Флибустьеры против пиратов Карибского моря

Дюпри Леонар

– Мой милый Николас. Зачем такие волнения. Скажи лучше, ты нанял хотя бы мулов?

– Конечно, – ответил встревоженный слуга. – Только и вы, пожалуйста, успокойте меня. Надеюсь, это не ваша удалая шпага продырявила сегодня начальника местной полиции?

– К твоему сожалению, Николас, я должен признаться – моя.

– Я так и знал! Я сразу узнал ваш почерк, увернуться от первого же выпада и поразить в ногу неприятеля…

– Но разве не ты учил меня этому?

– Учил, учил, на свою голову.

– Я оказался хорошим учеником! Не хочешь убивать, сделай так, чтобы противник не смог двигаться.

– Да, но это начальник полиции этого проклятого Бюльбо…

– Бильбао, мой друг, Бильбао.

– Какая разница. Сейчас уже все ищут вас, и я не знаю, смогут ли они найти в этой стране другого приезжего со светлыми волосами и голубыми глазами. Скорее всего, нет, и нас непременно схватят и повесят как французских шпионов.

– Если так, то давай быстрее продолжим свое путешествие и поскорее пересечем эту неприветливую Испанию.

– О боже, о чем вы думаете? Мы же всем в гостинице рассказали, куда направляемся. За нами точно пошлют погоню и обязательно схватят, не завтра, так через день или два. Не думаете же вы, что полиция не поверит рассказам хозяина гостиницы. Нет, тут нужно действовать по-другому.

– Тогда давай пойдем в порт и наймем…

– Нет, господин, и этого делать нельзя. В порту наверняка уже все предупреждены…

– Откуда ты можешь это знать?

– Я же не раз ходил вместе с вашим отцом в тыл врага и испытал на своей шкуре, как разыскивают шпионов. Нет, тут нужно действовать по-другому. Давайте отправимся на запад вдоль побережья до Сантандера, а уж оттуда уплывем либо в Вест-Индию, либо в Севилью. В море-то нас искать не будут.

– Это похоже на трусость, Николас.

– Что значить трусость, когда вы проткнули ногу начальнику полиции, который был при исполнении! К тому же отнеситесь к этому как к военной хитрости. Прошу, господин, послушайтесь старого слугу хоть раз.

Ну что мне было делать? Я, конечно же, согласился с доводами Николаса, и мы, расплатившись за постой, влезли на мулов, сказав, что торопимся в Мадрид, а сами, сделав крюк, двинулись караваном на Сантандер. Четыре мула: местный погонщик-проводник, мы с Николасом и наши вещи.

Столь медленно я никогда не ездил. Путешествие растянулось на три дня. Дорога лежала между Катрабрийскими горами и северным побережьем Бискайского залива. Жара, пыль, невыносимые песни нашего погонщика, убогие постоялые дворы, скудная пища… Все это приводило меня в бешенство, соответственно стало складываться весьма не лицеприятное представление об Испании, родине моего отца и моих предков по мужской линии. По сравнению с процветающей Фландрией это была настоящая выжженная пустыня. Хотя потом отец и говорил мне, что я еще не был в Арагоне, где кроме камней нет ничего. Словом, если бы не маленькое приключение по дороге, благодаря которому я немного встряхнулся, все было бы ужасно. Я говорю о нападении разбойников. Это было где-то под Сантандером. Мы и раньше встречали толпы нищих, которых в этой стране больше, чем в других, но эта ватага была еще и со шпагами. Одетые в лохмотья, они гордо заявили, что являются благородными астурийскими идальго, ходившими на богомолье в Сантьяго-де-Кампостеллу, и что им нужны наши деньги и наши мулы, чтобы вернуться домой. К тому времени я был уже настолько разозлен ужасными условиями нашей поездки, что восхвалил Господа, пославшего мне утешение в дороге. В то время как наш погонщик начал причитать и молиться, а Николас инстинктивно постарался поближе подъехать к мулу с нашими пожитками, где лежали и пистолеты, я спрыгнул с этого ужасного животного под названием мул.

– С радостью отдам вам все, включая жизнь, – сказал я, вынимая шпагу и становясь в позицию. – Лучше умереть от клинка благородного идальго, нежели далее терпеть тяготы путешествия по вашей стране.

Мои слова привели в замешательство семерых людей в обносках, непонимающе смотревших на меня и даже не вынувших шпаг из ножен. Я же не стал ждать и, словно передо мной были те самые блохи, которые всю ночь терзали мое тело в постоялом дворе, атаковал растерявшегося противника. Пары грозных выпадов было достаточно, чтобы эти нищие идальго, лишь для вида оказавшие сопротивление, пустились наутек. В остальном же это была самая ужасная дорога в моей жизни. Только на третий день мы прибыли в Сантандер, где сразу же поехали в порт и договорились о переходе в Севилью. По просьбе Николаса гостиницу мы снимать не стали и переночевали на судне, которое утром отходило. Может быть, поэтому сумели избежать неминуемой погони, а может, ее просто не было, но теперь это уже не имеет значения. Во всяком случае, блох мы тоже избежали.

Не хочу описывать плавание вдоль побережья Испании, а потом Португалии, только замечу, что закаты в Галисии впечатляющи. Солнце садится прямо в океан, чему сопутствуют невероятные световые эффекты.

– Римляне, которые приходили в эту страну, были поражены необыкновенной красоты закатами в Галисии, – рассказывал нам разговорчивый шкипер. – Говорят, что они первыми увидели тех великанов, с которыми потом сражались все герои наших рыцарских романов.

– Кто, например? – неосторожно задал я вопрос.

– Как, молодой сеньор не знает? Да хотя бы наш прославленный Дубас…

Я решил не расспрашивать, кто это, чтобы не показывать свою неосведомленность, хотя на всякий случай запомнил имя, чтобы впоследствии наверстать упущенное.

Мы плыли, плыли и плыли, дав большой крюк, чтобы не встретиться с португальскими корсарами. Солнце, небо, закат – все было прежним, если не считать разговоров.

– Эти португальцы словно кость в горле у нашего короля, – говорил шкипер. – Раньше мы считались почти одной страной, хотя эти канальи всегда держались особняком. Это и понятно, ведь они были отдельным государством, пока наш король Филипп не женился на их принцессе Марии и не присоединил их к себе в феврале 1580 года. Но никому тогда не казалось это слишком страшным, поскольку почти вся Испания состоит из разных стран и провинций с местным законодательством и кортесами. Зато в то время мы стали по-настоящему велики, но эти португальцы все равно продолжали считать себя отдельной страной. Они хотели сохранить монополию в торговле со своими колониями. И в то же время хотели, чтобы испанский флот защищал их интересы больше, чем свои. Надо же, какая глупость.

– А что король? – спросил я.

– Что король… Каталония, которая входила в королевство Арагон, хорошо помнила свои старые законы и не хотела принимать кастильские. Вот и вышло, что первыми удар всему единению Испании нанесли земли именно арагонской короны.

– Что это за земли?

– Послушайте, молодой сеньор, я не собираюсь вам читать курс саламанского университета, если вы не в своем… то почерпните нехватающие данные из книг и не отвлекайте честных людей от рассказа о войне между Испанией и Португалией… При чем тут арагонские земли? Да при всем! Если бы не они, Португалия никогда бы не смогла отделиться от Испании…

– Почему? – наконец сказал мой Николас, после того как я стал усиленно толкать его локтем.

– Как почему? Похоже, вам, фламандцам, и дела нет до того, что тут творится…

– Так же, как вам, испанцам, нет дела до того, что творится в Нидерландах, – отпарировал мой слуга. – Нет чтобы разобраться, вы с плеча… А потом силенок-то не хватило?

– Ты что же это, плавник старый, против политики нашего короля?

– При чем тут твои глупые речи и политика нашего мудрого монарха. Да ты ее специально так искажаешь, чтобы бунт вызвать. Лучше рассказывай, да не отвлекайся.