромкий посвист ветра. И показалось Серову, что слышит он песню, одну из тех, давно знакомых, что звучали дома под гитарный перебор.
Дома! Триста лет тому вперед!
Закрыв глаза, он тихо прошептал:
– Пират, забудь про небеса, забудь про отчий дом… Темнеют дыры в парусах, пропоротых клинком…
Будто услышав, ветер подхватил мелодию и засвистал ему в ответ:
Здесь двадцать девять человекСошлись на смертный бой,И вот один уже лежитС разбитой головой.Здесь двое рубят трап ножом,Пять ловят воздух ртом,Здесь семь в крови ползут на ют,А десять – за бортом…* * *
На следующий день, после полудня, корабли приблизились к земле. Правда, не очень обширной и цветущей: кольцо песчаных пляжей километра два периметром, дальше – несколько пальм да заросли тростника, а над этой скудной зеленью торчит невысокий каменный горб. Однако на берегу, у самых пальм, виднелись три или четыре лачуги, сбитые из брусьев, досок и всевозможных корабельных обломков, а на песке, за линией прилива, валялся прокаленный солнцем плавник, те же доски и обломки. Лачуги выглядели необитаемыми, никакого движения около них не замечалось. Место казалось на редкость спокойным – трепетали на ветру пальмы, волны вылизывали безлюдный берег да кое-где бродили у воды огромные черепахи.
– Привал? – полюбопытствовал Серов, разглядывая пальмы, песок и черепах.
– Долю будем считать, – туманно пояснил Мортимер. – Что до тебя, подельник, так ты уже не обижен. Этакий вертел отхватил… Дорогого стоит!
Вертел, толедский клинок с ножнами и перевязью, снятыми с трупа испанца, был неделимой собственностью Серова, как и новые Мортимеровы сапоги. Всякая вещь, взятая с боя, с тела побежденного, будь то оружие, перстень или кошелек с монетами, в общий котел не шла, а доставалась тому удачнику, который совладал с врагом и успел его ограбить. Это было нерушимым правилом Берегового братства, одним из многих законов и обычаев, еще неведомых Серову. Он, однако, подозревал, что этот кодекс эффективнее гражданского и уголовного права, которые ему преподавали, и путь в нем от вины до кары гораздо более короткий. Первый практический урок он уже усвоил, искупавшись под килем «Ворона», и не стремился его повторить.
Фрегат и галеон встали борт о борт и бросили якоря. Спустили шлюпки; в первой отправился Джозеф Брукс с пленным испанским капитаном, двумя своими офицерами и дюжиной вооруженных матросов. В баркасе, отчалившем от галеона, Серов увидел несколько бочек и мешков – должно быть, на берег перевозили образцы товара для оценки. Впрочем, глазеть по сторонам ему не дали – ватага Галлахера принялась за работу, загружая в лодки емкости для воды, оружие, паруса и неизменные сухари и солонину. Нелегкий труд в жарком влажном воздухе, под палящим солнцем! Вскоре Серов сбросил рубаху и джинсы и повязал на голову майку. Потный, уставший, с трехдневной щетиной на лице и ссадиной поперек ребер, он
Шлюпки уходили одна за другой, и вскоре на берегу вырос целый городок из парусины, растянутой на вбитых в почву досках. Десятка три пиратов, груженных бочонками, углубились в лес, по направлению к венчающей остров горе – там, очевидно, был ручей или какой-то иной водный источник. Остальные жгли костры, ловили черепах или валялись на песке, раздевшись до исподнего. Островок, несомненно, служил приютом и местом отдыха для многих поколений джентльменов удачи – может, кому-то, волей или неволей, пришлось остаться здесь, и эти изгои построили хижины. Но не только их: Серов разглядел, как из одной лачуги вытащили стол и дюжину колченогих табуретов, расставив эту нехитрую мебель под полотняным тентом. Туда подкатили бочки, поднесли мешки и три увесистых ларца, и там находились предводители корсаров – Брукс, Пил и четверо других, чьи имена были уже известны Серову. Дородный тип с отвислыми щеками и рябым лицом звался Томас Садлер и выполнял на «Вороне» обязанности суперкарго [14], снабженца, казначея и писаря. Сэмсон Тегг, костлявый и тощий головорез в треуголке, был старшим бомбардиром, искуснейшим артиллеристом, служившим некогда в британском, в затем – в голландском флоте. Пайлот [15] ван Мандер, голландец из Роттердама, являлся штурманом, знавшим воды от мексиканского и венесуэльского побережья до Багам, Малых Антильских и Наветренных островов [16] как собственную ладонь. Последним из офицеров «Ворона» был Джулио Росано, хирург и бакалавр медицины, с которым Серову уже пришлось свести знакомство. Сейчас эта пестрая компания собралась у мешков и бочек, что-то оживленно обсуждая. Пленник, испанский капитан, находился у стены ближайшей лачуги, привязанный к опорному столбу. Пытать его, что ли, собираются?.. – подумал Серов.
Наконец пришла их очередь перебираться на берег. К борту подогнали две шлюпки, команда рыжего ирландца с облегченными вздохами погрузилась в них, весла расплескали изумрудную воду, и застывшие на рейде суда начали удаляться. Мир вокруг был тих, спокоен и прекрасен; Серову даже показалось, что он попал на другую планету, девственную и гостеприимную, где нет иных обитателей, кроме экипажа «Ворона», и каких-то искусственных сооружений, кроме двух кораблей и нескольких лачуг под пальмами. В его эпоху такое прибыльное место с золотым песком и теплым морем не ускользнуло бы из лап цивилизации; наверняка тут воздвигли бы пару отелей и заселили их жаждущими экзотики туристами.
Нос лодки ткнулся в песок, и босые полуобнаженные люди побрели к берегу.
– Хенк, Морти и ты, с «Викторьеза», – Галлахер кивнул Серову, – поставить тент, разложить костры. Алан, ты старший, приглядишь за бездельниками. Герен, Люк, Брюс Кук, Джос и Страх Божий – пойдете с Даннерманом за черепахами. Двух хватит. Две большие или три поменьше… Как брюхо подскажет.
Маленькие, но по три, большие, но по пять, – мелькнуло в голове у Серова. Он грустно усмехнулся. Сейчас ни один человек на Земле не мог понять эту шутку, ни в Российской империи, ни в иных государствах и странах. Поистине он очутился на другой планете!
Увязая в песке, они двинулись к пальмам, растянули полотнище в их жидкой тени, запалили два костра. Шагах в тридцати от них капитан Джозеф Брукс изучал со своими офицерами содержимое мешков и бочек, иногда поворачиваясь к привязанному у столба испанцу и что-то спрашивая – видимо, касавшееся груза. От мешков тянуло крепким запахом табака, на бочках стояли сундучки с откинутыми крышками, и в них тускло поблескивали серебряные слитки. Неподалеку расположились у костра с подвешенным к нему вертелом пять мужчин и девушка, племянница Брукса. Мужчины были Серову знакомы – Хрипатый Боб и четверо братцев-датчан, Хейнар, Олаф, Стиг и Эрик, приняли в его купании самое деятельное участие. Вскоре к ним присоединились еще двое, притащившие огромную черепаху, – волосатый, как горилла, Кактус Джо и рослый негр Рик Бразилец. Все эти парни выполняли на «Вороне» роль телохранителей капитана, а при случае – экзекуторов и палачей.