Флибустьеры против пиратов Карибского моря
Шрифт:
Ночью неприятель сделал вылазку. У нас потери были минимальными, но все же это не добавило нашим солдатам боевого духа.
– Сожжено несколько палаток, убито трое и ранено семеро, – доложил я утром генералу.
– Это ерунда, но для нас она равносильна поражению. Люди больше не верят в победу. Да и я, признаюсь, тоже. В Европе я бы не волновался, что крепость может продержаться и несколько месяцев, но здесь… Эти канальи не сдаются, поскольку ждут помощи, а в это время наша затея с корабельными пушками явно не удалась. В любой момент к французам могут подойти несколько их корсарских кораблей, вернувшихся из экспедиции, а вот нам неоткуда ждать подкрепления. К тому же нас слишком мало. Поэтому, если вдруг к нам в тыл ударит хотя бы сотня флибустьеров, а то и меньше, мы потерпим страшное поражение. И повезет, если мы сумеем спастись банальным бегством. Вот такие дела, мой друг. Пора собираться…
– Если наши пушки не могут стрелять вверх, то, может, их поставить на какую-нибудь гору? – осторожно поинтересовался я.
– Об этом и речи нет… Хотя… рядом с фортом есть гора, поросшая лесом. Вы, дон Педро, молодец. Как мне раньше не пришла в голову эта безумная идея? Из вас выйдет хороший командир. Сейчас же возьмите с собой Кальдерона и отправляйтесь на эту гору. Прихватите с собой несколько солдат для охраны. Выясните, можно ли на нее затащить пушки и есть ли там подходящая площадка для стрельбы.
Я видел, как угрюмое, осунувшееся лицо генерала вновь засияло, в глазах появились задорные искорки.
С Кальдероном и несколькими солдатами мы через полчаса уже были у горы. Однако никакой дороги, даже тропинки, не обнаружили. Нам приходилось, орудуя своими дагами, прорубать путь. Кальдерон всю дорогу твердил: «Только бы там было место для пушек, только бы там было подходящее место». Мы шли и шли вверх, отбиваясь от стай москитов, когда под кронами больших деревьев, когда сквозь кустарник, когда по открытой каменистой местности. Вскоре мы поняли, что достигли вершины.
– Теперь так, – скомандовал Кальдерон. – Расходимся в разные стороны и ищем подходящую площадку для батареи.
Через некоторое время мы вновь собрались вместе. К нашему сожалению, подходящего места не было.
– Значит, – продолжил тяжело дышащий Кальдерон, – самая лучшая позиция вон там, где и будет батарея.
Мы подошли к каменистому обрыву, откуда открывался превосходный вид на форт. Он был как на ладони. Для мушкетного выстрела было далековато, пожалуй, для фальконета тоже, но наши длинные корабельные орудия могли накрыть отсюда всю крепость.
– Кустарник вырубим, камни уберем, неровности засыплем землей… – говорил возбужденно Кальдерон, – все как следует утрамбуем и угостим французиков тыквами. То-то они забегают… Вы четверо оставайтесь здесь и начинайте вырубать кусты. Мы с доном Педро сейчас пришлем вам подмогу и постараемся найти более удобный путь для подъема. Всё, за работу.
На обратном пути мы возбужденно носились по склону, ища более пологие пути, делая зарубки на деревьях и срубая кусты для пометок. Нельзя описать словами, как погрустнел генерал, когда шутник Кальдерон сначала специально сообщил, что склон горы довольно сильно заросший и что на вершине нет подходящей площадки для батареи, а потом, сделав паузу, вдруг сказал, что на вершине все же можно соорудить площадку, да и пушки протащить, и что мы уже даже наметили дорогу.
– Берите пятьдесят солдат, кирки, лопаты… К вечеру сделаем дорогу и площадку, ночью ложный штурм, а сами в это время незаметно затащим пушки. Утром ударим из них по форту. Не пройдет и пары дней, как эти надменные французы капитулируют.
Все было сделано, как говорил генерал. Площадка расчищена и выровнена, дорога проложена. Всю ночь с превеликим трудом наши солдаты, постоянно меняясь, затаскивали пушки наверх. В это время остальные делали вид, что пошли в ночной штурм. Стрельбы и криков много, толку мало и потерь никаких. К рассвету все было кончено. Защитники с удивлением увидели, что батарея исчезла. Но восприняли это по-своему. Они подумали, что мы отступаем. Сверху было видно, как они веселятся, бросают вверх шляпы и обнимаются. С первым же выстрелом нашей батареи все мгновенно смолкло. Несколько залпов прошло мимо, но потом, пристрелявшись, наши канониры уже стали класть ядра прямехонько в центр доселе недосягаемого форта.
– Метьтесь лучше, спешить теперь нам некуда, – говорил генерал, разглядывая позиции врага в подзорную трубу. – Просто удивительно, как легко было найти ключик к этому замку. Конечно, никакие пехотные пушки никогда бы до форта отсюда не добили, поэтому французы были спокойны. Но у нас-то не пехотные, а дальнобойные корабельные орудия. Ха, смотрите, попали прямо в крышу дома. Что, господа французы, забегали?! Молодцы канониры. Не спешите, наводите лучше. Чтобы ни одно ядро не прошло мимо. Подумайте о тех, кто их вам сюда на гору поднимает. Пусть их труд не пропадает зря.
Обстрел продолжался весь день. Весь день наши солдаты были заняты тем, что таскали порох и ядра на гору. Вечером обстрел прекратили. Генерал велел хорошенько укрепиться на горе и подвести туда дополнительно солдат для прикрытия батареи.
– Настали трудные деньки. Ночью эти канальи обязательно предпримут вылазку и попытаются скинуть нас с горы, а может быть, еще будет вылазка и на Бас-Тер. Так что никому не спать, если хотите жить. Днем отоспитесь. Днем они не сунутся.
Все произошло так, как и предсказывал генерал. Ночью французы открыли ворота и под прикрытием темноты попытались напасть на наши траншеи и лагерь. А в это время другой их отряд, спустившись со стен по веревочным лестницам, попытался незаметно подняться на гору. Однако благодаря бдительности наших солдат оба отряда были своевременно обнаружены. Отличился и Кальдерон. Он рассчитал самый удобный путь для вылазки французов на батарею и поставил там засаду, в которую и попали нападавшие. На них обрушился не только град пуль, но и целый камнепад. Словом, обе ночные атаки были нами успешно отбиты, и противник впервые понес ощутимые потери.
Половину следующего дня наши солдаты проспали под грохот пушек, а к вечеру вновь взялись за работу – носить на гору пороховые заряды и ядра. По приказу генерала, чтобы эта работа пошла веселей, всем, кто ею занимался на вершине, капрал выдавал по чарке вина. Так что к сумеркам пушки были обеспечены всем необходимым на полдня вперед.
– Сеньоры, сегодня последняя, решающая ночь. Наша артиллерия действует превосходно. Французы обречены и, понимая это, сделают последнюю попытку овладеть батареей.
– Мой генерал, это им не удастся, – сказал Кальдерон. – За день мы отлично разведали все подходы к горе и готовы встретить гостей как следует.
– Хорошо, чтобы было так. Теперь меня волнует другое. Боюсь за наших рекрутов. Сами знаете, вояки они слабые, а тут приходится днем таскать на гору ядра, а ночью отбивать ожесточенные вылазки противника. Долго так не может продолжаться. Еще день, максимум два – и эти беременные тараканы начнут дохнуть или, еще хуже, – бунтовать и дезертировать. Уже сейчас идут разговоры, что я устроил им каторгу.