Флибустьер
Шрифт:
— На опердеке, первые пять карронад целятся на голос, остальные — левее мачты. На гондеке все целятся в корпус левее мачты, — тихо приказываю я.
Мой приказ передают по цепочке комендорам. Через несколько секунд так же возвращается доклад, что все орудия готовы к бою.
— Залпом пли! — командую я.
Грохот двадцати двух орудий, ударивший по ушам, и запах сгоревшего пороха, ударивший в ноздри, наполняет мое тело смесью торжества и восторга, словно я уже победил, потопив вражеский корабль. На самом деле я не вижу, куда попали картечь и ядра и попали ли хоть куда-то, кроме морской воды. Черный дым смешиваются с туманом, образовав
Я тоже не вижу, но на всякий случай командую:
— Не меняя прицел, огонь!
Второй залп добавляет черного дыма в серое облако, делая его темнее и как бы плотнее, тяжелее. Проходит минут пять, исчезает звон в ушах, но цель по-прежнему не видна и не слышна. Если баркас перестал буксировать, то за время, прошедшее после первого залпа, корабль должно снести приливом нам в корму, убрать из зоны обстрела.
Я жду еще минут десять, после чего приказываю:
— Порты закрыть, но пушки не разряжать!
Так и не пострелявшие мушкетеры отходят от фальшборта, усаживаются на крышки трюма, возле ростров, на которых стоят баркас и катера, или просто на палубу. Обсуждают, попали или нет? Сторонников первой точки зрения намного больше. Французы считают себя победителями даже тогда, когда им всего раз указали, что они проиграли. Такая информация им доходит только со второго, а то и третьего раза. В двадцать первом веке они всегда будут выигрывать в футбол, но не всегда с красивым счетом.
Благодаря туману, больше до наступления темноты никто не пытался атаковать нас. Там, где должен был быть наш флагман, слышалась стрельба из пушек, но не долго, и в той стороне, где был наш авангард, тоже прозвучали несколько залпов. С наступлением ночи прилив сменился отливом, фрегат, описав на якорном канате полукруг, развернулся носом в ту сторону, где днем был вражеский флот. Это постегивало к проявлению героизма. И задул восточно-северо-восточный ветер силой балла три. Туман он до конца не разогнал, но появилось много просветов.
В той стороне, где должен был быть наш флагман, загорелись два белых фальшфейера. Их изготавливают из смеси пороха и муки в пропорции восемь к трем, которую заворачивают в плотную бумагу.
— Флагман приказывает сниматься с якорей, — расшифровал для меня Гильом де Сарсель.
— Сниматься с якоря и что дальше? — задал я вопрос.
— Пока не вижу фонари, — виноватым тоном, будто причина в его зрении, а не в тумане, ответил лейтенант королевского флота.
— Ладно, подойдем к флагману и узнаем, — решил я.
Идти к «Королевскому солнцу не пришлось. К нам прибыл посыльный с приказом адмирала. Он был на четырнадцативесельном рабочем катере с «Королевского солнца». Сперва баркас приняли за брандер и приготовились достойно встретить. К счастью, раньше, чем мои мушкетеры начали стрелять, с катера прокричали, что свои. Да и для брандера он был маловат и не нагружен горючими веществами. На баке стоял племянник адмирала, напудренный и наряженный, словно явился на бал-маскарад.
— Едва не проскочил мимо вас, случайно заметил. Ни черта не видно из-за этого тумана! — пожаловался он, отказавшись подниматься на борт фрегата.
— Благодаря туману не видно нашего поражения, — сказал я.
— Мы победили! «Королевское
— Вы потопили «Британию»?! — искренне радуясь, воскликнул я.
— Не совсем, она успела выйти из линии, — уже не так гордо проинформировал племянник адмирала.
— Мы точно так же не совсем потопили пятидесятишестипушечный линейный корабль. Или он нас, — насмешливо произнес я.
— От вас никто и не ждал героизма! — высокомерно бросил Симон де Костентин и деловым тоном сообщил: — Адмирал приказал всем кораблям двигаться самостоятельно на северо-запад. Рандеву на рейде Шербура.
— Передайте адмиралу, что приказ будет выполнен, — произнес я.
— Есть рядом с вами корабли? — спросил племянник адмирала.
— Там, — я показал рукой направление, — должны быть еще четыре фрегата.
— Чертов туман! — ругнулся он и рукой показал направление рулевому катера: — Держи туда.
Я развернул фрегат на северо-северо-запад и полным бейдевиндом правого галса, подгоняемый отливом, направился на рандеву. Взял севернее, чтобы не прижиматься к берегу, который в тумане не был виден. Я имел только представление, где этот берег находится — на западе, но насколько близко мы от него — без понятия. Может быть, в нескольких милях, а может быть, в сотне метров от мелководья. Отойдем подальше в пролив Ла-Манш, а потом на рассвете вернемся к полуострову Котантен, на северной оконечности которого и находится Шербур. Шли только под главными парусами, малым ходом, чтобы в случае посадки на мель не застрять сильно и без посторонней помощи сняться во время прилива. К тому времени, когда он начался, мы были, по моим подсчетам, милях в десяти от полуострова. Я повернул фрегат на запад и подобрал количество парусов так, чтобы держаться почти на месте или иметь небольшое движение вперед. После чего ушел спать, приказав разбудить меня, когда рассветет.
67
На рейд Шербура мы прибыли первыми из кораблей, участвовавших в сражении. В порту было несколько десятков транспортников разного размера, на которых собирались перебросить через пролив десант. Те, что мористее, уже покачивались на волнах, поднятые приливом, а остальные еще лежали на грунте. Город разросся, выпер за городские стены, от которых остались лишь фрагменты. На берегу появился редут с батареей из шести полупушек. На сохранившихся, прибережных башнях было по три шестнадцатифунтовые кулеврины. Из одной выстрелили холостым. Из-за слабого ветра французский флаг на топе грот-мачты не был виден, поэтому я приказал закрепить еще один на топе фок-мачты, после чего нас оставили в покое. Я не приближался к гавани, дрейфовал милях в трех от нее.
Часа через два на юго-востоке появились три линкора со скромными названиями «Королевское солнце», «Великолепный» и «Победоносный» и тридцатидвухпушечный фрегат «Решительный». На первом, как и на остальных, не было флага адмирала. В придачу «Королевское солнце» еле тащилось, сидя очень глубоко. Наверное, набрало воды через пробоины в бортах. Это наводило на грустные мысли. Я отправил на катере Гильома де Сарселя узнать на бывшем флагмане, что с адмиралом и что делать нам? Так понимаю, сражаться флот на флот больше не будем, поскольку один из флотов распался на части, которые трудно назвать эскадрами.